Полное собрание сочинений. Том 18. Посиделки на закате - Василий Песков

Разбой в природе – дело распространенное. В горах копытные звери съедают копенки сена, в больших трудах припасенные на зиму пищухами-сеноставками. В пустыне жук скарабей, увидев другого жука, катящего шар из навоза, прикинув силы, соблазняется завладеть драгоценностью. Вороны не церемонятся с более слабыми в стае – отдай и все! Иногда смышленые эти птицы объединяются в грабеже. Приметив грызущего косточку пса, одна его дернет за хвост, а другая подхватит кость, когда пес обернется к обидчице. Потом вороны будут делать разборку, выясняя право на добычу.

Два существа на этом свете особо страдают от бандитизма. На Енисее я наблюдал однажды за охотой скопы. Парившая над водой птица раза четыре с громадной скоростью падала в воду и всякий раз понапрасну. Наконец, вздымая брызги, поднялась она с рыбой в когтях и полетела к гнезду. И вот он – пират на дороге – коршун, наблюдавший, как видно, за охотой умелого рыболова. Он стал на птицу пикировать и делал это до тех пор, пока скопа не бросила рыбу. Добыча у скопы свежая, часто еще живая, и те, кто способен подобрать только снулую рыбу, но познавшие вкус свежей, подстерегают скопу на пути к дому. Орлан отберет силой, вороны, во́роны, коршуны – надоедливостью. Иногда они поджидают момент, когда самец скопы передает рыбу самке, и тут нападают. Рыболовам трудно обороняться, и очень часто добычу они роняют. И тут уж что с воза упало, то пропало – скопа никогда не поднимет, что уронила, все достается грабителю.

В птичьем мире силачи-орланы отнимают добычу у птиц послабее. Но орлан-белохвост и сам вынужден уступать более сильному орлану белоплечему. Но самыми большими вымогателями и разбойниками являются чайки. Они отнимают еду друг у друга, у сильного (кормятся возле медведей) и слабого, беззащитного. Объектом их нападения часто становится птица тупик. Этот нарядный «северный попугай» делает гнезда в норах и кормит выводок мелкой рыбешкой. Вот он на снимке – забот полон рот – летун неважный и постоять за себя неспособный. Чайки караулят тупика возле норы и лишают улова. Некоторых птиц они заставляют даже отрыгивать съеденное.

Клептопаразитизм – так называют зоологи житье в природе за счет воровства и ограбления слабых и беззащитных. По этим «законам джунглей» начинают жить также и люди, когда писаные и нравственные законы попираются или бездействуют.

• Фото из архива В. Пескова. 21 ноября 1992 г.

Силуэт дяди Гриши

«Кто не любит арбузов… Кабаны за арбуз отдадут душу», – говорил дядя Гриша и показывал шкуру зверя, убитого на бахче. Эту остро пахнущую острастку арбузный сторож поднял на шестах у бахчи. Но кабанов она не пугала. Тогда дядя Гриша сделал чучело своей персоны – на крест из палок надел дырявый пиджак и старый казачий картуз, а из соломы соорудил подобие человеческого лица. И, памятуя, что кабаны полагаются больше на обоняние, чем на зрение, в консервной банке сжигал махорку и окуривал на ночь чучело дымом. Это принесло результат – кабаны перестали интересоваться арбузами.

Обнаружив эту запись в старом «кубанском блокноте», я просмотрел также снимки всяческих пугал. Американцы птиц стращают чучелом филина. Аккуратно раскрашенную пластмассовую или деревянную большую сову можно купить в магазине. Это хороший сторож ягод в саду. А в одном месте, под Вашингтоном, я видел: филина укрепили против стеклянной галереи, о которую на лету бились птицы. На Аляске владельцы маленьких самолетов ставят над ними филинов, оберегая аэропланы от белых «визитных карточек» чаек.

Но чаще всего пугалом повсеместно служит привычное чучело. Облик человека, специфический его запах – сигнал опасности для животных.

Сообразительные животные нередко чучело игнорируют, а смельчаки и герои (они у животных тоже, конечно, есть) норовят помочиться у чучела или сесть на него. Грача-героя я снял лет двадцать назад в огороде у лесника, куда птицы летали клевать клубнику.

