Одиннадцать - Эрик Бутаков

– Валим ель? – спросил Вова.

– Ель? – Переспросил Ефим.

– Ель! – подтвердил Вова.

– Валим! – согласился Ефим.

Свалили ель.

Её разлапистые ветви, плотные, если смотреть с низу в верх или с верху в низ, были, наверное, почти не проницаемы для дождя, но когда она упала, то от непроницаемости осталась только перспектива. Ель – она же, как зонтик – только в одном положении кажется непромокаемой, а положи её боком – она ещё и в себя дождь напитает. Тем не менее, ствол у неё был довольно широкий, кроме того, он не оторвался от «пня», который парни оставили на высоте около полутора метров, а ветви, как стропы, были длинными и гибкими. Можно было вполне что-нибудь придумать! И они вполне придумали.

– Елку жалко? – спросил Ефим.

– Жалко! – ответил Владимир. И добавил: – Надо ещё деревьев нарубить – сверху накроем на всякий случай.

Ефим кивнул в знак согласия, взял топор и пошел рубить осины.

Шалаш получился нормальный.

– Как учили! – Оценил Вова.

– Ништяк! – согласился Ефим.

– Разводим костер? – спросил Вова.

– Разумеется, – подтвердил Ефим.

И они развели костер.

Плевать на непогоду! Она вот-вот разыграется, а в котле уже закипает вода и набухает коричневыми шатрами над котлом пена, от, заложенного заранее в котел, большого куска мяса. Её – эту пену – приятно снимать деревянной ложкой… И выливать тут же на угли. Это означает, что есть что снимать, точнее, есть, что-то в котле, от чего набухает шатрами пена, которую нужно снимать деревянной ложкой. А запах! Запах! И предвкушение!

– А? – Вова попробовал бульон. – Ну ни зашибись ли?

– Зашибато! – Ефим нарезал подсоленных ленков. – Сейчас покушунькаем… а дождь всё равно будет.

– Да и хер с ним! – Вова чуть-чуть опусти чан пониже, чтобы угли его лизали, и меньше нужно было подбрасывать дров.

– Это точно! – Ефим втыкал по самую рукоять нож в мягкую землю, чтобы снять с него запах рыбы, потом поднялся и пошел к речке ополоснуть нож.

– Набери в бурдюк, – попросил Вова.

– Давай, – Ефим попросил кинуть ему бурдюк.

– Лови! – Вова кинул кожаное изделие, которое можно было окрестить «Ёмкостью».

Ефим изделие поймал.

– Еще что-нибудь у реки надо?

– Не, – Вова отрицательно покачал головой. – Комарам только скажи, чтобы сдохли!

Комары, действительно, задолбали!

Перед грозой (а подразумевалось, что будет гроза) эти кровососы задолбали – их даже дым не пугал. Немудрено, что через полчаса наши герои-пешеходы покрылись красными волдырями на всех, не защищенных местах. А те места, которые были защищены нетолстой тканью их одеяний, просто скрывали такие же волдыри. Однако и те, и другие – жутко чесались. Очень много матерных слов было сказано по этому поводу в адрес кровососов-паразитов, но делать было нечего – оставалось терпеть!

Вернувшись, Ефим спросил:

– Вот скажи мне, доктор, если бы это были малярийные комары, мы бы сдохли?

– Сдохли! – однозначно ответил доктор.

– Почему же тогда… – Ефим не закончил мысль, задумавшись, посмотрел на небо и продолжил: – А гроза, как пить дать, будет.

– Будет-будет.

– Так я вот о чём: скажи мне, доктор, если малярийный комар способен уложить одного человека, стало быть, тысяча комаров могут укатать тысячу людей.

– Разумеется, – «доктор» произнес это без тени сомнения.

– Тогда вопрос: Пошел в поход на Индию Александр Македонский. Пошло его многотысячное войско, которое в большинстве своем (не считая местных наемников) к Индийскому климату не приспособлено. Я был в Индии – там три времени года: зима, весна, лето. Зимой дожди месяца три, весной всё цветет, но влажность большая, летом – засуха. Так что, месяцев восемь самое время комарам плодиться и кусаться. Так вот, воины Македонского вступили в эту местность, и на них налетели полчища малярийных комаров. Что они будут делать?

– Жрать хинин!

– Хинин! Легко сказать! Где взять-то его на всех? Да и вообще, что такое «хинин»? Ты видел хинин?

– Видел, конечно.

– А я – нет! Но ты врач, а я… не врач. Среди легионов македонского, конечно, были врачи, но не думаю, что у них было несколько тонн хинина с собой.

– Скорее всего.

– Тогда ещё один вопрос: как они переносили малярию?

– А хрен его знает! – Вова попробовал варево, скинув в костер пену. – Нормально солёно!

– Хороший ответ, – Ефим покачал головой. – Как переносили дизентерию, тоже «хрен его знает!» Простуды – мелочь, но тоже – знает хрен! Эпидемия гриппа! Чума, Оспа, Тиф!!! А ведь не мудрено в походе – в дальнем походе – всё это подцепить!

