Законы Беззакония - Оратор

этаж, охраняемая двумя стражами, обладающими более высоким уровнем подготовки, чем тот, что дежурил у входа. Их уверенные, но невозмутимые позы, скрывающие взгляды за тёмными солнечными очками, давали основания полагать, что наверху находится нужный ему Пётр. Прорываться сквозь охрану? Зачем шуметь? Кем бы он ни был, для того что бы покинуть заведения ему всё равно придётся спуститься на первый этаж, поэтому, рассудил Юра, следует подождать, присматриваясь к окружающим. Сев за барную стойку рядом с притворно хохочущей блондинкой, он обратился к бармену:

— Бармен, чего такой грузный? Принеси-ка чекушку рома кубинского! — произнёс он, хлопнув работника с бейджем "Ахмат" по плечу и положив на стойку полторы тысячи рублей.

Реакция последовала мгновенно: лицо Ахмата сморщилось от отвращения, а верхняя губа приподнялась.

— Сию секунду — отозвался он, достал из-за стойки бокал и налил ром, затем поставив его рядом с Юрой, отсчитал сдачу в сто восемьдесят рублей. Однако, когда Ахмат разливал алкоголь, он не заметил этикетку на бутылке, что не могло не настораживать. Прильнув к бокалу, Юра попытался опознать содержимое. Запах не выдавал ничего подозрительного, но полагаться только на него было глупо, как и пить алкогольные напитки с неизвестным происхождением. Отстранившись от рома, он вновь стал оценивать обстановку: бармен в его сторону не смотрел, судя по всему, сразу причислил к "буйным", а вот блондинке сидевшей рядом с ним, успели подсыпать что-то белое в коктейль, едва слышно зашипев, вещество растворилось. Однако она ничего не заметив, беззаботно прильнула к бокалу. После чего рыжеватый парень лет двадцати пяти усмехнулся и, извинившись перед девушкой, стал что-то строчить в телефоне. Через пять минут послышался скрип лестницы, по которой спускались двое: высокий тридцатилетний мужчина, казавшийся трезвым, и юноша, сильно выпивший. Увидев их, охранники расступились, проявляя уважение. Юра готов был рискнуть предположить, что старший — Пётр Андреевич, а вот второй — вопрос, ответ на который предстояло вскоре выяснить. Как только тот, кто постарше, достал телефон и начал что-то писать, рыжий парень подхватил блондинку, которая чуть не вырубилась, потащив её в сторону двух Господ. Её подруга хотела возмутиться, но увидев настороженные взгляды остававшихся парней, быстро передумала.

— Сойдёт? — громко спросил рыжий, обратившись к темноволосому парню, причём так громко что его голос пробился сквозь раздирающую громкость музыки.

В ответ юноша поднял большой палец вверх, явно оценив, эстетические качества девушки. Пётр Андреевич, похлопав его по плечу, громко произнёс:

— Я-то твой вкус знаю, Тимоха! — затем лукаво улыбнулся.

Юра увидел достаточно, теперь предстояло создать алиби. Осушив бокал одним залпом, он выблевал всё содержимое на пол, собрав множество взглядов, полных насмешки. После чего в его сторону ринулся охранник, хрустя костяшками.

— Не надо, я сам уйду! Только не бейте! — провозгласил он, когда тот приблизился вплотную.

Охранник несколько растерялся, недоумевая, ожидая споров и скандалов, и махнул рукой, намекая, что даёт зелёный свет на досрочный выход. Изобразив добродушный испуг, Юра поклонился ему и "испуганно" рванул к выходу, заметив, как толпа, наблюдавшая за происходящим, разразилась смехом.

Всё

Сделано

Идеально

******

— Вениамин Сергеевич, сколько лет, сколько зим! Как Петербург? — вопрошал я, протягивая руку новоиспечённому подполковнику, вернувшемуся из командировки намного раньше ожидаемого.

— Нормально, — буркнул он, ответив на рукопожатие вялой хваткой и окинул меня взглядом своих маленьких, неприятных глаз, и мгновение недовольство сменилось лукавым блеском. — В отличие от Долгопрудного, где, насколько мне известно, за время моего отсутствия творилось неладное: людей ногами в асфальт вбивают, в ларьках поножовщины устраивают.

Эх… Вот как, опять на понт пытается взять, или же намекает на то, что мне следует предложить ему дополнительную информацию, для того чтобы доблестный служитель правопорядка "скрипя сердцем" закрыл на подобную пакость глаза. Ладно, в эту игру можно рубиться вдвоём.

— Даже так! — воскликнул я, откровенно глумливо прикрыв рот ладонью. — Жить в Долгопрудном становится страшно: куда ни плюнь — одни уголовники!

— Насколько мне известно, вы живёте в Химках, — парировал подполковник, хитро прищурив глаза.

Ладно уж, чего щуриться? И так ведь ясно, что ты уже всё про меня знаешь, бесстыжее чмо, — пронеслось у меня в голове. Однако произнёс я, естественно, другое. Хотя тот факт, что он перешёл с "ты" на "вы", тоже был довольно забавен.

— Вот именно! Именно поэтому меня до чертиков пугают подобные происшествия в непосредственной близости от моего дома!

— Понимаю, Артём, наверно боязно за матушку, — произнёс Вениамин, натянув мерзкую ухмылку.

— Конечно! — кивнул я. — Как приятно, что вы меня понимаете. Ведь вы наверняка тоже беспокоитесь за доченьку. Тем более она у вас девушка, не обделённая красотой. Всякий сброд, несомненно, так и поджидает её в тёмных закоулках.

Мерзкая ухмылка пропала с лица подполковника, на секунду сменилась гневной гримасой, однако затем стремительно пришла в норму. Ха! Даже забавно, неужели он думал, что я приду к нему, не обладая никакой подготовкой.

— Ясное дело, волнуюсь, отцовское сердце иначе не может.

— Это хорошо, что не может, тем более, я слышал, тут у нас в городе затаился страшный преступник, находящийся в бегах: рэкет, поджог, убийства, избиения, — как подумаю, так сразу озноб по всему телу! — изрёк я, закинув удочку.

— Ужас! — воскликнул подполковник. — А вам, уважаемый гражданин, случайно не известно его месторасположение? — Клюнул.

— Ух, знаете, ужасно хочу вам помочь, да только голова так болит, воспоминания как-то размылись.

— Какая пакость! Голова это, Артём, серьёзно? Однако мне известен эффективный метод лечения данного недуга, мы с вами прокатимся до полицейского отделения, и поговорим по душам, а там уже вспомним о статье 316 УК РИ…

— Не сомневаюсь, что данный метод лечения подводит вас редко, однако, знаете, может, если не пытаться меня преждевременно тормошить, я могу вспомнить о чём-то более значительном.

— Даже так! — произнёс Вениамин, в его глазах сверкнул