Прикосновение хаоса - Скарлетт Сент-Клэр

мгновение Диониса охватила паника, но затем он вспомнил одну вещь, которую знал о роженицах, – как они должны дышать.

– Вдох-вдох-выдох, – начал он. – Вдох-вдох-выдох.

Он продолжал командовать ее дыханием, даже когда заметил, что Лилия пристально смотрит на него, а другая медсестра выпучила глаза, но затем Федра присоединилась, следуя его примеру. Вскоре они уже дышали в унисон. Когда Федра снова успокоилась, Дионис опустил взгляд ей между ног. Его дыхание перешло в крик ужаса.

– О, боги! – закричал он.

– Что? Что? – закричала Федра.

– Ничего, – быстро ответила Лилия. – Ребенок почти вышел. Тужься!

Федра напряглась, там снова показалась головка, а руки Диониса взметнулись вверх.

– Направляйте головку! – рявкнула медсестра.

– Как, черт возьми, мне направлять головку? – закричал он. Ребенок лежал лицом вниз. Что, если он поранит его, не там схватив?

– Вы с ума сошли? – возмущенно спросила медсестра. – Просто направляйте головку!

– Если вы еще раз скажете «направляйте головку»… – прошипел Дионис.

– Держите головку! – закричала она.

Дионис держал головку.

– Отсос, доктор! Отсос!

– Что отсосать? – спросил он, подражая ее отчаянному тону.

Медсестра толкнула в его сторону что-то похожее на синюю луковицу.

– Поверните ему голову, – рявкнула она. – Осторожно!

Дионис сделал, как она велела, и медсестра присосалась к носу и рту ребенка.

– Тужьтесь! – сказала медсестра.

Федра закричала, и внезапно у ребенка вышли плечи, а затем Дионис взял на руки целого, мать его, младенца – мальчика.

Он подержал его несколько секунд, прежде чем Лилия взяла ребенка и положила на грудь Федры. Дионис стоял, потрясенный и преисполненный благоговения перед тем, что только что произошло, но быстро вернулся к реальности, когда заметил, что кровь и какая-то еще жидкость капают на пол у его ног.

Он сделал шаг назад, чувствуя головокружение.

– Доктор, нам нужен анализ по шкале Апгар, – сказала медсестра, пока они с Лилией вытирали ребенка, бодро массируя ему спинку и ножки.

– Он не плачет, – сказала Федра. В ее голосе прозвучала нотка тревоги. – Почему он не плачет?

– С ним все в порядке, – сказала медсестра. – Иногда малышам нужно время. Он просто в послеродовом шоке.

Словно по сигналу, комнату наполнил пронзительный вопль.

– Ну вот, – сказала Лилия.

Федра улыбнулась.

– Оценка по шкале Апгар, доктор, – повторила медсестра с явным раздражением.

Что, черт возьми, такое оценка по шкале Апгар? Он посмотрел на Лилию, которая дернула головой в сторону ребенка и что-то прошептала одними губами.

– Что? – также одними губами произнес он в ответ.

Она наклонилась к нему и прошипела сквозь стиснутые зубы:

– Воспользуйся своим стетоскопом.

– И куда его приложить? – пробормотал он.

– Над сердцем и легкими.

По ее тону он понял, что она над ним издевается – конечно, несправедливо. Он не был врачом, и ни она, ни Найя не сказали ему, что ему придется принимать этого гребаного ребенка – если так можно назвать то, что было на руках у Федры, потому что прямо сейчас оно даже не походило на человека. Оно было синего цвета и покрыто чем-то… отвратительным. Только так это можно было описать.

Поколебавшись, Дионис надел стетоскоп и приложил его к ребенку, в то время как медсестра подкатила столик с чем-то похожим на весы.

– Что по шкале Апгар? – снова спросила она, применяя отсос.

Дионис переглянулся с Лилией, она одними губами произнесла цифру.

Э-э-э… – Черт, он не умел читать по губам. – Девяносто?

Лилия посмотрела на него, а затем рассмеялась:

– Вы имеете в виду девять. Конечно, девять.

