Поспорить с судьбой - Оксана Панкеева

— Ну, я тем более не смогу. И Рико не сможет, он в магии не силен, он по обычным замкам. Это тебе что, так обрубили концы, чтобы с магией не баловался и к Эльвире не шастал?

— Ну да. Папа сказал, что без наставника соваться в магию нельзя, что я себя погублю, и что неужели я не могу потерпеть несколько лет, это же так недолго…

— Эльфы! — засмеялся Кантор. — Что для них несколько лет!

— Может, насчет магии он и прав, она никуда не денется, у меня жизнь тоже, скажем так, не короткая… Но Эльвира-то ждать не будет! Вернее, она будет ждать, но сегодня вечером, а не несколько лет! Кантор, прошу тебя, придумай, как эту дрянь можно снять. Конечно, я возьму тебя с собой, я для этого и взял тебя в свою охрану, если честно. Я же не знал, что мне такую пакость устроят, и кто — родной отец! Хотя, чего я от него хочу, он и так чересчур заботлив для эльфа. Я уже и пилить пробовал — не пилится.

— Конечно, не пилится! Тоже мне, маг! Полиарг надо пилить специальным заколдованным напильничком. — Кантор снова осмотрел браслет, прикидывая, подойдет ли в данном случае второй способ, и уточнил: — А тебе его надо будет назад надеть, или фиг с ним?

— Лучше бы, конечно, надеть, а то еще Амарго увидит и папе настучит, а тот на меня что-нибудь понадежнее напялит. Но если иначе нельзя, фиг с ним. Снимай. Сможешь?

Кантор посмотрел на шефа, который с отчаянной надеждой заглядывал ему в глаза, и предупредил:

— Будет больно.

— Очень?

— Достаточно. Надо вынуть палец из сустава. Стерпишь? А то ведь, если закричишь, сбегутся все твои орлы с доном Аквилио во главе, и ой, что будет…

Пассионарио беспомощно огляделся по сторонам, как бы ища место, где можно спрятаться, чтобы его крика не услышали, затем решительно махнул рукой.

— Снимай.

— Ну, смотри, — согласился Кантор. — Не ной потом.

Он запер дверь изнутри, тоже оглядел комнату и кратко приказал:

— Снимай ремень.

— Зачем?

— Сложи вчетверо и возьми в зубы. Чтобы не кричать. И сядь на пол… нет, лучше ложись на кровать.

— Зачем на кровать?

— Чтобы не грохнулся об пол, если вдруг сознание потеряешь. И еще, у тебя выпить что-нибудь есть?

— Есть. Ты выпить хочешь?

— Нет, это ты выпей. Сколько сможешь.

Пассионарио послушно достал из-под кровати сундучок, добыл из него флягу и честно отпил, сколько смог.

— Пей еще, — посоветовал Кантор. — Чем больше, тем лучше.

— Ты что! — еле выдохнул шеф, пряча флягу на место. — Я же… Ты разве никогда не видел меня пьяным?

— Видел, и не раз. Ничего страшного, до вечера проспишься, а вечером пожуешь кофейных зерен, и нормально.

— Это ты, наверное, видел до того, как ко мне вернулась Сила. А после того ни разу не видел? Полжизни потерял. Нельзя мне пить. Я, как напиваюсь, начинаю такое чудить… Вся база сбежится, не только охрана.

Он лег на кровать, зажал в зубах сложенный вчетверо ремень, как было велено, и протянул руку.

— А теперь — терпи. — Кантор присел рядом, крепко взял его за кисть, зажав запястье между коленями, чтобы не вздумал отдернуть, и быстрым рывком вывихнул большой палец. Пациент дернулся и отчаянно замычал, вцепившись второй рукой в край кровати. — Терпи, терпи, это недолго, — стал заговаривать его Кантор, быстро стягивая браслет. — Молчи, не вздумай бросить ремень, терпи, ты мужчина. Только не кричи, а то кто-то прибежит. Все, уже снял. Теперь последний раз терпи, на место вставлю. — Он еще раз рванул палец, вправляя вывихнутый сустав, и отпустил руку. — Все, готово. Молодец. Можешь вставать.

Пассионарио немедленно сел, одним движением, так же, как спрыгивал со стола. Выплюнул искусанный ремень, обхватил пострадавшую руку здоровой и прижал к груди, продолжая тихо стонать.

— Ничего, — усмехнулся Кантор. — Тебе и хуже приходилось. И конечности ты ломал, и били неоднократно. Ты всегда так бурно это переживал?

— Когда как, — простонал вождь и идеолог и отпустил руку, чтобы вытереть выступившие слезы. — Но меня давно никто не бил. Я уже отвык. Спасибо, Кантор.

— На здоровье, — Кантор щедро улыбнулся и развел руками. — Ну, как ты? Колдовать сможешь?

— Этой рукой — нет. Но телепорт можно кастовать одной, так что все в порядке. Ты что, так и снимал наручники? Сам себе вот так выламывал пальцы?

— Если не получалось открыть замок, — пожал плечами Кантор.

— Ты даешь…

— Знаешь, когда жить хочется, что угодно сделаешь. Некоторые и летать начинают.

— Намек понял. Ты вот что… приходи, как стемнеет, и отправимся.

— Отсюда? Ты в своем уме? Что про нас с тобой подумают? Давай где-нибудь в другом месте встретимся.

— Хорошо, — Пассионарио улыбнулся сквозь слезы, представив себе, что про них действительно подумают, если новый охранник останется у него в комнате на ночь. — Тогда приходи в малинник, что на восточной стороне базы. Знаешь?

— Знаю, — кивнул Кантор и протянул ему браслет. — На, возьмешь с собой. Покажи Мафею, может, он разберется, как его открывать, покажет тебе, и будешь его надевать и снимать, когда захочешь. А если Мафей не разберется, попроси, пусть Жаку покажет.

— Жак — это кто? — уточнил Пассионарио.

— Он знает. Это его приятель. Интересный парень, немного вор, немного маг, немного алхимик… а официально — бард.

— Думаешь, разберется?

— Пусть попробует. Он раньше был неплохим вором, может разберется. А нет, так нет. И, между прочим, в Ортане сходи в магическую лавку и купи себе напильничек. Чует мое сердце, что он тебе понадобится.

— Хорошо, — кивнул Пассионарио и снова вытер глаза. — Так и сделаю. Кантор, ты иди пока… встретимся вечером. А сейчас я прилягу немного, что-то мне нехорошо. Не надо было мне пить…

Кантор посмотрел на его жалобную физиономию и усмехнулся.

— Женщины! — философски заметил он. — Чего только не делают мужчины ради них…

Потерпевший принц поднял на него глаза, которые сразу почему-то загорелись вдохновением, и сказал:

— А разве они того не стоят? Кантор, скажи? Разве они того не стоят?

Кантор хотел что-то сказать по этому поводу, но не смог. Слова застряли в горле, а внутренний голос решительно произнес:

Посмей только сказать какую-нибудь гадость! Удушу!

Так что Кантор неопределенно покивал головой и ушел.

— Что ж ты так кричишь… — прошептал Кантор в промежутках между поцелуями. Ольга в последний раз вздрогнула в его объятиях и простонала:

— Так ведь хорошо…

Ответ был вполне логичный, и уточнения, в общем-то, не требовались, но он все-таки уточнил:

— А тебе хочется кричать, когда тебе хорошо?