Распознавание образов - Уильям Гибсон

Кейс чувствует, как на затылке шевелятся волоски. Она идет в ванную и возвращается с блокнотом.

8304 6805 2235.

Положив блокнот рядом с «Айбуком», она впивается взглядом в красное облако цифр, покрывающее город «Т».

Вот этот номер. Прямо под ним улицы-ручейки искривляются и впадают в залив, образованный правым верхним углом буквы «Т». Хотя еще не факт, что это именно карта острова – настоящего или воображаемого. Может, это просто Т-образный сегмент какой-нибудь большей карты? Правда, крайние улицы – если это улицы – совпадают с границами...

Помнишь белую вспышку в конце, когда они целуются? Как будто над ними что-то взорвалось? На Ф:Ф:Ф многие считают, что это намек на начало артобстрела Англии, и действие таким образом переносится в Лондон 1940 года. Разумеется, бездоказательная чушь. Но я сейчас о другом. Белая вспышка, заполняющая весь экран. Таки говорит, что карта была закодирована в этой белизне. Правда, я понятия не имею, как можно что-либо закодировать в пустом кадре, но это уже вопрос к историкам мирового искусства. Что же мы в результате имеем? Если допустить, что все фрагменты помечены водяными знаками, содержащими номера, то перед нами схема относительного расположения фрагментов, а это в принципе позволяет нам смонтировать весь фильм – при условии, что мы установим соответствие между фрагментами и номерами. (Я забил номера в базу данных и не обнаружил явной закономерности. Похоже, что использовался генератор случайных чисел.) Деррил сейчас пытается раздобыть поисковый бот, который ищет в интернете графику, и в частности, карты. А я тем временем остаюсь – искренне твой, уставший, разбитый и болезненно возбужденный,

Капюшончик.

Кейс задумчиво смотрит на карту города «Т». Потом снимает трубку и звонит Памеле Мэйнуоринг.

20

Cуперфигура

Ее будит безжалостный писк наручных часов. Она испуганно садится в огромной кровати, пытаясь вспомнить, что это за комната.

На часах шесть утра. Памела Мэйнуоринг зарегистрировала ее на рейс, вылетающий в полдень из аэропорта Нарита.

Убедившись, что на электрическом чайнике горит красная лампочка, Кейс запахивает халат, подходит к окну и раздвигает занавески. Тусклый городской пейзаж, погруженный в аквариум дождливого дня. Студенистый темный массив Императорского сада колышется на дне аквариума.

Звонит мобильный телефон. Кейс возвращается к кровати и находит его среди простыней.

– Алле?

– Это Бун. Как твоя голова?

– Еще не проснулась. Слушай, я поговорила с Памелой...

– Да, знаю. Я тоже с ней поговорил. В восемь тридцать я тебя встречу в фойе. Мы летим одним рейсом.

Недостаток автономности ее слегка раздражает.

– До встречи, – говорит Бун и вешает трубку.

Вода в чайнике закипает. Кейс распахивает дверцу мини-бара и начинает перебирать разноцветные пакетики в поисках кофе.

Гостиничный спортзал настолько огромен, что может служить наглядным пособием для изучения закона перспективы. Тут есть все, и даже тренажер для пилатеса – псевдоклассическая японская версия, деревянные части которой покрыты черным лаком, а обивка похожа на акулью кожу. Кейс успевает отработать свой комплекс, принять душ, высушить голову и упаковать вещи. Ровно в восемь тридцать она спускается в фойе.

Бун появляется через минуту. В одной руке он держит красно-коричневый чемоданчик, а в другой дорожный монстр-чемодан фирмы «Филсон», похожий на сумку «Л. Л. Бин», обколотую анаболиками.

Кейс подхватывает свой нейлоновый корейский чемодан, и они с Буном направляются к лифтам, огибая бамбуковую рощу.

Кейс просыпается, когда стюардесса протягивает ей горячую салфетку. На секунду ей кажется, что она еще на пути в Токио, а все остальное просто приснилось.

Мысль эта ужасна; Кейс поворачивает голову, чтобы проверить, здесь ли Бун. Шея отзывается болью. Бун тут как тут, мирно посапывает в соседнем кресле – тих и временно аннулирован, как всякий человек, спящий в маске.

По дороге в аэропорт они почти не разговаривали. В зале ожидания Кейс немного вздремнула. Перед этим они прошли усиленную проверку, включая томографию обуви и небольшой допрос перед инфракрасным датчиком, регистрирующим микроизменения в температуре кожи вокруг глаз. Согласно теории, у пассажиров, которые лгут насчет принадлежности багажа, в этих местах возникают локальные очаги покраснения. Японцы также верят, что группа крови определяет характер. По крайней мере верили десять лет назад, во время прошлого визита. Буна эта процедура привела в восторг; он заявил, что в Америке тоже скоро появятся такие детекторы.

