Удача колес (Колеса удачи) - Робин Хобб

— его взгляд устремился куда-то вдаль; он торопливо провел языком по верхней губе. — Ни одна из них не походила на место, где будут рады чужаку, тем более такому болтливому мальчишке, как Козел. Возможно…

— Давай, — подбодрила его Ки, когда он заколебался.

— Ты иди вперед. Бери фургон и упряжку и иди шагом, как будто они устали или больны. Очень медленно. Направляйся к воротам, но не выходи из них. Я буду с Козлом так быстро, как только смогу. У меня есть предположение, что будет лучше, если мы уже будем в пути, когда я догоню этого мальчика.

Ки коротко кивнула. Это был такой же хороший план, как и любой другой. Вандиен быстро кивнул ей и сверкнул зубами, что на самом деле не было улыбкой, но все равно обнадеживало. Он рысцой пересек площадь, на бегу положив одну руку на эфес своей рапиры. Она смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, затем собрала ведро для воды и корыто для зерна. Уложить их и проверить упряжь заняло всего несколько мгновений. Затем она забралась на сиденье и, пробормотав несколько слов, которые могли быть как молитвой, так и проклятием, привела упряжку в движение.

— Чертов мальчишка. Глупый. Просто-напросто глупый, — Вандиен перешел на шаг. Его бормотание привлекало взгляды прохожих; он крепко сжал челюсти. Но в его голове продолжали звучать обещания. Когда он доберется до этого мальчика… Он озадаченно покачал головой. Мальчик так хорошо вел себя этим утром… и теперь это. После того, как они с Ки договорились делать все возможное, чтобы быть незаметными, вплоть до отказа от прохладительных напитков в местной таверне, этому глупому мальчишке вздумалось сделать это.

Что ж, теперь не было смысла оставаться незаметным. Он готов был поспорить, что Козел таким не был. Его глаза блуждали, пока он спешил по улицам, и он проверял каждый переулок, мимо которого проходил. Раньше архитектура этого городка казалась ему скучной; приземистые квадратные здания располагались на слегка изгибающихся, хотя и узких улочках. Теперь это было ему на руку. Если бы Козел был снаружи, его было бы видно за несколько кварталов.

Он стиснул зубы, подходя к первой таверне. Дверной проем представлял собой черную щель в глинобитной стене. Вандиен почувствовал себя мишенью, когда вошел и оглядел полутемное помещение. Это место знавало лучшие дни — по крайней мере, он надеялся на это; было удручающе думать, что здесь, возможно, всегда были эти сколоченные столы и скамейки, эти усталые, отупевшие люди. Здесь пахло угнетением и отчаянием. Две женщины в комнате повернулись к нему, как ветряные мельницы, почувствовавшие попутный ветерок. Одна из них призывно ухмыльнулась, и Вандиен вежливо кивнул ей, поворачиваясь к двери. Козла здесь не было, и Вандиен внезапно решил, что расспросы о том, видел ли его кто-нибудь здесь, отнимут больше времени, чем того стоило. Даже трактирщик, без конца вытиравший кружку о свой засаленный фартук, не выглядел так, словно мог без труда связать три слова.

Одна из женщин выкрикнула ему вслед что-то грубое и была вознаграждена взрывом смеха. Он поспешил дальше, стараясь не подавать виду, что торопится. Ки, вероятно, была уже на полпути к воротам. Он проверил их раньше; это были настоящие ворота в разрушающихся остатках городской стены из неизбежного глинобитного кирпича. Их тоже охраняли брурджанские войска. Лучше бы всем им быть в фургоне с надлежащими документами, которые они должны предъявить при прохождении.

Следующая таверна была лучшего качества, но не более гостеприимной. Трактирщик подозрительно посмотрел на Вандиена, несмотря на маленькую серебряную монету, которую тот катал взад-вперед по столу. Мальчик? Да, здесь был странный мальчик, рассказывавший неправду о том, что он ехал с ромни и столкнулся лицом к лицу с целым патрулем брурджанских войск. Здесь не нуждались в подобных разговорах. Это была мирная таверна, и люди оставляли свои проблемы за дверью. Нет, он не знал, куда делся мальчик, и ему было все равно. От незнакомцев были одни неприятности, поскольку половина из них были ворами, а другая половина шпионами мятежников, и человека могли повесить просто за разговор. Чем меньше этот трактирщик видел незнакомцев, тем больше ему это нравилось. Ему нравилось его местное ремесло, да, нравилось, и брурджанские войска, которые заглядывали за кровью и молоком по окончании смены, а это было довольно скоро, да, и он был бы рад их видеть, как всегда…

Вандиен понял намек, но позволил монете упасть плашмя и остаться. Ему не понравилось, как местные посетители смотрели ему вслед, когда он уходил. Это были крепкие рабочие мужчины, с небольшой группой жилистых каллистри в одном углу. Никто из них не оторвал взгляда от уставленных напитками столов, но среди них не нашлось бы ни одного, кто не смог бы описать его любому, кто спросил бы.

Выйдя из таверны, он завернул за угол и поспешил через двор платной конюшни. Следующая таверна была всего в нескольких кварталах отсюда, если он правильно помнил, и…

Смех, а затем девичье хихиканье заставили его остановиться. Он медленно обернулся, но ничего не увидел. И все же смех, он был уверен, принадлежал Козлу. Конюшня была открытой, не более чем соломенная крыша, поддерживаемая темными балками. Пара волов жевала свою жвачку и смотрела на него спокойными карими глазами. В соседнем стойле дремал старый мул, его морда почти касалась земли. За ним лежал стог выбеленной желтой соломы, соломы, которая внезапно зашевелилась от очередного хихиканья.

— Козел! — рявкнул Вандиен с внезапной уверенностью.

Голова мальчика высунулась из соломы. Его щеки были очень красными, а рот влажным. Голова девочки показалась медленнее. Ее глаза были круглыми и широко раскрытыми. Когда она встретилась взглядом с Вандиеном, румянец залил ее щеки. Но Козел радостно ухмыльнулся, как будто для полного удовольствия ему не хватало только зрителей.

— Хорошенькая крошка, не правда ли? — лукаво спросил он Вандиена, выбираясь из соломы и вытаскивая свою добычу за собой. Он начал застегивать свои сбившиеся одежды. — Держу пари, ты жалеешь, что сегодня у тебя не получилось так же хорошо.

Вандиен отвел взгляд, разочарование было таким острым, что его затошнило. Козел опозорил его. Он был о нем лучшего мнения. В глазах девушки светилось невинное рвение. Она была хорошенькой только той мимолетной красотой, которая есть у каждой девушки на пороге женственности. Ее узкий нос и подбородок будут казаться острыми, когда на лице появятся морщины, а пышные молодые груди, которые она сейчас изо всех сил пыталась