Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей

class="p1">А если шутник не опомнится, тогда уж кликайте родной мир по номеру. «Мир двенадцатый, мой родной. Возверни меня горемыку домой». И всё это нужно говорить стоя или лёжа, без разницы, так как всякое случается, а вот глаза должны быть закрыты накрепко.

Чего бы там вокруг вас ни происходило, до того вам и дела никакого нет. Пусть там звери хищные собрались вами обедать, вам всё нипочём. Это если мир точно не ваш. В том уверенность обязательная должна быть, чтоб точная она была и безоговорочная. А то, может, это чужой мир взял, да и закинул вас, в зоопарк в вашем же мире, тогда беда настоящая. Подлинная беда.

Но не расстраивайтесь, не должны они рисковать вашими жизнями. Попугать, поиздеваться – милое для них дело, а изводить со света белого – никак нет. Мамка им такую трёпку устроит, что полетят клочки да щепки.

Ну что, успокоились? Не сильно напугал вас?

Мы с облегчением выдохнули и наперебой застрочили вопросами, восхищениями и прочими словесами, а дед сидел и расчёсывал пальцами бороду.

Я понял, что путешествия в другие миры возможны, и происходят не только по доброй воле, но и по принуждению. Неясно было одно, как попасть в эти миры. У двенадцати братьев-миров всё просто: нырнул в подвал и вынырнул, где тебе нужно. И в пещере происходит то же самое. А вот как попасть в мир, который дальше двенадцати, а, самое главное, как потом вернуться обратно?

«Какое-то несоответствие получается. Миры могучие и на всё способные, а если это так, почему нельзя попросить перекинуть меня из дома в Краснодар, к примеру. Или сразу на берег Чёрного моря. Попытаю старого позже. Никуда не денется, голубчик. А если он не может ничего сказать? Просил же не спрашивать ни о чём, и смерть не приближать», — поразмыслил я и улыбнулся, вспомнив о яблочке.

— Поглядите на него. Сидит и скалится, и всё ему нипочём, — вернул меня дед из фантазий. — Все волнуются, переживают, вопросами сыплют, а их начальник лыбится.

Павел недовольно вытаращился на меня заборным взглядом, а я продолжил ухмыляться.

— Не поделишься с коллективом? — решил он дознаться, чему такому я улыбаюсь.

— Не могу. Тогда тётенька добрая к тебе в гости соберётся, — сказал я только нам с ним понятные слова и скорчил рожицу.

— Ты об этом? Тогда ладно, — угомонился дед, и не стал расспрашивать, а только цыкнул на всех, чтоб затихли, и не болтали ни о какой тётеньке. — Продолжаем. Я ещё не допел свою песню.

После этого я краем глаза поймал недовольные взгляды в свою сторону, а Павел продолжил инструктаж.

— Про четвёрки всё понятно? Кто в них старший тоже? Повторюсь: четвёртый, восьмой, двенадцатый. Двенадцатый так же заглавный над всеми и мой прямой связной. Если рот открыл он, значит, мои слова вам на уши сыплются, стало быть, задания выполняем беспрекословно. Если что-то неразумное лепетать станет, сперва исполняете его поручение, а потом спрашиваете или жалуетесь.

А теперь настало время поговорить про подвал.

Снова все затихли, и в этот раз я вместе со всеми раскрыл глаза и уши для внимания, а рот для удивления. Будто мне уже слышались диковины и невидали в ещё несказанных дедовских словах.

— Ежели вы набедокурили и спасаетесь бегством, для порядка вам требуется накрепко запечатать за собой подвал. Это для того, чтобы злыдни, вас преследующие, остались с носом. Когда говорю «запечатать», имею в виду совсем не крышки лазов, а сами проходы в соседские миры.

Мы так и ахнули, а дед покосился на тетрадку и взглядом потребовал продолжить писанину.

— Как это сделать? Запросто. Когда пробежите через подвал, обращаетесь к миру, в который удрали, и произносите: «Мир мой родной, проход сей закрой». Или: «Мир чужой проход сей закрой». А если номер его точно знаете, то: «Мир десятый, проход сей закрой».

Тут дед неожиданно для всех встал и потребовал:

— А сейчас проверьте, не запер ли я своим обученьем дороги в миры. Это дело они моментально исполняют, по два раза просить не нужно.

Мы вскочили, засуетились, бросились открывать лазы, проверять не запечатались ли они, а дед стоял и улыбался. Когда он взглянул меня, помахал своей палкой, подняв её к потолку сарая. Было ясно, что настроение у него отменное, и весь спектакль задуман им заранее. Я покачал головой, мол, как тебе не стыдно, а Павел продолжил веселье. Потом он нагнулся к левому лазу и закричал:

— На сегодня всё! Первый инструктаж окончен. Можно не возвращаться.

Я стоял, глядел на деда и ждал пока в подполье исчезнет последний посреднический затылок. Тем временем братья, соблюдая предосторожность, по очереди ныряли то в левый, то в правый лаз, и следующие за ними, выждав положенное время, ныряли и исчезали тоже.

— Поговорим? — предложил я деду, когда все разошлись.

— О чём?

— Подвал взаправду мог закрыться?

— А то как же. По два раза просить не нужно. Это я серьёзно сказывал, — скороговоркой ответил дед, и я понял, что он не шутил.

— А что бы мы делали, если бы закрылся?

— Ничего. Поехали бы в Старую станицу и там через пещеру разошлись.

— Все разом? И мы бы сегодня людям глаза отвели?

— Тьфу, на тебя! Покуда в силу не вступите, я у мира об этом спрашиваю, а вы только упражняетесь. Это совсем не баловство, — дед мигом запамятовал о хорошем настроении и снова стал ворчуном. — Да. Не сказал вам по злому умыслу, что коренника родной мир от чужих глаз почти никогда не прячет. Так что, ежели твои шпингалеты что-нибудь нашпингалетят, вроде воровства жеребцов или похода в женскую баню, их ожидает неминуемое мордобитие. А ежели и про это серьёзно, ещё пара человек понадобится, чтобы подвал распечатать.

У нас тропы куда набиты? В первый и одиннадцатый. Ты отсюда просишь, а они оттуда. Усвоил науку? Тут не всё шутками обвёрнуто, а имеется и правда доподлинная.

— А кто такой коренник? Тот, кто живёт в своём мире?

— Ядрёный-варёный, — всплеснул дед руками. — Ещё о какой чепухе спросишь, или расходимся уже?

— Хорошо. Глупость сморозил. А как новый проход в другой мир сделать?

— Значит, расходимся, — невозмутимо заявил Павел и вышел из сарая.

— Значит, позже расскажешь, когда время придёт, — сказал я скорее себе, чем деду и