Вопль кошки - Франческа Заппиа

Тем вечером я получила сообщение от Джеффри: «НЕ ВЫХОДИ В ИНТЕРНЕТ».

Я бросила остатки грязной посуды в раковине и побежала к ноуту – сердце уже бешено колотилось. Джеффри никогда не писал капсом. Если ему надо было меня о чем-то предупредить, он звонил. Мне даже в голову не приходило такого ужаса, чтобы он не смог сказать мне прямо.

Я полезла в интернет. Вроде все нормально. Люди жаловались на школу. Восторгались бургером, который съели на ужин. Выкладывали фото своих кошек.

Потом мне стало попадаться видео под названием «Я знаю, что вы делали в прошлом декабре», которое снова и снова репостили люди из нашей школы. Обложка была темной, на ней два смутных человеческих силуэта сидели друг против друга; кажется, на кровати. Вертикальное видео, снятое на телефон.

Мой карман зажужжал. Еще сообщения от Джеффри. Я проигнорировала его и нажала кнопку «Воспроизвести».

Снимали сквозь дверное оконце. Два силуэта, девочка и мальчик, сидели на диване, один на другом, одетые – вероятно, ненадолго.

Моя кровь обратилась в лед. Я с размаху ударила по мыши. Видео остановилось. Картинка была темная, но света хватало, чтобы разобрать, кто мы такие. Кто угодно в школе смог бы угадать, кто мы. И где мы.

Сердцебиение отдавалось в животе и в голове.

Я не закрыла шторку в тот день. И Джеффри забыл.

Кто-то проследил за нами до двери.

Я включила видео. О чем мы говорим, слышно не было, но как только мы снова принялись целоваться, немедленно последовал звук. Стоны, вздохи, склизкое и влажное чавканье, от которого у меня волосы встали дыбом. На видео с нами кто-то наложил саундтрек из порно. Безвкусица, издевка. Мы на этом диване выглядели нелепо, почти жалко, словно так до сих пор и не поняли, куда себя девать.

Я полезла за телефоном. Уронила его на пол. Подняла, увидела три новых сообщения от Джеффри.

«Кот».

«Ты тут?»

«Ты нормально?»

Я долистала до просмотров, лайков, комментариев. Чуть ли не вся школа.

В комментариях нас называли по именам. Если и были сомнения, они совершенно развеялись.

И смех. Столько смеха. Шутки. Мемы.

Я закрыла браузер и выключила компьютер. Сколько человек посмотрело? Несколько сотен? Больше?

Народ увидел.

Увидел это. С этими звуками.

Это хуже, чем если бы они увидели, как мы по правде занимаемся сексом. Теперь смешно даже думать, что это возможно. У нас странные тела, мы сами странные, и то, что мы этого не понимаем, – самая смешная шутка всех времен и народов.

Лезвия

Джейк и его армия тащат нас в спортзал, и кругом все кричат.

Не хочу больше ничего вспоминать. Не хочу знать, почему мы здесь: я знаю, что это будет ужасно, а новых ужасов я сейчас не вынесу.

Я барахтаюсь в своей сети, пытаюсь вырвать ее из хватки Джейка, но сетка металлическая, острая и ранит пальцы.

– Нельзя так, Джейк! – кричу я, как будто он не в полуметре от меня, как будто он не волочит меня, кровавое пятно, по полу. – Мы же люди – нельзя просто от нас избавиться!

– Посмотрим, что на это скажет Школа, – отвечает он.

Коридоры так сузились, что нашей процессии приходится идти гуськом. Все вокруг яркое. Остальных я вижу мельком, когда удается повернуться и посмотреть вперед. Я не знаю, куда мы идем.

– Это все твоя вина, – шиплю я на Джейка. – Ты это с нами сделал. И если ты сейчас нас убьешь, тебе придется с этим жить. Даже если выберешься. Тебе нужен такой груз? Хочешь, чтобы этот ужас всю жизнь был на тебе?

– Если смогу вытащить отсюда остальных, – говорит он, – оно того стоит.

Вдалеке что-то трещит, затем кто-то приглушенно кряхтит. Через секунду мы входим в спортзал, и Джейк бросает меня к остальным у подножия трибун. Я выпрямляюсь, радуясь, что сетка не режет мне лицо. Остальным не так повезло. Лица и руки рассечены. Сетка липнет к рукам и ногам.

В спортзале светло, как в коридорах. Трибуны столпились по краю баскетбольной площадки, а в центре воздвигнута деревянная виселица с тремя толстыми петлями. Лейн Кастильо стоит на помосте с копьем в руках. Раф занимает позицию рядом с сетями. Вокруг виселицы собрались админы. Всех сосчитать не могу. Но точно знаю, что сейчас здесь все пока еще живые обитатели Школы, кроме Лазера. Знаю, что это малая часть всех, кто раньше ходил в школу. Они шаркают на месте, перешептываются, наблюдая за нами, за Джейком, который вскакивает на платформу к Лейн.

– Слушайте! – кричит он. В зале воцаряется тишина. – Мы торчим здесь слишком долго. Слишком долго боимся, слишком долго нам дурили голову. Нужно отсюда выбираться, чтобы больше никто из нас не стал их жертвой. – Он показывает на нас, запутавшихся в сетях, неподвижных и безнадежных. – Времени и вариантов у нас мало. Но один план у нас остался.

– Вы совершаете ошибку! – кричит Пит Томпсон.

– Жертвоприношение не сработает! – кричит Эль Миллер.

Джейк будто и не слышит:

– Если у кого-то есть возражения, сообщите об этом сейчас.

Никто из админов не произносит ни слова. Остальные кричат, но наше мнение не в счет.

– Хорошо, – говорит Джейк. – Раф, приведи первых трех.

Раф встает перед нами с арбалетом наперевес. Он указывает на три сети, и несколько админов спешат их оттащить. Они уволакивают Сисси. Она тянет руки, цепляется за мою сеть, но Раф наступает ей на запястье. Она разжимает пальцы.

Сисси, Пита и мальчика, которого я помню с уроков химии, поднимают на платформу и выпутывают из сетей, а когда Пит пытается бежать, Лейн целится копьем ему в горло. Раф и Лейн связывают им руки за спиной и накидывают петли на шею. Сисси в открытую рыдает: лицо раскраснелось, кудри падают на глаза.

Я впиваюсь в сеть кровоточащими пальцами, ища хоть какой-то выход.

– Мы делаем это не только в надежде, что Жертвоприношение позволит нам вернуться к жизни, – рычит Джейк, – но и чтобы отомстить за смерть одной из нас. Шондра Хьюстон пришла к ним с белым флагом, с миром, и они ее избили.

– Чушь собачья! – рявкает Сисси. – Она пришла вместе с вами, с оружием… Вам было наплевать, что Лазер убивает, пока он не убил одну из вас…

Джейк оттягивает рычаг сбоку виселицы. Пол проваливается, и голос Сисси обрывается, резко задохнувшись.

Я кричу от безысходности и ярости, закрывая ладонями лицо. Я слышу, как их тела бьются на веревках. Кровь стучит в голове, весь зал