Московские страсти - Сергей Ермолов

Наташа все-таки обидела меня. Я позволил ей надеть на меня маску клоуна и не сбросил ее. При воспоминании о том, что я говорил и каким тоном, я превращаюсь в ничтожество. Рядом с любимой женщиной я всегда выглядел дураком.

Я ощущал во всем теле только усталость. Ненавидел себя больше, чем ее.

- Ты просто ребенок, - этого ей говорить не следовало. – скажи, ты меня еще любишь?

- Не знаю. Я уже не знаю, что такое любовь.

- Не мучайся.

- Легко сказать.

- Нет, сказать это не легко.

- Может быть, мне нравится унижаться перед тобой?

- Только влюбленный мужчина может забыть о своем эгоизме.

Я спросил ее почему, а она ответила мне вопросом на вопрос:

- Неужели ты действительно не понимаешь?

- Нет. Но я попытаюсь. Не знаю, смогу ли. Но попытаюсь.

Наташа посмотрела на меня так, словно я сказал глупость. Мне вдруг показалось, что я должен защищать ее от чего-то ей неизвестного, опасного. Я в самом деле чувствовал себя защитником этой жестокой женщины.

- Мужчины, которые рассчитывают на женщин, чтобы выпутаться из своих проблем, самые настоящие уроды, - она неправильно меня поняла.

- Ты сама не знаешь, что говоришь. Ведь ты меня еще любишь. Признайся в этом.

- Ничего не получится.

- Я бы хотел понять, что с тобой произошло.

- Я сама часто спрашиваю себя об этом.

Я испытал мучения, причем не столько от ее слов, сколько от тона, которым они были сказаны. Иногда мне казалось, что Наташа сама себя не понимает.

- Как ты можешь быть такой жестокой? – я знал ее ответ. Знал и спросил. Человек состоит из противоречий. Я не исключение.

- Извини.

- За что?

- За то, что разочаровала.

- Я не разочарован. Я удивлен, - иногда мне хотелось забыть о существовании любви.

- Почему  ты любишь меня?

- Я только что спрашивал себя об этом. Я бы хотел не любить тебя.

- Взрослеешь.

- Тебе видней.

- Ты должен мне верить. Тебе не остается ничего другого.

- Ты уверена, что хочешь именно этого?

- Соглашаться с женщиной всегда правильнее, чем возражать ей.

- Да.

Да. Я знал, когда следует соглашаться. Наташа смотрела на меня не то улыбаясь, не то с гримасой боли. Уступить было не сложно.

Мне вдруг показалось, что я постарел. Это ощущение отчетливо запечатлелось в моей памяти.

- Любовь – обязательно трагедия, - я этого не хотел. Я к этому не стремился. – Я начинаю подозревать, что иначе быть не может.

- Мальчишка. Ты сам выдумываешь все свои проблемы.

Я не хотел думать. Не нужно осознавать свое отчаяние. Я был только мальчишкой.

Наташа замолчала, а я думал о звуке ее голоса, о том, что нам одинаково больно. Она оправдывалась. А я бы этого не делал. Никогда не окажусь в таком положении.

- Почему ты молчишь? Твое молчание сводит меня с ума, - я не хотел верить ее равнодушию.

- Потому что нам не о чем говорить. Вспомнить о тебе было бы приятно. Но мне нечего вспоминать. Женщина помнит не того мужчину, который любил ее, а того, кого она любила сама.

- У тебя все?

- Я свое сказала.

Если бы об этом говорил кто-то другой, я бы не стал слушать. Я не люблю учиться. Мне нравится учить.

Разве я действительно был плох? Наташа смогла убедить в этом только себя. Не хочу соглашаться с ней. Но какой-то голос убеждает меня, что я должен это сделать. Ничего более оригинального мне в голову не приходит. Я чувствую, что изменился. Или мне это только кажется?

Любовь возвращается ко мне безразличными словами. Я устаю от любви. Понять это в себе не просто.

Хочу, чтобы правду обо мне узнала женщина, которой ее следует знать. Разве я не мог посмеяться ей в лицо? Нет. Только желание понять, что со мной происходит вынуждает меня вспоминать все. Смотрю на свою любовь, как зритель. Все, что происходило не кажется мне странным. Прекрасно вижу, что далеко не за все веревочки дергал я. Некоторые я упустил. Их подобрала Наташа.

Я понимаю, что от себя никуда не денусь. Буду по-прежнему жить день за днем. Не сломаюсь, и никто никогда не услышит, чтобы я закричал. Наташа не сможет услышать меня, даже если я закричу.

Не могу освободиться от Наташи. Не могу спать, не могу думать. Это моя жизнь. Хочу смотреть на нее. Глаза в глаза. Наташу не рассмотреть иначе.

