Распознавание образов - Уильям Гибсон

Одет Войтек как обычно, в стиле застенчивого скейтбордиста. Наряд Марины, напротив, состоит исключительно из того, что Кейс вынуждена признать последними хитами «Прады». Все только черное. По сравнению с Мариниными скулами даже скулы Войтека кажутся не вполне славянскими. Такое впечатление, что у нее там установлены два комплекта, один поверх другого. Музейный экспонат, безупречный эталон белой расы.

Словно манекен для новой серии «Матрицы», думает Кейс. Будь Маринины сиськи чуть побольше, она могла бы красоваться на обложках подростковых компьютерных стрелялок.

Фергал представляет собой типичный образец бизнес-волка в овечьей шкуре богемного чудака. С Дэмиеном он работает уже давно, хотя специализируется в основном на музыке.

– Как поживает Токио после девальвации? – осведомляется адвокат, усаживаясь на кушетку рядом с Кейс.

– Он более чем когда-либо похож на то, как выглядит сейчас.

Это цитата из Дуайта Дэйвида Эйзенхауэра, к которой она иногда прибегает, когда не знает, что сказать. Фергал недоуменно хмурится.

– Простите... Я была проездом, почти ничего не увидела. Дэмиен уже закончил свой фильм?

– Как бы не так! Он вернулся, чтобы достать еще денег, взять три добавочные камеры, нанять больше людей. И еще... – Фергал понижает голос, – еще потому, что их высочеству, наверное, захотелось посетить столицу Англии.

– Она ведь его продюсер, да?

– Так только говорится. На самом деле перед нами пережиток советской специфики, весьма полезный в сложившейся ситуации. Связь с Мариной – это blat.

– Что?

– Русское слово, blat. Если не ошибаюсь, у вас в Америке это называлось «блат». Связи с нужными людьми. При коммунистах ее отец был директором алюминиевого комбината, а после приватизации, естественно, стал его владельцем. Потом прибавились еще пивзавод и коммерческий банк. Пивзавод вообще оказался золотой жилой. Ребятам каждый день пиво подвозят, прямо на съемочную площадку. Поэтому Дэмиен так популярен – без него им пришлось бы пить только водку.

– Вы что, ездили туда?

– Да, всего на полдня. – Фергал морщится.

– Ну и как?

– Представьте себе коктейль из рок-фестиваля, массового разграбления могил и фильма «Апокалипсис». Трудно сказать, какой из этих компонентов привлек нашего Дэмиена... Вы знаете этого поляка?

– Его зовут Войтек.

– Кто он такой?

– Художник. Я оставила ему ключи от квартиры.

– Слава богу, хоть один человек может поговорить с Мариной на ее языке. А мы можем спокойно поговорить на нашем. Думаете, он подбивает клинья?

– Вряд ли, – отвечает Кейс, глядя, как Войтек достает один из своих блокнотов. – Думаю, он пытается выжать из нее деньги на проект.

Спасаясь от назойливого блокнота, Марина ретируется в туалет, захлопнув за собой дверь. Войтек встает и направляется к кушетке. В одной руке у него блокнот, в другой бутылка пива.

– Привет, Кейси! Где вы были?

– Далеко. Ты не знаком с Фергалом?

– Да, да! – Он присаживается на кушетку. – Дэмиен звонил из аэропорт, просил встретить здесь с ключами, купить пиво и тандури[22]. Эта продюсерка Марина, она очень интересная. Имеет связи в Москве, выставочный зал.

– Ты говоришь по-русски?

– Конечно! Магда, она родилась там, в России. А я еще в Польше. Наш отец работал гражданский инженер в Москве. Я уже не помню Польша.

– Боже правый! – орет Дэмиен из кухни. – Какой вкус у этой хурмы!

– Извините меня, – говорит Кейс, вставая.

На кухне Дэмиен перебирает продукты, завернутые в фольгу. Его глаза светятся детским восторгом. Увидев Кейс, он радостно восклицает:

– Понимаешь, это НЕ рагу! На раскопках мы едим одно только чертово рагу. Там ведь нет холодильников! Есть огромный котел, в котором варится рагу – постоянно, 24 часа в сутки. Мы просто подбрасываем туда продукты. Куски неизвестного мяса, картошку, какую-то серую дрянь, похожую на подливку «Бисто». И еще хлеб. У них в России очень вкусный хлеб. Но эта хурма, ты только посмотри...

Кейс подходит, обнимает его.

– Дэмиен, я не могу здесь остаться.

– Не говори глупостей.

– Нет, правда. Твоя подружка уже злится.

– Ничего она не злится. – Дэмиен улыбается. – Это ее нормальное состояние. Ты тут ни при чем.

– Да, с годами у тебя вкус не улучшается. Даже наоборот, если сравнить с твоей прошлой пассией.

– Ты же понимаешь, без Марины я фильм не закончу.

– И при этом обязательно с ней спать?

