Свадьба - Джулия Гарвуд

Почему она не может быть более сговорчивой? Ее порывистость сведет его с ума. Она не переставала удивлять его, и ему это вовсе не нравилось. Он предпочел бы, чтобы она стала более предсказуемой. А разве, впервые взглянув на Бренну, он не понял, сколько с ней будет хлопот? Черт побери, его жена была единственной и неповторимой. Коннор, конечно же, был не дурак и прекрасно понимал, как ему повезло. Ему всего лишь очень хотелось, чтобы она поскорее приспособилась к нему, и тогда бы с легкой душой он сосредоточился на вещах поважнее.

Он опасался, что ему никогда не удастся ее понять. Да разве это возможно, когда она меняется каждую минуту? То она нежная и доброжелательная, то упрямая и надутая. Можно ли ладить с ураганом? Другие мужчины не такие терпеливые, как он, но с этим пора покончить, и немедленно. Хватит с него.

– Я подумал, а знает ли леди Бренна, что идет не в ту. сторону? – заметил Куинлен. – Она ведь упрется прямо в дверь Кинкейда, если будет идти всю ночь напролет.

– Миледи знает, что идет на север, – сообщил Оуэн. – Она мне сказала, что нарочно направляется кружным путем, чтобы обойти солдат, которые стоят у ручья в карауле.

Куинлен повернулся к Коннору:

– Не лучше ли тебе пойти за женой?

– Она не уйдет далеко от солдат моего брата.

– Я думаю, она как раз надеется, что ты пойдешь за ней.

– Пошло оно все к черту, – пробормотал Коннор Но в следующую же секунду он передумал и, раскидав мужчин в разные стороны, широкими шагами устремился вслед за женой.

Ему пришлось пройти больше, чем он ожидал. Он увидел Бренну далеко от поляны, она привалилась к дереву и казалась совершенно уничтоженной. Ему не понравилось это. Он почувствовал свою вину и с благодарностью подумал – хорошо еще, что она не плачет.

Она предостерегающе подняла руку, запрещая ему подходить ближе, но он подошел и подхватил ее на руки.

Коннор ожидал сопротивления, но Бренна опять удивила его – ее руки обвились вокруг его шеи, она положила голову ему на плечо и снова стала нежной я покорной.

– Мой брат говорил мне, что ни одна женщина в здравом уме не выйдет за меня замуж. И если ты действительно собиралась пойти за своим сундуком, то я должен сказать…

– Что я не в здравом уме? – закончила она. – Если и так, я не виновата. Ты, довел меня до этого, Коннор.

Он невольно улыбнулся. Жена бросила ему непростительный упрек.

– И ты собралась уйти?

– Я хотела немного побыть одна. Ты понял, да? Нет, он не понял, но решил притвориться. – Да.

– Я так давно не была одна. Ты и это понял?

– Да, понял. – А кто эти два солдата, которые идут за мной?

– Часовые моего брата. Ты на земле Алека, если помнишь. Ничего такого Бренна не помнила. Она вдруг зевнула и обратила внимание на кое-что поважнее.

– Кажется, я потеряла туфельку. Не понимаю, как это могло случиться.

На сей раз он не удивился – она забывала свои вещи где попало – Я найду ее. Бренна, а из-за чего на самом деле все так вышло? Ты сама знаешь, о чем я.

– Ты хочешь спросить, есть ли другая причина, почему я так разозлилась?

Именно об этом он ее только что спросил. Разве нет?

– Да.

Она принялась перебирать волосы у него на затылке, размышляя, как бы ответить, чтобы он понял. Коннор сомневался, что жена отдает себе отчет в том, что делает, но ее ласка была ему очень приятна.

– Сейчас я понимаю, что меня так взволновало. А тогда – нет. Он возвел глаза к небу. Получить от нее ясный прямой ответ – тяжелое дело.

– И? – подсказал он.

– И сундук, и седло, и моя лошадь – подарки членов моей семьи. Ты пытаешься их отнять у меня, а я не могу этого позволить, я еще не готова.

– Что я отнимаю у тебя?

– Мою семью.

– Бренна…

Но она не дала ему продолжить:

– Ты собираешься все это отнять у меня, да? Но если я тебе это позволю, с чем я тогда останусь?

– Со мной.

То, как, ни секунды не раздумывая, Коннор ответил ей, потрясло Бренну. Однако она еще пыталась сопротивляться. Она не хотела поменять свою семью на него.

– У тебя есть я. – Его голос звучал твердо и настойчиво. Бренна подняла глаза на Коннора, и ее детское стремление ухватиться за старое, хорошо знакомое, казалось, начало улетучиваться. Выражение его глаз гипнотизировало Бренну. Она видела в них только нежность и незащищенность.

– Ты есть у меня, Коннор?

– Да, девочка, конечно.

И тогда она улыбнулась, отбросив все сомнения. Коннор говорил от души, и она поверила ему. На сердце у нее стало тепло и радостно. Таким она видела его только раз, в их первую брачную ночь, когда он обнял ее и занялся с ней любовью. Тогда воин исчез, растворился, она обнимала мужчину. Сейчас он снова готов преподнести ей этот волшебный дар, как же могла она противиться?

Бренна умиротворенно кивнула, соглашаясь с ним. Она наконец поняла, что то, что она делает, – дело святое и правое, благословленное церковью, самим Богом в ту минуту, когда отец Синклер соединил их как мужа и жену. И хотя она продолжала твердить себе, что из сложившихся обстоятельств надо извлечь все самое лучшее, она призналась, что только сейчас начинает воспринимать всерьез свое замужество.

Больше ей нечего бояться за будущее и отчаянно цепляться за прошлое. Как только Бренна приняла такое решение, с ней произошло удивительное превращение – она добровольно, с готовностью отдала себя Коннору.

– Что ж, Коннор Мак-Алистер, теперь я твоя. Я решила, что ты можешь получить меня.

Она закрепила свое обещание поцелуем, несмотря на приказ никогда не целовать мужа без разрешения, а отняв губы от его губ, уткнулась лицом ему в шею и закрыла глаза.

Больше он никогда не будет удивляться ничему, что услышит от нее, подумал Коннор. Она решила? Ага, пускай будет так.

– Мы с тобой, Коннор, начинаем все сначала, – прошептала она.

Ну вот, снова-здорово. Да о чем она толкует? Но если жена спрашивает его согласия, он должен его дать, дабы осчастливить ее. На самом-то деле ему не пристало волноваться, счастлива она или нет, но его это волновало. Коннор утешал себя надеждой, что, как только она привыкнет к новой жизни, сразу перестанет забивать себе голову всякой ерундой.

Коннор отстранился от дерева и посмотрел на жену. Сейчас она казалась безмятежной, что обещало на время покои и тишину. Он подумал: черт побери, что завтра сказать брату? Впрочем, имеет ли это вообще какое-то значение?

– Коннор! – Да?

– Я буду хорошо заботиться о тебе.

Он был поражен этими словами. И хотя ему стоило обидеться на нее, ведь это он должен заботиться о ней, а не наоборот, обещание ее прозвучало так искренне, что он понял – она хотела сделать ему приятное.