– Не мудрено! – согласился Володя.

– Как они выживали?

– А никак, наверное! Гибли!

– Тогда, при умном раскладе, враги Македонского могли закинуть им, так сказать, бактериологическое оружие специально, при помощи каких-нибудь подношений или отравления колодцев на пути следования войска.

– Скорее всего, они так и делали.

– Скоре всего, скорее всего, – Ефим почесал затылок. – Скорее всего…

– А что ты по этому поводу грузишься?

– Да так – рассуждаю. Вот, я знаю, что на каждом пиратском корабле был врач. Этот врач не имел право участвовать в сражениях. Однако, по понятным причинам, добычу с ним делили поровну, если добыча была. Если пираты проигрывали – его вешали, как и всех остальных. Но врач был! Травматолог и хирург одновременно, скорее всего. Может быть, и травки какие знал. Но на корабле – это куда ни шло – сто-двести, пусть, – триста рыл, и – всё! А стотысячное войско с гонореей, как лечить?

Вова засмеялся.

– Почему с гонорей?

– Ну, какая разница с чем? – Ефим махнул рукой. – Понос, лихорадка, чесотка – один хрен поголовно все! Как их лечить?! И где гарантия, что и врач (или врачи) не помрут одними из первых, потому что с самого начала, с первого пациента, начнут принимать участие в их безнадежной судьбе и, наверняка, заразятся в походных-то условиях сами.

– Я об этом не думал, – Вова пожал плечами.

– Подумай, брат, подумай! Вдруг, ты станешь лекарем Александра Македонского и попадешь в его когорту! Подумай!

– Хорошо, подумаю, – пообещал Вова. – Я тут чаги отломил – заварим?

– Чагу? Как чай, что ли?

– Да.

– Ты пробовал чай из чаги?

– Нет, но много читал разных рецептов «таёжного чая». Когда сам был в тайге, у меня всегда была пачка нормального чая,… а то и две. Так что не довелось.

– Я тоже не пробовал.

– Так заварим?

– Заварим, конечно – интересно, что за муфеля? Жаль, котел один – придется ждать, пока мясо сварится.

– Подождем – куда спешить? Во, дождик закапал! – Вова протянул руку, ладонью вверх.

– А ты говоришь «куда спешить?».

– Дождик – фигня. Пройдет. А…

– А вкус чаги останется навеки! – перебил его Ефим.

– Точно! – согласился Володя.

Чай из чаги – лабуда! Слабое подобие дешёвого какого-нибудь зеленого Краснодарского чая, если в Краснодаре вообще зеленый чай есть. Да и налет на нёбе от него, как после…. чего-то вязкого, возможно, коричневого. И сколько не заваривай его – все бледная, прозрачная жижа. Ни чай – одно название.

– В следующий раз листья бадана заварим – они хоть слаще! – оценил чай Володя. – Фигня, а ни чай!

– Согласен – фигня! – Ефим сам пил из принципа – заварили же, вот и пей теперь из своего принципа.

– Сахарку бы ещё! – Вова посмотрел на Ефима.

– Мёду, скорее всего – откуда сахарок в тайге?

– Ну, или мёду.

– Вот не ценим мы прелести современной жизни! Сидели бы дома, попивали бы хороший крепкий чай с пышками, смотрели бы телик – тепло, сухо, вкусно, – Ефим указал пальцем на струю дождя, протекающего сквозь «крышу» их шалаша. – А тут: холодно, сыро, и шалаш получился колхозный – больше не будем елки валить!

– Да, шалашик – говно! – Согласился Вова, кутаясь в сырое одеяло. – Но ничего, гроза скоро кончится – обсохнем.

– В этот раз обсохнем, а потом?

– И потом обсохнем.

– Так-то оно так, но всё ж таки дома теплее,… – мечтательно произнес Ефим, глотая свою лабуду.

– Да, не ценим мы родную квартиру.

– Не ценим. Как дураки, сидя в тепле и уюте, нас тянет в тайгу задницу морозить и под дождем сидеть! Романтика, мать её!

– А в городе что? Сидишь дома – скучно, на подвиги тянет. Кому в тайгу, кому банки грабить – всё развлекуха. Побочный эффект современной жизни, цивилизации, как говорится – хорошего не ценим. Многие только и думают о деньгах.

– И о драгоценностях! – добавил Ефим.

– А на самом деле драгоценности – это то, что у тебя есть в данный момент. Руки, ноги, голова целы – и радуйся. У многих, у многих миллионов людей на земле нет и половины того, что есть в данную минуту у нас. Согласен?

– Согласен! – Ефим покачал головой в знак согласия (на природе, во время дождя все становятся сентиментальными и правильными, особенно если ещё идти миллион километров). – Квартиры свои тоже не ценим. Города свои не ценим. А ведь города, поэтому и построены, чтобы в них уютно жить и всё под рукой: магазины, кинотеатры, парки, транспорт, связь. А мы – дебилы! Нам всё мало! Сами не ценим и у других норовим драгоценности отнять! Зависть – чтоб её!.. С родителями и родными живем, абы как…