Потерянная душа - Габриэлла Пирс

– Твоя семья занимается этим веками, – мягко продолжила Джейн, не обращая внимания на его реплику. – Ее душа ушла из этого мира, но часть личности, часть, которая хранит воспоминания, еще осталась. Мы могли бы с ней попрощаться, сказать, как ее любим. Мы…

–  Уходи, Джейн, – и Харрис снова стиснул зубы. На этот раз девушка явственно видела, как дернулся его кадык. Должно быть, он боролся с собой с той минуты, когда она впервые к нему обратилась.

Джейн почувствовала, как сжимаются кулаки.

– Ты правда думаешь, что я поверю, будто тебе нечего ей сказать?

Харрис наконец обратил на нее взгляд. Девушка ожидала ярости, но в глубине зеленых глаз читалась только боль. Впрочем, когда парень заговорил снова, в его голосе звенел металл.

– Я в любой момент могу поговорить с ней безо всякого колдовства, и хотя это не твое дело – я знаю, что она меня слышит. Это тебенужно, чтобы она поговорила с тобой. А твоинужды меня не касаются.

И он отвернулся к воде. Джейн лишилась дара речи. Последовала мучительная секунда, полная такого абсолютного безмолвия, что оно казалось истошным воплем. Затем девушка развернулась и зашагала к дому, оставив босоногого Харриса на песке.

Глава 19

Стоило Джейн распахнуть широкие витражные двери в гостиную, как из смежной столовой донеслись приглушенные голоса. Кто-то тихо что-то рассказывал; кто-то плакал; время от времени слышался печальный смех. Джейн хотелось присоединиться к этому утешительному кругу, но в голове до сих пор звучали обличающие слова Харриса, и девушка внезапно почувствовала себя бесконечно чужой и неуместной в этой компании.

Она сделала шаг к столовой, пытаясь убедить себя, что дружеский разговор будет сейчас наилучшим лекарством, как вдруг ее взгляд задержался на большой картонной коробке у порога. В графе «Кому» черным маркером было выведено имя Эллы Медейрос. Наклейка с эмблемой почты свидетельствовала, что сперва посылка побывала на Вашингтон-сквер, затем ее переправили в особняк Монтегю, а уж оттуда – в Хемптон. Джейн на ватных ногах подошла к коробке. «Я столького лишилась, – промелькнула в голове горькая мысль. – Неужели судьба соизволила вернуть мне хоть что-то?» Девушка неуклюже обхватила посылку одной рукой и принялась карабкаться по лестнице. Ей не терпелось узнать, что уцелело в пожаре – даже если там всего пара туфель, которые ей больше не по ноге.

Едва Джейн водрузила коробку на кровать и отодрала первый слой скотча, в ноздри ударил едкий запах гари. Сердце отчаянно заколотилось. «Что бы там ни было, оно должно быть изуродовано до неузнаваемости», – мысленно предупредила себя девушка. Однако, когда посылка распахнула картонные крылья, все страхи мигом вылетели у Джейн из головы.

Первым делом ее пальцы окунулись в тонкий кирпично-красный шелк. В этой блузе Элла пересекала океан на личном самолете Андре Далкеску. Джейн встряхнула ткань: от нее несло гарью, но сам наряд казался невредимым. На черно-белом фоне комнаты блуза пылала, точно факел. «Жаль, теперь она на меня не налезет», – с противоречивыми чувствами подумала девушка. Если Элла по большей части была плоской, Джейн целиком состояла из округлостей. Под блузой нашлись замшевые полусапожки на пару размеров больше нужного. Когда девушка доставала их из коробки, на одеяло с веселым звоном выпали эмалированные серьги от Van Cleef. «Ну, хоть эти подойдут», – подумала она почти с радостью. Посылка оказалась слабым, но утешением. Тоска по Ди была столь отчаянной, что если бы Джейн вполне ей отдалась, то свернулась калачиком под одеялом и провела там остаток дней.

Еще в коробке обнаружились огромные солнечные очки в черепаховой оправе (увы, оплавленные), на первый взгляд невредимая подводка для глаз и несколько легкомысленных кофточек с небольшими подпалинами там и тут. Джейн решила, что хороший портной вполне с ними справится, и сделала мысленную пометку – после починки отдать наряды в благотворительные учреждения.

Наконец девушка нащупала ткань, которая была заметно грубее обновок Эллы и словно обтягивала что-то плоское и твердое. Джейн ухватила находку за края и, почти не дыша, вытащила на свет. Пустая коробка отлетела в сторону. На коленях девушки лежала книга в старомодной тканевой обложке с цветочным узором. Обрез пожелтел от времени, но пламя не сумело тронуть страницы. Джейн поднесла дневник к лицу и осторожно вдохнула. Даже после пожара и долгого путешествия в компании закопченных блузок он пах только старой бумагой и пылью. Девушка почти не удивилась, что бабушкино наследство выбралось с пепелища невредимым: должно быть, Селин Бойл наложила на него такие защитные чары, о которых Джейн не знала и вряд ли уже когда-то узнает.

В глубине души она понимала, что Харрис верно истолковал ее мотивы. Хрупкое ощущение мира, которое подарила участникам ритуала Эмер, следовало лелеять, а не разрушать. Джейн отчаянно нуждалась в друге, которому можно было бы излить душу, но Ди более чем заслужила покой. Было бы нечестно беспокоить ее своими проблемами еще и в посмертии.

Но образ, заключенный в этом дневнике, не знал смерти. Это была лишь тень Ба, воспоминание, оживленное магией Селин Бойл. Джейн не боялась нарушить его покой – а еще, в качестве приятного бонуса, никогда не причиняла ему боль. Постоянное чувство вины, преследующее девушку во снах и наяву, усиливалось с каждым неверным выбором. Сама возможность поговорить с кем-то, перед кем она еще не провинилась, была огромным облегчением.

Джейн открыла книгу и принялась листать девственно чистые страницы, пока на периферии зрения не проступили невидимые письмена. Кожу тотчас кольнуло: магия, заключенная в крови девушки, отзывалась на хитроумные чары дневника. «Покажи мне ее, – попросила она, чувствуя, как мысли странным образом впитываются в пожелтевшие страницы. – Покажи мне свою хозяйку. Покажи, что она в тебя вложила».

В следующую секунду мир качнулся, и тело Джейн осталось внизу и далеко позади. Вокруг замелькали какие-то картинки, но их мельтешение было столь стремительным, что все образы сливались в пеструю мешанину цвета и света. На этот раз Джейн знала, чего ожидать, и зорко вглядывалась в этот калейдоскоп, надеясь отыскать знакомые лица. Увы, прежде чем ей удалось узнать хоть что-то, мысленное слайд-шоу прекратилось, и девушка оказалась в темноте, в пустоте, лицом к лицу с двойником Ба.

– Опять ты, – проворчала она таким знакомым тоном, что Джейн захотелось то ли смеяться, то ли плакать.