Последнее убийство в конце времен - Стюарт Тёртон

– Любой, у кого были сбережения, мог приобрести себе юношу или девушку, горничную или водителя. Поэтому вы и живете только до шестидесяти лет. В вас встроен естественный механизм старения, чтобы клиенты Блэкхита время от времени покупали модель поновее.

У Эмори кружится голова. Пошатываясь, она подходит к дереву и, тяжело дыша, старается удержаться от рвоты.

– Ты… – Она сглатывает и начинает сначала. – Ты и Гефест…

– Мы люди, – подтверждает Тея, не в силах сдержать гордость. – Нас осталось сто сорок девять, но остальные лежат в стазис-капсулах в Блэкхите. Мы с Гефестом не стали засыпать в день катастрофы. Я хотела уничтожить туман, а Гефест не хотел покидать мать.

– Блэкхита больше нет, – хрипит Эмори. – Туман…

– Капсулы стоят в герметичном помещении, – объясняет Тея. – Мы пока не можем добраться до них, но с ними ничего не случится, они подождут до тех пор, когда мы сможем. Люди в них будут спать столько, сколько понадобится. Для этого и нужны вы. Каждую ночь во время комендантского часа вы идете на свою вторую работу. Вы обслуживаете оборудование, поддерживая его в рабочем состоянии. Вы удаляете пыль с солнечных панелей и чините волновые генераторы. А когда мы поймем, как уничтожить туман, вы отстроите для них города, чтобы им было куда вернуться. В капсулах не стареют, поэтому они выйдут оттуда, чуть пошатываясь спросонья, и сразу вернутся к прежней жизни. А твой народ будет стричь для них газоны, готовить коктейли и делать все, что они захотят. По крайней мере, так обещала им Ниема, когда наступил конец света. И это она рассказала прошлой ночью вам, почему Гефест и считает, что ее убили ты и твой народ.

33

Эмори в оцепенении идет к канатной дороге, пока мир движется мимо, не замечая ее.

Ее мысли путаются; единственное, в чем она отдает себе отчет, – это глубокий стыд. Блокноты под ее кроватью полны вопросов, но среди них нет самых простых: почему старейшины намного выше и стройнее их или почему всем жителям деревни присуща такая глубокая почтительность.

«Мы же созданы, чтобы обслуживать их, – догадывается Эмори. – Конечно, они хотели, чтобы мы были меньше ростом. Кому же понравится чувствовать себя ущербным на фоне собственного создания?»

– Почему Ниема лгала нам? – спрашивает она вслух. – Зачем она приводила нас в школу и притворялась, будто мы – люди?

– Хочешь верь, хочешь не верь, но так она понимала доброту, – отвечает Тея. – Первые поколения твоего народа были неуклюжими и глупыми, их невозможно было перепутать с людьми, но, когда мы застряли здесь надолго, Ниема начала возиться с вашей ДНК: вносить изменения, приближая вас к человеческим существам. И в результате, похоже, обманула саму себя. Почувствовала вину перед вами. И захотела дать вам настоящую жизнь.

Сердце Эмори словно кто-то сжал в кулаке. Всю свою жизнь она ненавидела ложь и гордилась тем, что противостоит ей, как бы это ни было трудно. И вот она оказалась самой большой лгуньей из всех. Все в ней создано кем-то другим. Даже любопытство, которым она так гордится, и то возникло, когда Ниема повернула какой-то рычаг на своей машине.

– Честно говоря, я всегда считала ее одержимость вами разновидностью извращения, – говорит Тея, шлепая по воде. – Несмотря на все ее труды, людьми вы так и не стали. Вы не можете творить, не умеете создавать то, чего до вас не было. Вы всего лишь имитация и навсегда останетесь теми, кем вас задумали. Вы даже не можете производить потомство. Если эти капсулы сломаются, от вас со временем не останется ничего. Мне давно казалось, что Ниема влюбилась в игрушки, которые сама же и создала. Конечно, можно предположить, что она просто не все говорила нам, а сама видела в вас какой-то большой смысл, но, по-моему, ей просто было скучно.

Это слово Тея произносит с особой интонацией испепеляющего презрения, но не к скуке, а к той, которая ее испытывала.

Эмори протягивает ладони, ловит падающие с крыши капли, чувствует, как они пропитывают ее футболку. Потом смотрит, как капля скользит по ее коже, пробираясь сквозь колючие волоски. Закрывает глаза и слушает свое дыхание.

«Я живая, – думает она. – Не важно, кто меня создал, главное, что я жива. У меня есть своя ценность. У каждого из нас есть своя ценность».

Она думает о деревянных птицах Клары и лодках отца. Вспоминает, как Матис резцом отбивал кусочки камня, ваяя свои статуи, и как чернеют пальцы Магдалины, когда та рисует углем. Она вспоминает смех своих друзей, еду, которую они выращивают и готовят, и то, как в деревне каждый заботится о других. И все это делала не Ниема, а сами жители деревни.

Мир по-прежнему кажется Эмори хрупким, словно бумажным, но он постепенно упрочняется, и вероятность того, что он рухнет под ее тяжестью, становится меньше. Из нее начинают сыпаться вопросы.

– Почему Ниема решила рассказать нам правду вчера? – спрашивает она, становясь немного похожей на себя прежнюю. – Что-то подтолкнуло ее к этому?

Тея качает головой, обдумывая вопрос.

– Ниема мыслила не прямолинейно, – начинает она свой ответ. – Она всегда подходила к задачам, глядя на них не так, как все, а как бы под иным углом. Поэтому спрашивать надо не почему она это сделала, а какую задачу она решала.

Тея жмет на зеленую кнопку, и стеклянная дверь со свистом открывается. Во влажную атмосферу сада врывается жаркий порыв ветра со станции. Снаружи снова идет дождь, серая бетонная платформа покрыта темными пятнами.

– Зачем ты показала мне это? – спрашивает Эмори.

– Там, в деревне, ты сказала мне, что только два человека могли убить Ниему, но ты ошибаешься. Поэтому я и привела тебя сюда. Способность убивать заложена в твоей ДНК так же, как и в моей, причем, может быть, даже в большей степени. Твой народ создавался прежде всего для войны, это уж потом мы сделали из вас чернорабочих.

– Но мы не способны на насилие, – упрямо возражает Эмори.

– Еще как способны, – усмехается Тея. – Ты считаешь, что это не так, потому что ты с самого рождения слышишь у себя в голове голос Аби, которая твердит тебе, как надо себя вести. Будь доброй, милой, вежливой со всеми. А ты когда-нибудь задумывалась, какой бы ты была без нее, если бы она не подталкивала тебя к тому, чтобы стать лучше?

Тея смотрит на Эмори горящими глазами.

– Если ты собираешься заниматься расследованием и дальше, тебя не должны ослеплять лояльность или недостаток фактов. Здесь нужен