Разговоры о тенях - Евгений Юрьевич Угрюмов

и уплыли в лунный луч.

И Винни, и Башмачкины уже в десятый раз стали разыгрывать свои комедии.

Акакий Акакиевич (мучается): почему не постучал кулачком по столу сукина

сына генерала-тайного-советника? Дурак был, дурак. « Разыскать сей же час!»

«Зачем позволял шутить над собой, – и слёзы из глаз фонтанчиками, – и

бросать бумажки вместо снега на голову? – и слёзы фонтанчиками. – Зачем,

даже, – и слёзы фонтанчиками, – не возражал, когда называли таким

Акакиевичем? Аз, Буки, Веди…»

Теперь уже не потею, - снова говорит Винни.

И приподнялись роброны, и спрыгнули грациозно мадемуазели, леди,

сеньориты и сеньорины, кавалеры, мушкетёры, парочка кардиналов и королей,

субретки, гризетки, записные кокетки… на залитый лунными эволюциями пол.

Затеяли разбирательство, игру в третьего лишнего, мол, шишел-мышел, третий

вышел!

А у нас? А у нас:

е5 – f4.

Но вышла луна!..

Да ладно!

105

f1 – с4, d8 – h4, е1 – f1, b7 – b5, c4 – b5, g8 –f6… на левом фланге вперёд, на

правом вперёд, нахмурилось, угрожает… отступает , некоторый провал темпа…

но вперёд!

Так видно же всё! И травы видят, и камни видят, и ручьи… ручьи – они м-о-

огут. Луна светит!

Да что там!

«…были нежные содрогания в уголке доски, и страстный взрыв, и фанфара

ферзя, идущего на жертвенную гибель… была сложная, лукавая игра…»1

Не многим дано играть в лукавую игру под названием – литература… как

говорится, кому сидеть и скуку пить, а кому пойти трески купить!

Ну, знаете, метафорами, то бишь, тропами да иносказаниями, любой дурак

сможет, а ты дай мне, вот прямо дай, как в жизни! Метафоры – это для тех, кто

без них уже и жить не умеет, а для нас, для вас, для них, для которых всё вокруг

сфумато? Давай жизнь в её сфуматости!

Невежда…

…это уже было… ну да повторим, нам не привыкать!.. невежда никогда не

примет невежество, которое хоть чуть менее невежественно, чем его невежество

собственное2.

Пат! Ничья!

– Ты слышишь, парадоксов друг? Ты слышишь, пугающий кошку и читающий

про всякие романтические фантазии, подсунутые другом (свинг, флинг, триолизм,

sexswife), одним словом, слышишь?

Да, он слышал и увидел вдруг, как в волшебном фонаре, как говорит

непревзойдённый по волшебным фонарям мастер Эрнст Теодор Амадей, всплыла

у него перед глазами, как настаивает мастер, картина, видение – знакомый нам

уже музей(чик), и Арлекин, и Коломбина красавица, около дивана… и всё

собрание в робронах, бантах, шарфах, шляпах со страусовыми перьями, и Гарик,

« Моя бабушка курит трубку…», и все выплясывают «Шишел-мышел…». И этих

двоих, двоих увидел на диване, на диване, как в волшебном красном фонаре,

увидел доктор Александр Жабинский.

Ситуация была не патовая! а матовая! и «Пародоксов друг» помчался.

Никто ему не мешал. Напротив, Луна аж зашлась: с одной стороны, этим (на

диване) не давая, извините, развратничать при незадёрнутой занавеске, как

сказали потом учредители и основатели (все же всё видят; и травы, и камни, и

ручьи), с другой – луна споспешествовала другу-доктору, гласу его вопиющему,

простите, приготовляя пути, делая прямыми ему стези, снова простите… чтоб

1 В.В.Набоков.

2 С первого раза не понятно? Перечитайте, пока не будет понятно.

