Прикосновение хаоса - Скарлетт Сент-Клэр

слова. Единственными звуками были их дыхание и шарканье ног по неровной земле, и оба звука казались слишком громкими.

Наконец они завернули за угол, и впереди Персефона увидела странный оранжевый свет. Он был не ярче их камней, но он, казалось, освещал путь, и она поняла, что они добрались до начала лабиринта.

Персефона положила камень в карман и сделала шаг вперед.

– Подожди! – закричала Ариадна, но было слишком поздно.

Из земли вырвались виноградные лозы, они заскрипели и застонали, сплетаясь друг с другом, проход быстро закрывался шипастыми растениями.

Когда все было закончено, снова воцарилась тишина, и Персефона вздохнула:

– Как будто до этого было недостаточно сложно.

– Ему неинтересно, если нет преград, – сказала Ариадна. Она уставилась в темноту, как будто знала, что Тесей наблюдает за происходящим.

– Он нас слышит? – спросила Персефона.

– Я уверена, – ответила Ариадна. – Он захочет услышать, как мы кричим.

Ненависть скрутила внутренности Персефоны, и богиня поймала себя на мысли о том, как будет выглядеть ее месть, как только Аид окажется на свободе. Она хотела, чтобы Тесей наблюдал, как рушится его империя, и она была уверена, что именно она выбьет первый кирпич из фундамента.

– Осторожнее с шипами, – предупредила Ариадна. – Куртка должна помочь, но они ядовиты.

– Что это за яд? – спросила Персефона.

– Не знаю, – ответила Ариадна. – Но они точно жалят, и порезы заживают медленно.

Персефона и представить себе не могла, что кто-то сможет выбраться из этих зарослей невредимым – за исключением Галантис, которая проскользнула под ветвями, как будто их и не существовало. Тем не менее к Аиду был только один путь – вперед.

Персефона выбрала место для входа, немного распутав нить, прежде чем присесть и проскользнуть между колючими ветками. В первом проходе она смогла встать во весь рост, но когда перешла в следующий, ей пришлось пригнуться, опасаясь шипов, от вида которых волосы на руках и затылке встали дыбом. Услышав резкий вдох, она замахнулась, ощущая опасность, но в приглушенном свете увидела, что это Ариадна, и положила руку ей на плечо.

– Ты в порядке? – прошептала Персефона.

– Да, – выдохнула Ариадна. – Боги, это действительно больно.

Персефона нахмурилась и посмотрела вперед, пытаясь прикинуть, сколько им еще оставалось пройти, но не смогла сказать наверняка. Виноградные лозы были слишком густыми, а свет слишком тусклым.

– Что же будет дальше? – спросила она, не двинувшись с места. Она не могла одновременно пробираться сквозь колючки и разговаривать.

– Это зависит от того, как мы пройдем эти тернии, – ответила Ариадна.

Персефона некоторое время молчала, осторожно переступая через очередную ветку, пригибаясь, чтобы не задеть другую, и разматывая свою нить.

– Как ты познакомилась с лабиринтом? – спросила она, когда снова смогла дышать, отдыхая в свободном от шипов «кармане».

– Впервые Тесей показал мне его, когда поместил сюда человека, которого я давно хотела арестовать. Думаю, он решил, что я буду благодарна ему за то, что он восстановил справедливость, которой я добивалась, но вместо этого я пришла в ужас.

После этого они замолчали, сосредоточившись на продвижении по заросшей ежевикой тропинке. Единственной милостью было то, что Персефона больше не дрожала от холода. Теперь она вспотела, и у нее болела спина. Она устала сгибаться, устала двигаться в таком темпе, от которого у нее горели мышцы. И хуже всего было то, что испытание казалось бесконечным.

Галантис мяукнула, и когда Персефона подняла голову, она увидела, как заблестели глаза кошки – возможно, это знак, что они близки к концу. Она старалась не спешить. Пока что она не получила ни единой царапины и не хотела облажаться под конец. Осторожно повернув голову, она посмотрела на Ариадну, которая заметно замедлила шаг.

Сердце Персефоны ушло в пятки.

– Ты в порядке?

– Да, – сказала Ариадна, хотя Персефона знала, что что-то не так. Голос у нее был слабый и запыхавшийся.

– Еще немного, Ари, – добавила она, стараясь подбодрить ее, но тут в узком проходе раздался странный звук, заставивший воздух задрожать.

У Персефоны кровь застыла в жилах.

– Что это было? – прошептала она, вглядываясь в темноту.

Галантис зашипела.

Рычание раздалось снова, на этот раз более глубокое и близкое. За ним последовали визг и топот копыт, а затем раздался отчетливый звук трескающегося дерева. Все, что смогла разглядеть Персефона, – белая вспышка вдалеке. Возможно, зубы?

– О черт, – крикнула Ариадна. – Это кабан. Беги!

Но бежать было невозможно. Все, что могла сделать Персефона, это двигаться быстрее и держаться за нить. Сначала она старалась идти осторожно, но чем ближе подходил кабан, тем меньше ее беспокоили ядовитые шипы. Она не собиралась соглашаться на то, чтобы ее растерзал дикий вепрь, и поэтому попыталась ускориться. Но когда шипы исцарапали ей руки и впились в спину, она поняла, насколько была не готова к боли. Боль была острой и жгучей. Из-за этого у нее непроизвольно потекла слюна и скрутило живот.

Ее чуть не стошнило, но она подавила приступ и продолжила – ее руки дрожали, когда она распутывала нить, сердце бешено колотилось, а рычание кабана становилось все громче, жуткое и невыносимое. Чудовищное животное без особых усилий бежало сквозь заросли, в которых они с Ариадной так долго пробирались.

Персефона вскрикнула, поскользнувшись на ветке, колючка впилась ей в спину, но ей было уже все равно, потому что, споткнувшись, она обнаружила, что свободна – ее окружали только холодный воздух и темнота.

– Я выбралась, Ари! – закричала она. – Я…

Она обернулась и увидела, что Ариадна все еще пытается выйти наружу, а кабан приближается. Теперь Персефона могла разглядеть его получше – огромный, с лохматой шерстью и большими клыками, которыми он на ходу разрывал колючки.

– Беги! – крикнула Ариадна.

Но Персефона не могла оставить ее. Она посмотрела на Галантис, которая мяукнула в ответ, и положила катушку с нитками к ее лапам.

– Присмотри за этим, – сказала она, вытащила нож, который выковал Иан, и снова полезла в дебри.

– Что ты делаешь? – закричала Ариадна. – Я сказала, уходи!

– Просто продолжай идти! – скомандовала Персефона, ныряя в колючие ветви и перелезая через них так быстро, как только могла. Все это время Ариадна продолжала пробираться к концу зарослей.

Когда Персефона приблизилась к кабану, ее обдало его дыхание, горячее, как из печи, пахнущее гнилью и разложением. Его огромные клыки прорвались сквозь стену шипов с такой легкостью, словно ветви были стеклянными. Она собралась с духом, когда удар клыка прошел в нескольких сантиметрах от нее, и изо всех сил замахнулась, вонзив лезвие в нежную плоть на носу кабана. Тот взревел и взмахнул головой, подцепив Персефону своими клыками и подбросив ее вверх.

Она закричала, чувствуя, как ветки ломаются об ее спину, когда она взмыла в воздух, и упала на твердую землю, все еще сжимая в руке окровавленный клинок. Боль пронзила ее, лишив дыхания, но она знала, что медлить нельзя. Она села, у нее закружилась голова.

– Персефона! – закричала Ариадна,