Но это все чучела. С живым человеком такая дерзость не допускается – велик риск, как говорит дядя Гриша, душу отдать. Степень страха, однако, у разных животных и в разных обстоятельствах неодинакова. Глухари, например, плохо переносят близость людей и отселяются или исчезают там, где часто их беспокоят. А кабаны и лисицы, сохраняя дистанцию, ухитряются жить у нас под боком. Лисьи норы часто бывают у черты городов. Кабанов я много раз видел, наблюдая слева шпиль Московского университета, а справа, возле опушки, – неторопливую их пробежку. На Куршской косе в Прибалтике, ободренные частыми безопасными встречами с людьми, кабаны выбегают из леса к остановкам автобуса и берут еду из рук у людей. Медведи человека очень боятся. Страхи быть застигнутыми в берлоге заставляют зверей вот сейчас, в пору ноябрьских снегопадов, прежде чем на зиму лечь, долго петлять, пятиться задом к месту зимовки. Освобождение кишечника, известное под названием «медвежьей болезни», вызывается страхом. Но черные американские медведи барибалы в Йеллоустонском национальном парке этот страх одолели: выходят к дороге или даже бегают между автомобилями – выпрашивают подачки. Это отклонение от нормы. Но есть животные, чья жизнь протекает у нас на глазах. Человека они не только не боятся, но чувствуют его покровительство. Вспомним скворцов, вспомним ласточек, строящих гнезда под крышей сараев. И наиболее яркий пример – белый аист. Его родственник, черный аист – редкая осторожная птица, – людей сторонится, побеспокоенный человеком, он может бросить гнездо. А белый аист селится не в лесной глухомани, а прямо на крыше сельского дома, на старой колокольне, водонапорной башне, было бы рядом болото с лягушками.

А есть животные, не боящиеся человека по другой причине. За всю историю своего существования они просто не знали его, и в их «кибернетику» страх к нему не заложен. Во время пребывания в Антарктиде я много часов провел в обществе пингвинов. Километра четыре от материкового льда – и вот они, существа как будто с другой планеты. Самки некрупных пингвинов адели сидели на гнездах, а «петушки», расхаживая по колонии, воровали для подруг камешки. Схватят в клюв строительный материал для гнезда и мчатся домой, не подозревая, что то же самое только что сделал его сосед. Побаиваются пингвины только хищных поморников, чуть появилась тень хищной птицы – пингвин встрепенется: «Я живой, не ослаб, пролетай!» И поморник улетает искать ослабших. Человека суетливая братия не боится нисколько. Я садился у гнезда с фотокамерой, и мамаша, согревая два драгоценных яичка, лишь позевывала, глядя на странного визитера.

Так же небоязливы похожие на располневших официантов большие императорские пингвины. Я протискивался в самую гущу стаи – и ничего, никакого вниманья. И лишь когда пробовал гладить «официанта» по лакированной спинке, он оборачивался – «фамильярность у нас не принята!».

• Фото автора. 28 ноября 1992 г.

Не сердите слона…

В Московском зоопарке недавно случилось несчастье. Погиб человек. Виновники гибели – слоны (или один из них), к которым служитель зоопарка зашел, чтобы их покормить. Другой человек, отлучившийся на время за кормом, нашел двадцатишестилетнего сослуживца лежащим раздавленным на полу. Слоны при этом выглядели спокойными и принялись за еду. Что произошло в слонятнике за десять минут, неясно.

Часто ли такое случается в зоопарках? Нечасто. Но все же случается. В Риге за полминуты тигр лишил руки легкомысленного смельчака, решившего через прутья ограды покормить зверя. А в Харьковском зоопарке любимец публики медведь Якагир убил недавно мальчишку, на потеху публике дразнившего зверя. Длинная жердь и позиция наверху металлического барьера позволяла вроде бы безнаказанно забавляться. Но медведь, изловчившись, ударил лапой по жерди так, что смахнул мальчишку в загон. И все, что было потом, жалея нервы читателей, нельзя описывать.

Это случаи, когда по легкомыслию или неразумности человек сам на беду напросился. Но бывают оплошности: не закрыли по рассеянности клетку, пренебрегли правилами содержания животных, не учли особенности их повадок.

Из хищников самым коварным является добродушный с виду медведь. Другой зверь готовность напасть чем-нибудь обнаружит – мимика, вставшая на дыбы шерсть, дрожащий кончик хвоста, прижатые уши. У медведя этого не увидишь – дружелюбие на агрессию может сменить мгновенно. Мой давний друг дрессировщик Георгий Георгиевич Шубин рассказывал, как медведь на виду у людей разорвал женщину, воспитавшую его и восемь лет безбоязненно заходившую с едой в клетку. Неясной осталась причина неожиданной ярости.