106

скорей бежал. Бывает так, что оно совсем не оттуда, а подходит… как сказано:

столько несуразного и несусветного можно насочинять, наворовав словечек и

поставив их в правильную грамматическую форму, как сказано снова же: Луна в

Бенгалии не такая, как в Йемене…1 – еn un mot, луна споспешествовала, чтоб…

«сожми меня, пока не потечёт сок»2, чтоб поразвлекаться и похихикать; а друг

мчался.

Мчался (герой повести, в случае сильного душевного волнения, должен бежать

в лес или в уединенную рощицу3) , помчался туда, где, все уже понимают, где

происходила эта каденция, это виртуозное разрешение всех доселе озвученных

мелодических, гармонических, равно как и дисгармонических… да что там… и

всего, в общем, того…

По дороге, в закоулках… Друг профессор Антонио! Её ручка в его ручке.

– Ну как же так, он же мне друг (продолжая бежать).

– Ну как же так, он же мне друг (продолжая не отпускать ручку), а я, а мы

ручка в ручке?..

– Философ Шлегель сказал!

– Ах Шлегель, шмегель.

Да, и Шлегель воззрениями из Erоtische Sonette усугублял.

И Катулл усугублял, и Аретино усугублял… и Овидий из «Науки любви»…

«Ах, Софи! Шлегель-шмегель!..» – заметили? это не доктор Жабинский

простонал, а друг его, его друг профессор.

А Имярекович мчался – думал успеть и мчался.

И вот. Примчались! как было сказано.

Роброны и шпаги (шёпотом, как травы камням, а камни ручьям): «Приш-ш-ш-

шёл, шишόл, мышόл!» – шепчут, – остановились, остановили всё, прекратили,

извините, свой «шишел-мышел»; в позах; продолжать не хотели; хотели тоже

усугубить.

Профессор встал с дивана. Навстречу.

Реш-ш-шили, ш-ш-ш… што будет дуэль.

Принесли пистолеты. Деревянные.

Поединок.

Пиф-паф, ой-ё-ёй!

Никто не упал! естественно.

А кто должен упасть?

1 «Луна в Бенгалии не такая, как в Йемене, но её можно описать теми же словами», Хорсе Луис

Борхес.

2 Led Zeppelin, «The Lemon Song“.

3 Смотреть у Э.Т.А. Гофмана в «Повелителе блох».

107

Сели на диван, стали грызть ногти.

Позвольте, господин. Так нельзя. Вы у нас всех раков руками

переберёте. Никто кушать не станет.1

– У Вас слюни текут, Гауптман.

– Распечатать, раскрыть, вскрыть, как консервную банку!

– Вы видели, как совокупляются улитки?

– Не видел.

– Вот и молчите, и сидите, и грызите, как вон те, на диване, ногти!

– Не надо, не надо, прошу вас. Не известны нам эти липкие желания (плачет).

Луна. Снова же. За окном. Взошла и замерла, будто кто её подвесил на

гвоздь… или, лучше – прибил её гвоздём; круглая луна, не излучающая лучей,

прибитая к ночному свету неба.

А в небе, ко всему приученный

Ах, Александр Александрович… Ах, Александр Александрович…

Бессмысленно кривится диск…

Ах, Александр Александрович!

– В туманах призрачных, молочных…/ В одеждах юных…

– Тебя искала я в полях…

– я видел след в движеньи звёзд…

… я хотел сказать, Александр Александрович, это не о том…

Резко, громко, так, что стёкла в витринах на стенах задребезжали: -

Совокупление! – рявкнул посторонний,

– У улитки лишь несколько минут, хотя у некоторых… часами2.

1 Хозяин в «Незнакомке» Блока. Я же говорил, что попадётся.

2 Из Википедии; про совокупления улиток.

108

– вскрыть! очень нежно, друг мой, Гауптман, и нарезать очень мелко, а потом…

потом чеснока туда, перца, петрушки всякой!.. (тоже плачет).

– От чего у тебя,