Моя Италия - Инга Ильм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
Мы стали часто заводить сюда наших друзей, и, конечно, от таких видов у них кружилась голова… Один наш приятель вышел из этих приличных гостиных, и, решив немедленно выпить пива, отправился в самый модный бар. Я не разбираюсь совсем в этой культуре. Но как минимум два отличных пивных бара в Трастевере знаю. Один из них, что поменьше, даже дважды лучший в мире! И это крошечные заведения, в которых не протолкнуться. Там самые лучшие сорта, самые удивительные вкусовые ощущения, самые забавные люди. И вот в такой бар направил стопы очарованный странник. Днем в баре никого больше не было, и наш друг начал изливать душу бармену, которого давно полюбил – он обычно работает ночью в пятницу. И вот восхищался он и восхищался дворцом Колонна, пока бармен не отошел. Второй бармен подмигнул и шепнул: «Так это и есть Колонна»…
Нет, никакой не розыгрыш. Члены семьи, точнее, два брата, молодые ребята, держат бары напротив друг друга и находятся в страшной конкуренции, от которой выигрывает потребитель. И если один решил брать нас, в придачу к превосходному пиву (как заявляют ценители), еще и бесподобными яствами, вымоченными в хмельном напитке (и это правда вкусно), то я ему сдаюсь… «Всегда стоит в пятницу ночь! – не успокаивался наш друг. – Это самая сложная ночь в баре! – он взволновано ходил по комнате. – Какой дурак! Пришел! Нашел кому рассказать… Колонне про Колонну!»
* * *
Конечно, на первых порах это здесь всегда удивляет – такое отношение к труду. Если вы заходите в уважающее себя заведение, то всегда за кассой мама, на кухне сын, сестра брата, а то и бабушка, официантом – папа, дочь, муж сестры, неважно, хоть задом наперед, совсем наоборот, но здесь все свои, на подхвате. Здесь хозяин ресторана не тот, кто заезжает снять кассу, а тот, кто работает. И первый раз я столкнулась с этой ситуацией так: мы большой и шумной компанией ввалились в ресторан в горах, над виноградником. Оттуда был настолько упоительный вид, что я не выдержала – ушла от стола на улицу, села на краешке обрыва. Цвели розы, пели птицы, мягкие сумерки уже опустились на долину, но склоны гор еще золотились под солнцем. Я редко бываю в горах, и для меня это было как наваждение. Я устроилась поудобнее, достала сигареты и зажигалку, подумала: а вот бы и бокал… Но вернуться к столу – значит, сто процентов ввязаться в разговор, застрять, опоздать – пропустить миг прощания солнца с землей. И все это даже не успело промелькнуть в моей голове. Очень деликатно, вкрадчиво или, можно сказать, даже нежно кто-то постоял за моей спиной, потом прошуршал камешками под подошвой и, наконец, прервал мое уединение. «Я принес вам бокал шампанского, – сказал мне очаровательный молодой человек. – Мне показалось, что он вас порадует. Ну, или подойдет к вашему настроению. Что скажете?» Он смущенно улыбнулся. А я чуть с ума не сошла от радости! Это было так красиво! Я однажды поймала тот самый миг, когда желание тотчас исполняется. Вот ни раньше, ни позже! А потом… Потом он мне сделал такой тартар! Я совсем покорилась ему и жарко шептала мужу: «Оставь ему хорошие чаевые, оставь вот этому хорошие чаевые…» Он был внимателен не только ко мне. Да и не только он. Над каждым из столов носился сонм официантов, как я поняла, под предводительством одного главного. И наш главный – был самый главный! Самый быстрый, самый сообразительный, самый внимательный. И он успевал помогать другим… Это был самый совершенный официант в мире, и он умел готовить очень вкусный тартар! И ведь правда оказался тут самым главным – старший сын хозяина, это он ведет ресторан. Он и официант, и кассир, и директор. У семьи свои земли – виноградники, винодельня, сыродельня, фрукты, овощи, скот. Сестры даже предпочитают передвигаться по угодьям верхом. И вот выращивают они для семьи (а такие семьи обычно гигантские) все возможные продукты, а для излишек ресторан держат. И какой ресторан! Дело идет очень бойко! И чаще всякое дело здесь передается из поколения в поколение…
* * *
Ну а что касается посещений Колонны – эксперимент был признан удачным, и теперь каждый желающий по субботам с 9 до 12 может побывать внутри римских жилых интерьеров. Понятно, что в конце концов уровень заботы о тебе в гостиных снизился. Больше не подают просекко, пока ты ожидаешь уже экскурсовода вместо наперсницы – по меньшей мере, свидетельницы жизни грандиозной бабки; и в залах теперь ходят настоящие служители вместо дворецких; зонты еще есть, но о том, что они есть, вам неведомо: нет отдельного человека, который о том предупреждает; а бесплатная вода, кстати, на месте, но снова – не приглашают и нет такого изобилия: на столе по три-четыре бутылочки, не хватит – надо не постесняться спрашивать… Но тем не менее что-то «незатоптанное», не-музейное тут еще живет.
* * *
Впрочем, похоже, я ошибаюсь… Есть такие палаццо, которые остаются жилыми, но часть их открыта для публики очень давно – палаццо Дория Памфилия, например. И есть дни, когда сюда приходят к хозяевам, как и раньше, гости, когда устраивают благотворительные банкеты или принимают общество. Тогда сверкающие залы снова ненадолго превращаются в комнаты для изысканных удовольствий – роскошные столовые припоминают свою старую жизнь, их широкие половицы сладко стонут под тяжестью сервированных серебром столов. В зеркалах оживают фраки и длинные юбки. В музыкальной гостиной страдает квартет… Кстати, тут проходят чудесные музыкальные экску рсии. Очень короткие – в каждой комнате, соответственно времени создания ее интерьера, исполняется одна музыкальная вещь. Музыка украшает покои и даже оживляет картины. Исполнители подводят к одному из полотен Караваджо и исполняют ту мелодию, ноты которой записал в
