Холодное солнце - Анита Шивакумаран

цвета, что и тени Сариты Мохан, только у той блестки были серебристыми. Помада розового оттенка немного смазалась краем бокала. На ободке остался отпечаток ее нижней губы.

– Пропустил совещание с Раджкумаром.

– Да, репортеры все утро названивали ему, расспрашивали насчет вас. Полагаю, он уже прикидывает в уме способы, как вас наказать.

– Он так зол?

– Ага.

– На меня?

– Ага.

– Что я такого натворил?

– Вы все еще дышите.

Чандра посмотрела куда-то в сторону, на человека в костюме, но тот лишь направлялся в соседнюю комнату.

– Послушайте, я должна кое-что сказать вам.

– О тех молодчиках, которых отправили под арест?

– Нет-нет. – Она коснулась его груди, приблизилась. – Это кое-что личное.

Дымчатые, с зеленым отливом веки затрепетали почти вплотную к его лицу…

– Вот вас двоих я и хотел видеть, – разрушил момент незнакомый голос.

Чандра отдернула руку. Они одновременно повернулись.

Теплая улыбка озарила приятное лицо с усами, как у Кларка Гейбла. Ухоженный, пышущий здоровьем мужчина, с горящими глазами и сверкающими зубами. Волосы зачесаны на косой пробор в стиле сороковых.

– Здравствуй, дядя, – сказала Чандра. – Мистер Патель. Его честь мистер Харихаран, мэр Бангалора.

Сержант пожал протянутую руку. Мягкая и прохладная ладонь, уверенное рукопожатие. Мэр окинул взглядом Чандру, и его улыбка стала еще шире.

– В сари наконец-то… Тебе идет. Как там отец, старый плут?

– Так же, – ответила Чандра. – Смотрит крикет и бесится. Пытается из гостиной учить игроков. В прошлые выходные заезжала домой, и мы проигрывали Шри-Ланке. Отец грозился всех их пересажать. До сих пор считает себя копом.

– Этот пройдоха и раньше жизни не знал без крикета… Помню, мы сбегали с занятий в колледже, взбирались на ограждения стадиона и смотрели оттуда матчи. Курили «травку», пили пиво… Не говори матери.

Чандра рассмеялась.

– Обязательно расскажу.

– Он был бы рад встретиться с мистером Пателем… Ты ему говорила?

Впервые за время их знакомства Чандра не нашлась, что ответить.

– У нас расследование в самом разгаре, – сказала она через мгновение.

– Ах да, конечно. – Мэр едва заметно подмигнул. – Было бы неправильно сочетать работу с развлечением.

Патель почувствовал, что сам краснеет.

– Пойду разыщу Раджкумара, – сказала Чандра. – Надо рассказать ему о последних событиях. – Она многозначительно посмотрела на Пателя. – Постараюсь удержать его в другой комнате.

Они проводили ее взглядом, пока Чандра не затерялась среди людей.

– Мистер Патель, – начал Харихаран, – вы так внезапно стали местной знаменитостью… Каково это?

– Необычно, – признался сержант. Ему не хотелось слыть местной знаменитостью. У него на руках незаконченное дело. Почему ушла Чандра? Что стало с молодчиками, которых она арестовала? Где пропадала горничная? Мэр ждал от него продолжения, так что Патель добавил: – Крайне.

– Конечно, понимаю, мистер Патель… Пойдемте, гостям не терпится с вами познакомиться. Здесь собрались самые важные люди Бангалора.

До сих пор гости поглядывали на него с любопытством, даже украдкой. Теперь, когда мэр представлял им Виджая Пателя, от восторга у них отвисали челюсти. Харихаран водил его из одной комнаты в другую. Сотни знакомств… слова мотыльками кружили в золотистом свете, прежде чем сгинуть в глубинах его разобранного сознания. Столько незнакомых имен и лиц… Голова гудела от такого множества новых знакомств. Способность адекватно реагировать угасала с каждой минутой. Под конец Патель просто кивал, пока люди рассказывали ему о себе, о тех, кто стоял рядом, и тех, кто не смог сегодня прийти. И все это на диковинном английском, вычурном, витиеватом, сдобренном архаизмами, которые ассоциировались у него с колониальной эпохой.

