Знак «фэн» на бамбуке - Самуэлла Фингарет

Цибао и Гаоэр пошли торопливо, почти бегом, стараясь держаться тени оград.

Дом Ю Лана хотя и стоял последним на улице, ведущей к стене, но, по счастью, ближе к глухой, низкой башне, а не к воротам, расположенным посередине. У ворот днём и ночью стояла стража. В этом конце не было никого.

Ограда из длинных жердей бамбука высоким частоколом окружала дом. Гаоэр пригнулся, Цибао взобрался к нему на спину и перебросил туго стянутый свёрток. Серебро упало, даже не звякнув.

– Теперь бежим, – прошептал Цибао, спрыгивая. Но в тот же момент оба замерли, словно отнялись у них ноги. Из-за поворота вышел отряд дозорных и двинулся посередине улицы. Цибао и Гаоэр, не сговариваясь, упали на землю и прижались к корням акаций.

Дозор приближался.

Поблёскивали под луной доспехи.

Вздыхала и хлюпала под ногами расползшаяся от дождей земля.

– Помни, Синяя Смерть, на свободу тебя выпускаю под залог твоей собственной шкуры, – раздалось совсем близко. – Обманешь – найду, куда бы ни спрятался, в аду разыщу.

Цибао дышать перестал от страха. Он узнал этот голос, хотя слышал его всего один раз.

И всё же он не мог ошибиться. Голос принадлежал начальнику Судебной управы. «По доброй воле прыгнули тигру в пасть», – подумал Цибао в ужасе.

– Выполню, что обещал. Долги привык с должников сполна спрашивать, – откликнулся кто-то другой, громко и сипло.

Шаги удалились.

Цибао осторожно раздвинул ветви. Лунный свет заливал землю потоком холодных лучей. Видно было, как днём. Кучка людей приблизилась к башне. Начальник Судебной управы – это был он – отдал распоряжение. Двое дозорных нагнулись, вытащили из кладки нижнюю плиту, не скреплённую с остальными. Блеснули толстые прутья металлической решётки. Дозорные повозились с замком. Решётка отъехала, и коренастый, широкоплечий человек, стоявший до этого неподвижно, нырнул в проём.

Решётка закрылась. Камень вернулся на место.

Начальник Судебной управы вместе с дозором давно скрылись за поворотом, а Цибао и Гаоэр всё ещё лежали возле холодных сырых корней и боялись пошевельнуться.

Глава VI

ЛЕКАРЬ У ПОСТЕЛИ БОЛЬНОГО

Чудовищный окаменевший змей обвил со всех сторон город. Это тянулись мощные стены с башнями, отделёнными друг от друга расстоянием в перелёт стрелы. Башни казались лёгкими из-за двойного яруса крыш с изогнутыми краями. На самом же деле каждая башня представляла собой небольшую самостоятельную крепость. Многорядные заслоны надёжно охраняли ворота.

Чем внимательней Чжу Юаньчжан изучал план Цзицина, чем пристальней вглядывался в очертания башен и стен, тем отчётливей он понимал, что поредевшему войску штурмом город не взять. Успех могла бы принести длительная осада. Но на помощь осаждённым двинутся стотысячные императорские войска, и «Красным повязкам» придётся тогда отступить.

«Победа даётся, когда военачальник уверен в исходе битвы. Когда одолевают сомнения, битву лучше не начинать», – говорилось в трактате о военном искусстве.

Разведчики пробирались к городу, подолгу просиживали в разросшихся около стен кустах.

– В Цзицин мышь незамеченной не проскочит, птица не залетит, – докладывали разведчики.

– Недаром говорится, что самая лучшая война – разбить замыслы противника мирным путём, самая худшая – осаждать его крепости! – в сердцах восклицал Чжу Юаньчжан.

Немногие в лагере знали, какие заботы одолевают командующего. Лагерь жил праздной, беспечной жизнью, изредка выпадающей воинам во время коротких передышек.

Установилась весна. Белёсое небо поголубело, и ввысь полетели змеи. Обмотав ладони платками, чтоб не врезалась верёвка, воины бегали, запрокинув головы, словно мальчишки. На другом конце верёвки оживали в воздушных струях и рвались на свободу бумажные совы, рыбы, драконы. Кто не запускал змея, тот боролся, пел, отрабатывал боевые приёмы или лежал, лениво раскинувшись на согретой солнцем земле.

– Пять, десять, восемь, – раздавалось то там, то тут. Это любители азартной игры, разбившись на пары, играли в цайцюань – «бой на пальцах». Игра заключалась в том, что два игрока выбрасывали одновременно несколько пальцев одной руки и выкрикивали при этом цифру не более десяти. Кто угадал, сколько всего показано пальцев, тот и выигрывал.

В лагере ждали приказа, чтобы начать наступление.

– Почему медлим, не берём Цзицин? – спрашивал кто-нибудь из воинов.

– Верно, гадатели предсказали командующему счастливый день для штурма, вот и дожидаемся, – отвечали любопытному.

Тем временем Чжу Юаньчжан до третьей стражи просиживал над планом Цзицина.

Прикидывая оборонную силу башен, он мысленно бросал на стены полки и тут же ударом в гонг – он почти явственно его слышал – отзывал войско обратно, чтоб уберечь от верного поражения.

Разведчики по-прежнему вылёживали в кустах, обсыпанных нежной листвой. На заре громыхали утренние барабаны, колотушки били вечерние стражи. Никаких других звуков толстые стены не пропускали, и разведчики докладывали одинаково:

– В городе всё спокойно, жизнь течёт своим чередом.

На самом же деле покой и безмятежность давно покинули город. Шёл двенадцатый день осады. Императорские войска не спешили на помощь, и, несмотря на запасы в хранилищах и разбитые на пустырях огороды, в городе появился горький запах надвигавшегося голода. Расклеенные повсюду листы призывали сохранять бодрость и силу духа. «Сын Неба спешит оказать помощь всем, кто нуждается в его заботе, – говорилось в листах. – Войска посланы. Осталось потерпеть несколько дней. В первых числах третьей луны осада будет снята».

В доме инспектора фарфоровых мастерских муки, масла и риса хватало. Даже младшие слуги по-прежнему получали свои завтраки и обеды. Об остальных нечего и говорить. Другое несчастье проникло в дом – заболел младший господин. Он метался в жару и бредил, дыхание из его груди вырывалось с хрипом. Поспешно позвали врача. Врач установил, что у больного нарушено кровообращение, и велел принимать лекарства.

– Я оставлю вам драгоценные порошки, способные излечить от ста двадцати болезней, – кланяясь чуть не до пола, проговорил врач. – Эти порошки выгоняют яды, обновляют организм, успокаивают и согревают, а также расслабляют зажатые мышцы и увеличивают аппетит, – в ожидании награды, врач снова принялся кланяться.

Старшая госпожа с сомнением покачала головой, но велела давать порошки исправно, согласно указанному.

Гаоэр сжёг на жаровне бумажку с именами восьми духов лихорадки, пепел размешал на воде и смочил полученной мутной смесью губы Цибао. Остатками он обрызгал комнату и постель.