– Да, девять, – сказал он и рассмеялся в ответ на ее неловкий смешок. – Просто хотел убедиться, что вы внимательно слушаете.

Дионис отступил на шаг, Лилия продолжила уборку, а медсестра послушала сердце и легкие малыша. Она продолжала бросать сердитые взгляды в его сторону. Дионис не обижался. Она была уверена, что он ведет себя совсем не так, как подобает доктору Файнсу.

Его взгляд скользнул по лицу Федры. Она выглядела такой счастливой, даже блаженной, как будто все ее предыдущие трудности и душевная боль не имели значения. Он подумал про себя, волнует ли ее вообще, что ее мужа нет рядом теперь, когда все закончилось, и еще подумал, как прекрасно, что все закончилось.

В этот момент что-то отвратительное вывалилось из Федры.

– Что это, черт возьми, еще такое? – потребовал ответа Дионис.

– Плацента, доктор, – сказала медсестра резким тоном.

– Плацента. Конечно, – повторил он. Дионис перевел дыхание. Он начал вытирать рукой лоб, но остановился, когда понял, что все еще в перчатке и весь в крови.

– Вы не собираетесь перерезать пуповину? – спросила медсестра.

– Нет, вы можете это сделать, – сказал Дионис и посмотрел на Лилию. – Вы же почти закончили?

– Нам нужно взвесить ребенка, Дио… доктор, – ответила она. – И ему нужна еще одна оценка по шкале Апгар. Тогда мы закончим.

Он ничего не сказал, его мысли вернулись к Ариадне. Боги, он надеялся, что она в безопасности.

Когда Федру и ребенка вымыли, одели и согрели, Дионис посмотрел на нее. Она улыбнулась ему мечтательно и отрешенно.

– Спасибо, доктор.

– Я не заслуживаю вашей благодарности, – сказал он, а затем лицо Федры изменилось: блаженство сменилось замешательством, когда он спросил: – Вы готовы увидеть свою сестру?

Глава XIV. Персефона

Когда Персефона и Ариадна прибыли к Кносскому дворцу, на горизонте забрезжило солнце, освещая остатки того, что когда-то было великолепной крепостью. Казалось, что руины простираются на многие мили во всех направлениях, и лишь несколько стен уцелели. Они были покрыты яркими фресками и прекрасными росписями, цвета которых ярко выделялись на фоне теперь уже полностью белого камня.

Здесь царил странный покой, который нервировал Персефону, учитывая, что где-то под всем этим камнем находился лабиринт, в котором Аид был пленником. Персефона посмотрела на Ариадну, пока та рылась в сумке, которую принесла с собой.

– Где все? – Она ожидала увидеть что-то похожее на охрану, но вместо этого обнаружила обломки, деревья и голые холмы.

Ариадна поднялась и перекинула сумку через плечо.

– Здесь нет никого, кроме тех, кто вошел в лабиринт, – сказала она. – Но они не вышли назад.

Галантис громко мяукнула. Ариадна улыбнулась.

– Не волнуйся, – сказала она, почесывая кошку за ушком. – Я думаю, если кто и будет исключением, так это ты.

Персефона нахмурилась.

– Неужели у тебя так мало надежды?

– Дело не в надежде, – сказала Ариадна, встретившись с ней взглядом. – Я знаю Тесея.

У Персефоны резко скрутило живот.

Ариадна повернулась и начала обходить разбросанные камни. Казалось, она точно знала, куда идет, а Персефона следовала за ней на некотором расстоянии, держа на руках Галантис. Она не могла не испытывать некоторого подозрения к детективу – женщине, которую едва знала, женщине, которая, вероятно, сделает все, чтобы защитить свою сестру так же, как она сделает все, чтобы защитить Аида.

– Как давно ты знаешь Тесея? – спросила Персефона.

Она не могла вспомнить, когда впервые услышала о сыне Посейдона, но она отлично помнила, как впервые встретилась с ним. Ей не понравилось, как он смотрел на нее, и она отказалась пожать ему руку, что его только позабавило. Несмотря на эти первые впечатления, она не заметила, что он представлял собой