Ван Ван из Чайны 3 - Павел Смолин

я разгадал его замысел, не смог, на протяжении всего второго сета раз за разом проигрывая «отзеркаленному», «леворукому» себе и «отжав» в свою пользу всего один гейм.

Ага, меняет ракетку и начинает выглядеть растерянным, что для него прямо невероятная редкость. Все делаю правильно! Сменю-ка тоже ракетку — «зеркалить» значит «зеркалить».

Я махнул рукой Гуай Бо, который во время игр меняет квалификацию с «подавальщика полотенец» на «подавальщика ракеток». Махнул впервые за все время, что он просидел на скамеечке, поэтому пацан не сразу поверил в то, что ему нашлась работа и с вопросительной рожей указал на себя.

«Че, правда⁈».

Добавив кивок, я махнул еще раз, и Гуай Бо прямо из положения «сидя» рванул ко мне, на ходу открывая чехол с ракетками. Сколько счастья на его лице — засиделся на скамеечке, и рад наконец-то побыть полезным. Может поэтому «старшие коллеги» так часто меняют и портят инвентарь — чтобы у помощников хоть какая-то работа была?

После еще двух слитых геймов и второй замены ракетки — я тоже свою сменил, что вызвало у Гуай Бо настоящий восторг — серб понял ошибку и сменил стратегию, перестав копировать «мои» приемчики и стал самим собой. Это он зря — я-то его переставать изображать с поправкой на «леворукость» не перестал, и это заставляло соперника путаться, а мне — продолжить доминировать до конца третьего сета, закончив его с преимуществом в три гейма. Джокович к этому моменту, похоже, принял решение сворачиваться во имя более качественной подготовки к «Ролекс Мастерс», где он попытается взять реванш, и мне оставалось только не расслабляться, потому что даже забивший на игру ментально серб продолжал играть как и положено теннисисту из верхних строчек мирового рейтинга.

* * *

— Не обольщайся — за время до «Ролекс мастерс» все они…

Закрыв уши руками, я перебил принявшегося зудеть как только мы приземлились на крышу нашего отеля тренера Ло.

— Ла-ла-ла! Ничего не слышу! Хочу в деревню!

Фэй Го жизнерадостно хохотнул, тренер нахохлился, и я решил, что можно убрать руки с ушей. Напрасно:

— Твои соперники сейчас летят готовиться во Францию, а ты проторчишь ценное время в деревне, чтобы потом раскиснуть от смены часового и климатического поясов.

— ***, — не удержавшись, я нецензурно объяснил «второму китайскому папе», где я видел акклиматизацию и насколько я устал.

— Ок, — не обидевшись, хлопнул меня по плечу Ло Канг. — Не буду мешать тебе отдыхать — ты заслужил.

Ну наконец-то! За спиной — выматывающий морально и физически «марафон», состоящий из Азиатских игр и двух топовых турниров подряд, приправленный тренировками, тренировками и еще раз тренировками. Понимаю Ассоциацию и сам не против наращивать личный рейтинг, но мне позарез нужна короткая передышка. Сейчас отгуляем «афтерпати», для которой местными партийцами был арендован банкетный зал неподалеку, и прямо оттуда направимся на рейс до Гуанъаня — в моей деревне аэропорт пока не построили, для этого нужно еще с полгодика стабильных побед. Шутка!

Шанхай — один из финансовых центров Китая, поэтому на приеме в глазах рябило от отблесков дорогих часов, не менее дорогих костюмов и черных проборов волос. Запоминать всех этих крайне уважаемых людей я даже не пытался, отдав потенциальные полезные связи на «аутсорс» старшему и младшему Хуэем. Исключение — улыбчивый тощий пожилой дяденька, тщетно маскирующий начесом то, что принято деликатно называть «высокой линией волос» — то есть начинающуюся там, где раньше росла челка, плешь.

Лю Пэн — заслуженный донельзя член партии, некогда вознесшийся до самых небес: поста заместителя заведующего Отделом пропаганды КПК, а в последствии получивший почетную синекуру, став директором Государственного управления по делам физкультуры и спорта КНР и председателем Олимпийского комитета Поднебесной. Занятно, учитывая его степень магистра по физике. Лично смотрел финал, за что я его конечно же и поблагодарил сразу после знакомства и приветственных речей.

С этим деятелям мы как планета и ее спутник будем очень долго вращаться рядом друг с дружкой. Очень удачно, что он два года проработал заместителем секретаря КПК моей родной провинции, что при подобных моим обстоятельствах заставляет его считать себя почти моим земляком:

— Благодатнейший край! — отвесил он комплимент Сычуани, не без изящества удерживая нетронутый бокал с шампанским.

Настоящий коммунист вот такого уровня пьет только тогда, когда заставляет начальство, зато очень рад теряющим человеческий вид окружающим, потому что кто знает, чего может сболтнуть внешне респектабельный господин.

— Я помню поездки по деревням, в которых я сопровождал многоуважаемого господина секретаря — засеянные трудолюбивыми руками сычуаньцев поля простирались от горизонта до горизонта! Тысячи лет Поднебесная держалась на этих руках, и до сих пор роль деревни в жизни Китая невозможно переоценить: именно от аграрных районов зависит продовольственный суверенитет нашей страны.

Несколько сотен окружающих слушали выдержки из абстрактного сборника «что должен говорить при встрече с крестьянином важный чиновник» с таким же пристальным вниманием, как и я, и дело тут не в подхалимаже или страхе впасть в немилость, а потому что всякий реально «большой» китаец изрекает такое, что хрен поспоришь, и будет полезно эти изречения потом пересказать другим «большим» китайцам. Ну и вообще — это интереснее, чем говорить, например, о погоде.

С приема я выбрался через полтора часа — когда многоуважаемый Лю Пэн от меня отстал, отправившись рассказывать про большие достижения отечественного спорта тем, кому слушать об этом положено по должности, за дело взялся Хуэй-старший, который долго водил меня по залу и знакомил с уважаемыми людьми, которые так и норовили закрепить наше знакомство подарком — на правах «поддержки настолько яркого спортивного таланта».

Помимо «пожертвований от меценатов», имеется и премия официальная, врученная Лу Пэнем на камеры с соответствующим официозом — квартира на нашем народном курорте Хайнане. Прямо около пляжа, и я очень этим доволен: будет нам с семьей тропическая дача. Уважаемые люди насовали в основном банковские чеки, а парочка молодых и продвинутых даже перевели мне по сто тысяч юаней на кошелек «Алипей» при помощи QR-кода к нашему обоюдному удовольствию. Вот это я понимаю — никакой налички в иностранной валюте!

— Тренер Ло, если бы я считал, что многим обязан вашему наставничеству, я бы сейчас выдал вам премию, — заявил я. — Но придется сделать это просто так, — с уважительным поклоном даровал «второму китайскому папе» пяток чеков совокупным номиналом в двести тысяч юаней.

— Наконец-то мой тяжелый труд начал хоть как-то оплачиваться! — ворчливо заявил он, убрав чеки