Знакомьтесь, Черчилль - Синклер Маккей

благословит мировой кинематограф целым рядом выдающихся классических лент, таких как «Багдадский вор» (1940) и «Третий человек» (1949), а также подарит миру блестящий дуэт Майкла Пауэлла и Эмерика Прессбургера.

Черчиллю особенно понравился фильм о Генрихе VIII, хотя при встрече с Кордой он прокомментировал знаменитую сцену, где король обгрызает куриную ножку и выкидывает кость через плечо, так: «Чуть меньше бы обгладывания куриных костей и чуть больше строительства Англии». Таковы были его представления по поводу возможных корректив этой ленты. Вероятно, отчасти именно энергичный и творческий формализм Черчилля подвигнул Корду обратиться к нему с предложением написать упомянутый выше эпический сценарий фильма о жизни действующего короля Великобритании Георга V.

Это была любопытная идея, вдохновленная предстоящим «серебряным» юбилеем короля (он взошел на престол в 1910 году). Черчилль задумал масштабную историю, которая будет рассказана на обширнейшем фоне недавней истории: сценарий должен был идти от «ирландской проблемы» к суфражисткам, от окопов Великой войны к новой эпохе «социального прогресса» и «изобретений и изменений». Однако фильм не задумывался как документальный. Замысел Черчилля заключался в том, чтобы страна отпраздновала юбилей правления Георга V, проследив за историей «сына дворянина», который, прежде чем «отправиться на войну», обручается с девушкой из «хорошей семьи». Отец этого дворянина, герцог, в восторге оттого, что сын «помолвлен» с красавицей, которая «к тому же на редкость добродетельна».

Тут трудно не поморщиться, ведь это совершенно очевидное романтизированное описание жизни самого Черчилля в форме глянцевого эпоса, где у юного героя есть живой отец, который всегда готов поддержать его, любит его и заботится о нем.

Более того, предполагалось, что о важнейших исторических событиях недавнего времени будет рассказывать сам Черчилль, а «важнейшие статистические данные» о правлении Георга V будут показаны с помощью анимационных вставок. Некоторые эпизоды автор видел как поистине великолепное зрелище: масштабные морские сражения, потрясающие образы черепов, просвечивающих под кожей. Черчилль явно привнес в проект свое видение живописца.

Это дало свои плоды: Корда предложил ему за сценарий аванс в размере десяти тысяч фунтов стерлингов (по тем временам сумма колоссальная), которую, однако, тут же пришлось урезать до пяти тысяч, поскольку бухгалтеры London Films, увидев смету, принялись приплясывать от перевозбуждения.

На проект также был назначен штатный сценарист, Эрик Зипманн, и Черчилль, чтобы погрузиться в дело с головой, на время даже отложил работу над жизнеописанием Мальборо. Однако было два фундаментальных препятствия. Во-первых, чтобы снять и показать эпопею к празднованию юбилея правления короля, подготовку к съемкам нужно было начать минимум годом ранее. Черчилль закончил свой сценарий — с его «водопадом впечатлений и эмоций», как он сам выразился, — в первые недели 1935 года. Явно поздно. Черчилль и сам это отлично осознавал и убеждал Корду немедленно приступить к «подготовке декораций».

Во-вторых, как позже вспоминал Зипманн, в условиях невероятных социальных бурь современной индустриальной Британии даже при огромном желании рассказ о молодом аристократе — звучащий, скорее, как романтическая и приключенческая история из XVIII века — явно не был рецептом кинематографического успеха. Тем не менее Лайош Биро, третий сценарист, привлеченный для придания проекту формы, был до глубины души поражен способностью Черчилля пробуждать в людях фантазию. Он имел шанс наблюдать за Черчиллем на пике его творческих способностей:

«Это человек блестящего ума. В моем присутствии он начал диктовать и делал это без перерыва два часа. Через час ушел один секретарь, пришел другой. Еще час диктовки, шагая туда-сюда по комнате. Помнится, там было зеркало, и время от времени Черчилль останавливался перед ним. Смотрел в зеркало, но так, будто не видит себя. Я думаю, он тогда не видел ничего, кроме своей истории.

Черчилль описывал сцены, которые были идеальными — по живописности и драматургии. Он формулировал строчку, сначала прошептав ее, опробовав, как оратор перед речью, слепо глядя на свое отражение в зеркале. А потом громко ее надиктовывал».

Но все было тщетно! Это не могло сработать. Проект тихо отложили на полку. «Мне крайне неловко писать вам это письмо…» — робко начал свое послание Корда. Сначала Черчилль был вне себя от ярости: весь его энтузиазм оказался напрасным. Однако это никак не повредило их дружбе с Кордой; годы спустя он по-прежнему давал все более могущественному продюсеру советы. И Корда охотно пользовался его талантом и опытом, например в драматическом жизнеописании Лоуренса Аравийского (этот проект тоже не был закончен, зато киноверсия Дэвида Лина конца 1960-х станет величайшим событием в истории кинематографа) и в эпопее об истории воздухоплавания, которая в итоге вышла на экраны в 1936 году в форме документального фильма «Завоевание воздуха».

В 1937 году Черчилль посетил студию Denham, чтобы своими глазами увидеть, как снимается новая историческая эпопея Корды «Пламя над Англией». В ней рассказывалось о жизни Елизаветы I. Черчилль оказался в студии в тот день, когда кинематографисты воссоздавали на одном из озер величественную испанскую армаду. Подбор актеров был идеальным: в фильме играли Вивьен Ли и Лоуренс Оливье, которые, как мы увидим чуть позже, тоже были друзьями Черчилля.

К небольшому раздражению съемочной группы, Черчилль надолго задержался на площадке, задавая разные технические вопросы. Однако это не было пустым желанием стать поближе к звездам; просто он лучше многих политиков понимал могущество кинематографа и то, насколько глубоко зрители могут погружаться в экранные страсти и пропитываться ими. Начисто лишенный деспотичности другого великого поклонника кино, Йозефа Геббельса, взявшего немецкую киноиндустрию под жесткий контроль, Черчилль анализировал, как можно направить даже исторические эпосы на достижение конкретных целей его нации. Кстати, именно он добился, чтобы Александра Корду посвятили в рыцари в 1942 году.

Сценарий «Правления Георга V» — весьма показательная ситуация из разряда «а что, если?», не только в том смысле, что он наглядно продемонстрировал талант Черчилля-беллетриста, но и в том, что показал душу политика.

Черчилль и кино, часть II. Торжественное открытие «Вудфорд Маджестик», 1934 год

[77]

Приведенный далее репортаж (он был опубликован в газете кинобизнеса Kinematograph Weekly 8 ноября 1934 года) представляет собой отличный пример встреч Уинстона Черчилля с некоторыми из его активных избирателей или, что актуальнее, с видом искусства, к которому он пристрастился всей душой. Это яркий пример ложного пафоса «глухих лет»: в этот период Черчилль проявлял себя то как могущественный и ответственный государственный деятель, предупреждающий мир о нависающих над землей тенях новой войны, то как довольно вульгарный шоумен, с величайшим наслаждением делящий удовольствия со своими рядовыми избирателями. Его недоброжелатели вполне могли иллюстрировать описанное далее мероприятие — торжественное открытие нового кинотеатра в пригороде Вудфорда — старым анекдотом об общественном деятеле, жаждущем «засветиться» как и где угодно, хоть при открытии почтового конверта.