Иногда глядя на Наташу, я уже не видел ее такой, какой видел прежде. Она перестала быть для меня красивой, уродливой, молодой, старой. Я уже не мог сравнивать ее ни с кем другим, даже с ней самой. Мне становилось страшно. Я бы хотел не думать о Наташе.

Я ждал. Почему-то был уверен, что проиграю. Вся моя жизнь – это серия маленьких неощутимых проигрышей. Все, что падает, необходимо еще толкнуть.

Я, казалось, не верил Наташе. Не полностью верил. Пытался найти какие-то объяснения. Такие объяснения, которые никогда не приходили мне в голову раньше. Зачем думать о себе только плохо?

- Ты меня никогда не любила, - за меня говорила моя обида.

- Почему ты об этом заговорил?

- Мне просто хочется знать, вот и все.

- Каждый мужчина упрекает меня в эгоизме. Я знаю, что это никогда не закончится. Не думай обо мне слишком плохо.

Мое лицо переменилось даже с того времени, как я видел  ее в последний раз. Это Наташа неизвестно как воздействуя на меня, сделала его взрослее. Но я-то знаю: я тот же. И все прошлое – не сон.

Какие-то слова вертелись у меня в голове, но ни одного из них я не мог произнести. Слова разочарования никогда не были для меня важнее слов любви.

Посмотрел на Наташу, понимая, что она знает что-то, чего не знаю я. Что я мог сделать? Просто улыбался. Как идиот.

- Не могу тебя понять. Не могу, - я унижался перед женщиной.

- Чего же именно тебе не хватает?

- Ясности и определенности.

- Будет правильнее, если у нас не останется тайн друг от друга. Мне никогда не удавалось довериться мужчине полностью. Но рядом с тобой я не знаю, что мне следует постараться скрыть о себе.

Мне всегда было сложно понять, что хотят женщины.

Наташа смотрела на меня чуть прищуренным взглядом. Я молчал, мне было нечего возразить.  Я думал, что только я такой умный. Может быть, в ее словах был тайный смысл? Может быть, я выдумывал его сам?

Попытался улыбнуться Наташе, но так и не понял, удалось ли мне это. Боялся выглядеть смешно. Я никогда не выглядел иначе.

Почувствовал, что порвалась тоненькая ниточка, связывающая нас. Я перестал спешить. Я уже опоздал.

Сейчас я понимаю: это мне показалось. Но тогда я был уверен.

- Я не могу вообразить себя любимой, - она снова заговорила, очень спокойно, словно о каких-то пустяках. – Я не умею любить. Ты должен понять, что ты мне безразличен.

- Ты хочешь казаться хуже, чем ты есть. В этом твое несчастье.

- Что ты пытаешься объяснить?

- Не знаю. Я люблю тебя. И ненавижу за то, что вынужден любить.

- Это не имеет значения.

- Мне не хочется расставаться с тобой.

- Тебе все еще удается обманывать самого себя.

- Я бы любил тебя. И все прощал.

Я испугался своего собственного голоса. Он показался мне каким-то чужим. Все слова уходили в пустоту. Не знаю, так ли это было. Я не уверен.

И вдруг я увидел, что Наташа все поняла. Мои страхи. Она догадалась о них. Я знал, что так будет. Но когда это произошло, моя любовь показалась мне злой шуткой.

Наташа хотела убедить, что я люблю ее меньше, чем это было в действительности. Я возражал. Никому и никогда не нравились мои возражения.

Никогда прежде я не желал так мучительно любви. Старался найти слова, которые могли бы удержать Наташу еще на две минуты, хотя бы на минуту.

- Я хочу быть с тобой, - а что еще мне оставалось? – Что бы ты не говорила, что бы ты не делала, но я все равно хочу быть с тобой.

- Не умея презирать женщину, мужчина никогда не понравится ей.

- Я хитрый. Я умею скрывать свои чувства.

- Только не от меня.

Отвечать или нет? Не знал, что лучше. Иногда я обманываю. И не всегда убедительно.

- Не усердствуй так, - усмехнулась Наташа.

- Времени совсем нет.

- У кого?

- У нас у всех.

- Я знаю, как тебе трудно. Не думай, что я не знаю.

Ее голос звучал уверенно. Она говорила откровенно и требовала откровенности от меня. Я все понимал или притворялся, что понимаю. Человек, который любит, или не сомневается ни в чем, или же сомневается во всем. Женщинам нужна причина, чтобы сделать то, что они хотят. Им нужно оправдание.

Я не могу быть счастливым без любви. Объяснить себя не просто. Но невозможно отрицать, что однажды я все же был счастлив.

Наташа смотрела на меня, и я не могу сказать, что означал ее взгляд. Улыбался фальшивой, бесчестной улыбкой. Очень сложно смеяться, когда хочется плакать.

Я не особенно ловок в отношениях с людьми. Я не из тех, кто с улыбочкой минует острые углы. Может быть, это придет со временем. Оказавшись ненужным любимой женщине, я перестал быть нужным самому себе.