Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Был в гвардии. В начале зимы его из гвардейских ундер-офицеров произвели в армейские капитаны и отправили к нам, ротой командовать. Ходят слухи, что у него тяжелый характер. Не знаю, не было случая удостовериться. Он все время среди господ офицеров. Мы, нижние чины, никакого мнения о нем мы еще не составили.
Да, я специально указал ей на то, что я нижний чин. Вдруг она от меня отстанет? К своим хочу, в роту. В этом доме, конечно, тепло, но на дворе все-таки февраль. Могла бы ты, красавица, надеть платье потеплее, без вот этого вот декольте, а? Замерзнешь же!
Княжна пропустила мимо ушей мои толстые намеки. Повернула голову, будто любуясь пламенем свечи:
– Нелидов из рода Нелидовых покинул столицу. Вот так просто?
– Ну это… война, Мария Абрамовна. В войсках нехватка офицеров. Вроде как это обычное дело – пополнять полки до штата в военное время.
– Скажи-ка, Гоша. Он действительно командует ротой? Скажи мне, как нижний чин. Кто в вашей роте командир? Настоящий, а не на парадах с барабанами?
Я замялся.
– Ну… господин капитан в роте недавно, еще не освоился… Ему чуть-чуть помогают.
Она отвернулась от свечи и пристально посмотрела мне в глаза.
– Я поясню, Гоша. Нелидовы – это Отрепьевы. Они подали прошение государю Алексею Михайловичу сменить фамилию. С тех пор Отрепьевы во всех книгах записываются Нелидовыми.
Пояснила, молодец. Стало вот совсем понятно, ага. А кто такие Отрепьевы-то?
Она заметила недоумение в моих глазах. Чуть привстала на стуле, подалась мне навстречу, оперлась ладонями на стол и тихо прошептала:
– Отрепьевы – проклятый род. И живут они в проклятом месте, в Шлиссельбурге. Подчиняются только потомкам государя Михаила Федоровича, который пощадил их род, несмотря на проклятье. С тех пор так повелось, что если государю или государыне нужно сделать дело, за которое проклянут – на это дело посылают Отрепьевых. Им не страшно, их род и так проклят.
Проклят, тайные дела, государь… А от нее пахнет духами. И это ее платье…
А от меня воняет.
Я судорожно выпрямился на стуле и дернул головой.
– Да ну! Мы ж пруссаков всяких идем бить. А они не православные. За что проклинать-то?
Она откинулась обратно на стул и обняла себя за плечи. Спасибо, родная. Дала немножко дух перевести… А то кровь в висках стучит, как перфоратор человека-соседа.
– Моему дядюшке нужна охрана, – сказала она ровным голосом через некоторое время. Строго, по-деловому, без этих своих женских штучек.
Пожимаю плечами.
– Понятное дело. Генерал – ключевая фигура, без охраны никак. А что случилось с нынешними охран никами?
– Они не кексгольмцы, Гоша. А я считаю, что в охране Василия Абрамовича Лопухина, – она сделала ударение на фамилии генерала, – должны быть солдаты его любимого полка. Верные, умелые, отважные, понюхавшие пороху. Особенно сейчас, когда один из Нелидовых покинул столицу. Я боюсь, Гоша. Понимаешь?
Я кивнул:
– Да, у нас хорошие ребята. Могу порекомендовать…
– Гоша! – строго прервала она. – Признаюсь честно – мне доставляет удовольствие беседовать с тобой. И, видя твою скромность, воспитанность, я могу предположить, что…
За окном где-то неподалеку грохнул мушкетный выстрел. И еще один.
Она замерла. Казалось, я слышу стук ее сердца.
Отвратительно заскрипел отодвигаемый стул. Хрустнули распрямившиеся колени. На плечо лег ремень с привычной тяжестью мушкета.
Какие у нее все-таки красивые глаза…
За окном темно.
– Маша… – будто со стороны слышу я свой голос, – мне на работу пора.
Глава 10
– Где стреляли? – крикнул я на бегу нестроевым, которые толпились с лопатами у входа в гостиный двор.
– Там! Где мостик на остров с руинами! – загалдели мне в ответ. – На караул напали, убили кого-то! Солдат прибежал сейчас!
Стягиваю ранец со спины, сую в руки ближайшему из возниц:
– Отнеси внутрь, где мои расположились. Крикни там, чтобы туда все бежали!
– Дык это, господин капрал… Ваши-то в том карауле и стоят… Час назад смирновских сменили… А вторая дюжина вот только что из караулки на шум побежала.
Так… Это сколько времени я с княжной ужинал? Казалось-то – всего ничего!
– Остальных поднимай, значит. Да чего ты встал, баран? Беги!
Подталкиваю нестроевого ко входу и бегу вдоль здания. Вот здесь за угол повернуть и дальше к мостику по прямой, он как раз сбоку от большой стройки.
Морозный ветер холодил пальцы. Краги-то я еще там, на ужине в ранец запихнул. Да и не нужны они мне сейчас. Неудобно в перчатках порох на полку сыпать, просыпаю много. Не наловчился. На бегу снимаю с пояса штык и пристегиваю к стволу.
Вон и мостик виднеется. На снегу лежит распростертое тело, вокруг, ощетинившись штыками во все стороны, толпятся солдаты. Зимняя ночь светла из-за белого снега, но лиц в ночных сумерках все равно не разглядеть. Из освещения – один только тусклый масляный фонарь, что сейчас стоит на снегу рядом с упавшим солдатом.
– Стой, кто идет! – вскинулся в мою сторону один из солдат.
– Свои, Степан! – кричу в ответ запыхавшимся голосом.
Черт, что-то я как-то сдал из-за этого дурацкого поста. От особняка бурмистра до мостка пробежал всего-то метров триста, да еще с короткой остановкой, а дыхалка уже подсела.
Степан узнал мой голос и отвел в сторону ствол со штыком. Я с разбегу растолкал толпу и припал на одно колено около лежащего солдата.
– Никита, – раздался голос Семена Петровича из толпы, – ему варнак кистенем голову проломил.
Треуголка и парик валяются на снегу чуть в стороне, снег под головой набух кровью. Касаюсь пальцем губ Никиты. Вроде дышит.
– Вы двое! – тыкаю пальцем в ближайших. – Скидывайте кафтаны, сообразите носилки. Быстро!
– Я Памятника в роту отправил, тревогу поднимать и чтоб факелы принес. У него ноги легкие, быстро обернется, – сообщил Семен Петрович.
Будто услышав слова старого солдата, где-то в глубине гостиного двора барабаны забили тревогу. М-да, реакция на стрельбу прямо мгновенная, ага. Сколько прошло времени? Пять минут? Больше?
Открываю ранец Никиты, шарюсь в поисках полотенца. У моих у всех должны быть. Я им всю зиму плешь проедал на тему, что в морозы надо всегда быть сухим, чтобы не простыть. И вот, купил каждому за свой счет. В Пскове это недорого. Хотя, конечно, такое транжирство ткани для местных – барские замашки.
Ощупываю рану. Плохо дело. Голову действительно проломили, четко прощупывается вмятина у виска и острые края осколков кости под кожей.
– Как все случилось? Почему сразу не перевязали?
– Ну как… Поручик Нироннен, значитца,
