Офисный роман, или Миссия невыполнима - Наталья Валенидовна Колесова

Падаю на свое место: ура, день, полный тревог, забот и хлопот, наконец-то завершился! Сплю.

И просыпаюсь через какую-то пару часов, конечно, я же полдня продрыхла! Прислушиваюсь к организму: слегка мутит, во рту сухо, но антипохмелин не понадобится. Аккуратно ступая по скрипящим ступеням, спускаюсь под звуки многоголосого храпа. Особенно могучий доносится из комнаты руководительницы Ча: ну так львица и во сне остается львицей!

Во дворе тихо и темно, лишь горит неяркая лампа над входом, в которую упорно бьются осенние мотыльки. Оптимисты! Сажусь на доски террасы, подтянув к груди колени. Смотрю на низкие звезды и медленно катящуюся по небу луну. Так тихо, что и впрямь кажется, в мире остался только ты. И сверчок. И шуршащие крылышками мотыльки. И редко подающая голос ночная птица. И неумолкающий хлопотливый ручей.

И…

Прислушиваясь, поднимаю голову с колен. Нет, не показалось.

Чьи-то шаркающие, неровные шаги. Кто в глухую ночь по темноте шляется? Заблудившийся юрист? Или кому-то не хватило, пошел догоняться в деревенское кафе, но у нас самих еды и выпивки еще до неба, только руку протяни! А может, решил вернуться неутомимый староста? Или там вообще какое-нибудь животное? Корова, допустим, или… м-да, тут же кругом леса, так что может появиться и дикий кабан. Или медведь. Ну не тигр же?!

Я вскакиваю и отступаю к двери, изо всех сил таращась в ночь.

Но заблудившийся пьяница или даже тигр предпочтительнее еще одного… субъекта, которым меня запугивал вчера проклятый хубэ: в темноте как при проявке старой фотографии медленно проступает нечто блеклое, белое, колышущееся из стороны в сторону… Прибавь еще канонических стонов – и вот тебе бродячий квисин, чья-то неупокоенная душа, ненасытный призрак, ненавидящий все живое!

Но стонов нет, лишь к звуку неровных шагов прибавляется чье-то шумное дыхание… Только поэтому я остаюсь на месте, на последних остатках храбрости уговаривая мозг включить логику: призраки не дышат, а тигры не ходят на двух ногах! А от ночного маньяка – опять же спасибо за этот вариант извращенной фантазии Ючона! – я сигану сейчас в приоткрытую дверь…

Стиснув ее металлическую ручку, окликаю тряским голосом:

- Эй, кто там? Отзовись!

Темнота и отзывается:

- Сонбэ? Вы почему здесь?

Холод испуга сменяет горячая волна облегчения и – злости. Я почти рычу:

- Ким Ючон?! Какого ты?.. - и осекаюсь, когда хубэ выходит из темноты в рассеянный сумрак, а потом под свет тусклой лампы – но в каком виде! Мокрый с головы до хлюпающих кроссовок, в прилипшей к торсу белой майке – ее-то я и приняла за квисиново одеяние – и… злющий донельзя.

Ахаю:

- Ючон, ты что… что случилось?!

Парень делает еще пару неровных шагов, задирает голову, глядя на меня снизу. Выдыхает сердито:

- Что за шуточки, сонбэ!

И начинает падать.

***

[1] Айдол – «идол», звезда сцены, экрана.

[2] Комбэ – поехали, за здоровье, до дна.

Глава 20

Вот так я уже второй раз волоку на себе Ким Ючона. И что за карма у меня такая?

…На помощь не зову лишь потому, что быстро пришедший в себя парень с грозным «тшш!» залепляет мне рот холодной ладонью. И сам он весь ледяной. И дрожащий. Помогаю ему забраться на террасу, закидываю руку себе на плечи и, обхватив за талию, завожу в холл. И тут теряюсь – и куда его? Сразу затолкать в мужскую спальню? Ючон явно не в себе, надо привести его в чувство, узнать, что случилось. Разбираться прямо тут тоже не вариант, обязательно услышит госпожа Ча или Хон Сонги… Или тот сейчас у своей дорогой – во всех смыслах - невесты?

- К-кладовка! – подсказывает понявший мою растерянность Ючон.

О, идея! В обнимку ковыляем через слабо освещенный холл – что там, скрип открываемой двери?.. Фу-ух, показалось! Толкаю коленкой ветхую дверцу кладовой в углу – сюда вчера (а кажется, как давно это было!) затащили лишнюю мебель - нажимаю выключатель, поворачиваюсь и...

И уже сама себе затыкаю рот кулаком, чтобы не заорать: спина опершегося на стол хубэ розовая… красная от крови.

- Ючон, - спрашиваю перехваченным голосом, - ты что, ранен?! Что случилось?

Парень изгибается, пытаясь увидеть собственную спину.

- Да не-ет… так, оцарапал немного…

Немного? Осторожно закатываю влажную майку, прилипшую к «царапинам» (Ючон шипит), и меня отпускает: хотя ободрана вся спина, и правда ничего страшного.

- Я за аптечкой!

Застаю хубэ уже стянувшим и скептически разглядывающим собственную майку.

- Теперь только в утиль, да?

- Главное, что тебя не в утиль! Повернись спиной, нет, плохо не видно… Вот что, ложись-ка на живот на стол, сюда под лампу…

Покряхтывая как древний дед, парень располагается на письменном столе. Гундит в скрещенные под лицом руки:

- Вообще-то я предпочитаю другую позицию, но если сонбэ нравится эта… Ой!

- Тише ори!

Повернув голову, Ючон наблюдает за мной одним глазом. Шепотом возражает:

- Я никогда не ору, просто от неожиданности… Ай, сонбэ, нельзя ли понежнее?!

- Вижу, с тобой уже кто-то нежно обошелся, - бормочу я, обильно проливая его ободранную спину антисептиком (парень шумно дышит открытым ртом). – Никогда не думала, что спрошу такое, но… на каких камнях тебя сегодня насиловали?

- Сонб-э-э, - удивляется Ючон, - не ожидал, что вы такая испорченная! Мне это нравится!

- Того и добиваюсь!

От бездумной болтовни становится легче. Леплю пластыри, где получается, попутно обнаруживаю старый шов на пояснице. Когда я провожу по нему пальцами, спина Ючона каменеет так, как до того ни на одной ссадине, и я не спрашиваю, где и как он его заработал.

- Прикрепила стерильную салфетку, где пластырь не смогла. Будет мокнуть, прилипать, так что осторожней. Неделю точно не сможешь лежать на спине, а еще надо обязательно…

Ючон неожиданно поднимается и берет меня за руку.

- Сонбэ, присядьте-ка. Успокойтесь, все нормально!

Очень удивляюсь: да я давно спокойная! И тут замечаю, что меня всю трясет – словно дрожь замерзшего парня передается и мне. Кстати! Стянув с себя куртку, накидываю на голые плечи Ючона – тот интересуется уже с усмешкой:

- Что, трудно выдержать мою роскошную наготу? - Вяловато у него сейчас выходит.

- Еле терплю, - соглашаюсь я. Губы хубэ уже не такие синие, но я все равно открываю прихваченную с аптечкой бутылку соджу и командую: - Половину тебе и половину мне. Ну, живо!

Ючон двигает специфический тост: «За