Когда они садились в самолет, Кейс рассказала, что Таки прислал Капюшончику кое-что еще. Но показать пообещала позже, когда выспится.

Она не знает, откуда берется это неосознанное желание отсрочить разговор, утаить информацию. Наверное, нужно время, чтобы привыкнуть к партнерским отношениям. Сюда примешивается еще одно чувство, в котором сейчас не хочется копаться: какой-то неприятный осадок, оставшийся от посещения квартиры в Хонго. А еще ей просто нужно время, чтобы переварить информацию о городе «Т». И вообще, этот Бун чересчур назойливый.

Но что же это за буква «Т»? Кейс садится, превращает кровать в кресло, достает из сумки «Айбук». Включив его, она находит письмо Капюшончика и открывает картинку.

Сейчас карта кажется еще более загадочной, чем в первый раз.

Парнишка по имени Таки. Может, он все это выдумывает, чтобы порисоваться перед Кейко? Правда, Капюшончик с Деррилом сами нашли его на японском сайте, где он упомянул о водяном знаке на одном из фрагментов. Кейко тогда еще не было в природе. Нет, Таки не выдумывает. Для выдумщика он слишком печален. Кейс представляет, как это могло быть. Таки, воодушевленный письмами Кейко, добился встречи с темными зловещими фигурами, чтобы в обмен на какую-нибудь странную услугу получить от них карту, извлеченную из белой вспышки.

Но скромность и осторожность не позволили ему принести карту на встречу в Роппонджи. Он принес только номер. А потом сработала отретушированная фотография Джуди Цудзуки, и бедный Таки, придя домой, послал карту Капюшончику, думая, что посылает ее своей большеглазой возлюбленной в белых гольфиках.

Кейс вспоминает Айви, хозяйку Ф:Ф:Ф из Сеула. Интересно, что бы она посоветовала?

Эта мысль заставляет ее нахмуриться. Только сейчас она понимает, что работа с Бигендом и Буном перекосила ее отношения с Ф:Ф:Ф и друзьями-фрагментщиками. Даже Капюшончик, который помог в этой авантюре, понятия не имеет, на кого она работает и что у нее на уме.

– Что это? – Бун стоит в полутемном проходе, заглядывая через плечо. Черная маска сдвинута вниз, на горло, и в совокупности с черной футболкой это делает его похожим на священника. Не хватает только белого квадратика, чтобы закончить костюм: молоденький семинарист с припухшими от сна глазами.

Кейс поднимает спинку кресла, и Бун присаживается в изножье, на небольшой стульчик для гостей. Она передает ему «Айбук».

– Этот парнишка, Таки – ему очень понравилось фото. Он даже до дома не мог дотерпеть, заходил по дороге в каждое интернет-кафе и отправлял Кейко имэйлы. А когда добрался до своего компьютера, сразу послал ей вот это.

– Сколько их здесь, сто тридцать пять? – Очевидно, Бун имеет в виду номера.

– Я не считала, но похоже, что да. Номер, который он мне дал, находится у пересечения ножки и перекладины буквы «Т».

– Очевидно, каждый пронумерованный участок соответствует определенному фрагменту. Если это карта виртуального мира, то составлена она как-то неверно. В нарушение правил картографии виртуальных миров.

– А может, картография тут ни при чем?

– В каком смысле?

– Может, схема составляется на ходу, по мере того, как появляются новые фрагменты. Откуда мы знаем, что виртуальный мир существует?

– Даже если он и существует, автор может картографировать его по-своему, каким-то неочевидным способом. Создатели первых игр для «Нинтендо» рисовали схемы на длинных рулонах бумаги. Другого пути просто не было. А рулон – это удобная вещь, его можно промотать и увидеть, как развивается сюжет. География тогдашних игр была двумерной, действие прокручивалось на экране в одну сторону...

Бун неожиданно замолкает.

– Что случилось?

Он трясет головой:

– Мне нужно еще поспать.

Отдав ей лэптоп, он встает и уходит на место.

Кейс рассматривает картинку на экране; «Айбук» лежит на коленях, как теплый зверек. Что делать, когда самолет приземлится в Хитроу? Ключи от квартиры Дэмиена лежат в папке «Штази», на дне багажного изделия. Первым делом она направится туда. Правда, остаточная боль во лбу наводит на некоторые сомнения.

Справились ли немецкие замки со своей защитной ролью? Кейс очень смутно представляет, кто живет в соседних двух квартирах. Судя по всему, обычные люди, которые каждое утро ходят на работу. Днем ничто не мешает злоумышленнику зайти в подъезд и спокойно поковыряться в замках.