– Да, к сожалению. Иначе она просто не поймет. Короче, когда ты приезжаешь?

– Куда?

– На раскопки, конечно! Ты должна это увидеть! Поразительное зрелище.

В воображении Кейс появляется огромная гора серых костей.

– Дэмиен, я не могу. У меня работа, контракт.

– Опять с той фирмой? Как ее, «Синий муравей»? Ты ведь писала, что уже отстрелялась.

– Нет, это другое.

– Ну смотри, ты только что с самолета, наверху есть кровать. А мне завтра надо улетать. Если ты поедешь в гостиницу, то мы уже не увидимся. Поднимись наверх, поспи немного, если сможешь. А я пойду успокою Марину. – Он улыбается. – Привычное дело.

Кейс и сама не хочет уходить: придется куда-то ехать, искать гостиницу. Слишком сложно.

– Ну ладно, уговорил. У меня правда глаза слипаются. Только разбуди, слышишь? Если улетишь и не разбудишь, я тебе голову оторву.

– Хорошо, хорошо. Давай отправляйся в кровать. Кстати, где ты этого Войтека нашла?

– На рынке в Портобелло.

– Нормальный мужик.

Она вдруг чувствует, что ноги отказываются подчиняться. Приходится упрашивать, чтобы они отнесли ее наверх.

– Он безобидный. – Кейс сама толком не понимает, что имеет в виду.

Поднявшись на второй этаж, она кое-как раскладывает диван и падает на него, как подкошенная. Бун просил позвонить. Она достает телефон и набирает его номер.

– Слушаю.

– Привет, это Кейс.

– Ты где?

– У Дэмиена. Он вернулся.

После небольшой паузы Бун говорит:

– Это хорошо. Я о тебе беспокоился.

– Я и сама о себе беспокоилась. Сегодня в машине, когда услышала, как ты вешаешь Бигенду лапшу. Что это значит, Бун?

– Просто играл по обстоятельствам. Может, он знает гораздо больше, чем мы думаем.

– Откуда?

– Это уже второй вопрос. Такая возможность не исключена. Подумай, кто дал тебе мобильник?

Он прав.

– Значит, ты надеялся, что он проговорится?

– Да, решил попробовать.

– Мне это не нравится, Бун. Ты сделал меня соучастницей и даже не спросил, не дал мне выбора.

– Ну извини.

Кейс не слышит в его голосе раскаяния.

– Мне нужна картинка, – говорит он. – Ты можешь ее переслать?

– А это безопасно?

– Ее уже столько раз посылали взад-вперед. Сначала твоему другу, потом тебе. Если враги перехватывают имэйлы, то картинка уже у них.

– Зачем она тебе?

– Позову своего друга, будем считать чертей на кончике иглы.

– Серьезно.

– Буду импровизировать. Поковыряюсь в ней. Покажу парочке людей, которые умнее меня.

– Ну ладно. – Кейс не нравится, что он командует, а она подчиняется. – У меня есть твой имэйл?

– Нет, запиши. Чу, точка, Бэ...

Она записывает адрес.

– Что это за домен?

– Моя бывшая компания. Это все, что от нее осталось.

– Хорошо, сейчас отправлю. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Чтобы послать картинку, надо достать «Айбук» и подключиться к телефону. Она делает это на автопилоте – и, судя по всему, успешно, так как письмо уходит без проблем. Заодно можно проверить почту.

Новое письмо от матери – на этот раз с какими-то необычными приложениями. Не успев подумать, Кейс открывает его.

Эти шумовые фрагменты были случайно записаны студентом нью-йоркского колледжа с факультета антропологии. 25 сентября он проводил опрос рядом с баррикадой на пересечении улиц Хаустон и Варрик, где наклеены фотографии пропавших без вести. Мы обнаружили, что сделанная им запись чрезвычайно богата элементами ФЭГ. При помощи различных методов нам удалось выделить несколько десятков значимых сообщений.

– Он получил утку в лицо, – шепчет Кейс и закрывает глаза. Посидев так несколько секунд, она вздыхает и продолжает читать.

Я уверена, что эти четыре сообщения отправил твой отец. Знаю, ты не веришь в такие вещи, но мне кажется, что он пытается что-то сказать именно тебе, а не мне (он дважды отчетливо произносит «Кейс»), и судя по всему, это очень срочно.

Такого рода записи плохо поддаются обычным методам расшифровки. Усопшие предпочитают общаться с нами, модулируя белый шум, и поэтому увеличение отношения «сигнал-шум» неизбежно приводит к уничтожению сообщения. Но если надеть наушники и прислушаться, то можно различить, как твой отец говорит следующее:

Файл № 1: Овощной магазин... (??) Световая башня... (жизнь?)

Файл № 2: Кейс... Сто двадцать... (начало твоего адреса?)

Файл № 3: Здесь холодно... Корея (скорее?) Незамеченный...

Файл № 4: Кейс, эта кость... В голове, Кейс...