Харихаран успевал поучаствовать одновременно в нескольких беседах, при этом он то и дело задерживал взгляд на Пателе, словно пытался прочесть его. Сержант начал терять терпение. К чему эта светская болтовня с незнакомыми людьми на приеме, в то время как психопат убивает женщин? Понятно, что его присутствие как представителя Скотленд-Ярда должно их обнадежить, но ради всего святого, сколько ж можно…

Наконец Харихаран сказал:

– Что ж, мистер Патель, думаю, вы пресытились новыми знакомствами. Пройдем куда-нибудь в укромное место, чтобы вы могли прийти в себя.

Хорошая мысль, подумал сержант. Прийти в себя ему не помешает. Он последовал за мэром на веранду. Наступил вечер, но звезд на засвеченном небе видно не было. Они пересекли лужайку – сухую и колкую, хотя было видно, что траву недавно поливали, – и подошли к некоему подобию отдельного домика для отдыха. За раздвижными дверями стоял развернутый к стене диван. Харихаран знаком предложил Пателю сесть.

– Скотч?

Не успел сержант кивнуть, как слуга, которого он даже не заметил, подал им стаканы. Они сидели на диване, бок о бок, окутанные причудливой атмосферой уюта, и молча потягивали скотч. Алкоголь сглаживал шероховатости дня. Только теперь Патель обратил внимание на картину. В сущности, диван и был предназначен для ее созерцания. Они словно переместились из Южной Индии в изысканные залы галереи Тейт в Лондоне, где было возможно нечто подобное. Или, вернее, было допустимо. Созерцание живописи в тишине казалось странным, анахроничным действом в хаосе современной Индии. Харихаран совершенно не вписывался в представления Пателя о вульгарности и непостоянстве богатых и влиятельных обитателей Третьего мира. Это был человек старой закалки, человек утонченных вкусов.

Морок от анальгетиков и алкоголя немного рассеялся, и картина обретала четкие очертания. Сплошная синева. Призрачные контуры выплывали из глубин и растворялись, прежде чем достигали объема. На переднем плане грудились округлые живые формы, пробуждая мысли о телах, конечностях, тягучести.

– Саре это понравилось бы, – невольно озвучил свою мысль Патель.

– Сара – ваша жена?

– Невеста. – Сержант постарался придать голосу уверенности, словно констатировал факт. Вопреки его усилиям, акцент сместился к последнему слогу, придав слову вопросительную интонацию. – Она скульптор.

– Вот как… А я, признаться, не разбираюсь в искусстве и не так уж высоко его ценю. Бо́льшая часть картин досталась мне вместе с домом, от семейства моей жены. Но эта… Она – одна из немногих, что я приобрел лично. Знаете, мистер Патель, эта картина действительно захватывает меня. Столько изящества… Синий цвет, все эти оттенки синего, гипнотические формы… Это и ваш цвет, не так ли? Он ведь присутствует на вашем флаге. Что касается крикета, конечно, мы с вами носим синие цвета. Правда, ваш оттенок несколько благороднее…

Патель кивнул. Скотч легко протекал в глотку.

– Вам это не кажется противоречивым, мистер Патель, – быть человеком утонченного вкуса и притом вовлеченным в политику? Я имею в виду, в таком месте, как Индия.

Сержант улыбнулся.

– Да. В моем представлении складывался совсем иной образ типичного индийского политика.

– Белое дхоти, криминальное прошлое, нулевой английский?

– Провинциальный, пожалуй, – дипломатично ответил Патель.

– С другой стороны, вы, как никто