Знак «фэн» на бамбуке - Самуэлла Фингарет

Ни порошки, ни пепел болезнь не изгнали.

– Если бы супруг находился дома, он бы палками приказал наградить врача за такое лечение, – проговорила сквозь слёзы старшая госпожа. – Нужно поискать другого лекаря.

– Осмелюсь доложить, что в городе много говорят о новом лекаре, – выдвинулся вперёд Гаоэр. – Он и судьбу предсказывает, и от болезней лечит. Бедняков лечит бесплатно.

– А с тобой, негодяй, разговор особый, дай только срок, чтобы Цибао поправился, – гневно отрезала старшая госпожа. – В болезни сына ты один виноват.

– Зачем вы так говорите, – вступилась за Гаоэра младшая госпожа. – Если он в чём-то и провинился, то искупил свой проступок, просиживая все ночи возле постели брата. Гаоэр ухаживает за своим господином лучше, чем вы или я. Припоминаю, что вскоре после праздника фонарей кто-то рассказывал о новом лекаре и отзывался о нём с большой похвалой.

– Ладно, – согласилась старшая госпожа. – Пусть приведут, раз дочь также настаивает.

В дверях, отодвинув циновку, появился слуга, дежуривший у ворот, и проговорил, не успев отдышаться:

– Лекарь, из тех, кто предсказывает судьбу, просит разрешения повидать младшего господина.

– Вот так чудо! – всплеснули руками все, кто находился возле постели больного.

– Пусть скорее войдёт, – заторопилась старшая госпожа.

Лекарь – старик с белой, как аистово крыло, бородой – долго исследовал пульс больного. Покончив с пульсом, стал слушать дыхание, одновременно вглядываясь Цибао в лицо.

– В медицинских книгах сказано: «Если познаешь причину болезни, значит, отыщешь средство её излечить», – сказал лекарь, когда закончил осмотр. – Сильный жар вызван сильным охлаждением тела. Верно, молодой господин вышел на улицу легко одетым и его прохватил сырой ветер. Прежде всего, необходимо понизить жар и привести в согласие пульс и дыхание. Обложите постель ветками персикового дерева и дайте на ночь четыре пилюли, утром дадите две.

Лекарь достал из сумки у пояса пузатую фляжку с узким горлом, выдолбленную из тыквы-горлянки, разжал губы Цибао и влил несколько капель настоя лекарственного гриба фулин.

В другой, совсем маленькой, тыкве хранились пилюли. Лекарь отсыпал горсть чёрных катышков в стоявшую на столе чашку.

– Пилюли приготовлены из сосновых семян и жжёного рога и замешаны на пчелиной смоле. Это сильное средство для восстановления деятельности лёгких. Простите, что ухожу. Меня ждут больные. Утром непременно наведаюсь.

Чжао Мэнфу. Всадники. Фрагмент свитка на шёлке. XIV век.

Лекарь держался с достоинством и внушил всем доверие. Оставленное им лекарство оказало чудотворное действие. К середине ночи жар начал спадать, дыхание сделалось ровным, и Цибао спокойно уснул. Утром он выпил полчашки чая и съел пару ложек жидкой рисовой каши. Когда пришёл лекарь, все встретили его радостными поклонами.

– Мне нужно остаться с молодым господином наедине, – сказал лекарь после приветствий. – Я прошу, чтобы в комнату никто не входил, пока я не позову.

Все решили, что это необходимо для более тщательного осмотра, и даже старшей госпоже ничего другого не оставалось, как подчиниться.

– Я не только врачую болезни, я предсказываю судьбу, – проговорил лекарь, садясь на край постели. – Не удивляйтесь, что я не спрашиваю вас о самочувствии. И без расспросов я вижу, что ваш взгляд спокоен и ясен, губы не вздрагивают и лихорадочный руманец исчез. Мне достаточно также увидеть черты вашего лица, прощупать взглядом все выпуклости и впадины лба, щёк, подбородка, чтобы с уверенностью сказать, что вы, молодой господин, обладаете задатками благородного человека, форма ваших ушей не оставляет надежду на приобретение богатства – для этого необходимо иметь уши толстые и красного цвета, но небо одарило вас природными способностями. Вы достигнете почёта и уважения, если сумеете преодолеть беспечность и лень.

Лекарь говорил с Цибао без всякой снисходительности, словно со взрослым, и Цибао благодарно улыбнулся в ответ.

– В доме только и разговоров о чуде, что привело вас к нам. В самом деле, ваш приход можно назвать чудесным.

– В Праздник фонарей мне бросился в глаза фонарь, висевший на ваших воротах. С той поры я всё время хотел навестить вас, но не оказывалось свободного времени. А когда наконец я пришёл, вы лежали больным. Вот и всё чудо. Не сочтите меня назойливым, но не был ли вложен в рисунок на фонаре призыв к двум друзьям, старше вас возрастом, одного из которых вы называли Первым, а другого – Вторым.

Цибао широко раскрыл глаза:

– Неужели даже это вы узнали по моему лицу?

– Что вы, разве такое возможно. Черты лица свидетельствуют о характере, характер определяет судьбу.

– Как же тогда вам стало всё известно?

– Плохое самочувствие усиливается от печали, радость способствует выздоровлению. После моего ухода вы примете две пилюли, завтра проделаете то же самое. Через три дня вы покинете свою постель здоровым и полным сил.

– Но вы что-то знаете о моих братьях. Я не отпущу вас, пока вы не скажете. Жив ли Первый? Почему не показывается Второй, ведь он обещал? Вдруг он снова в тюрьме? Я умру, лихорадка ко мне вернётся, если вы не расскажете.

– Прошу вас, успокойтесь, вам рано так волноваться. Я для того и пришёл, чтобы всё рассказать. О Втором мне ничего не известно, что же касается Первого, то его имя Ванлу. Он провёл рядом со мной почти пять лет. И хотя он не стал ни лекарем, ни предсказателем, а выбрал совсем другой путь, он честный и благородный юноша и способен принести людям немалую пользу.

– Первый жив, его имя Ванлу, он жив, – повторял как в забытьи Цибао. – Где он сейчас, я хочу его видеть.

– Ванлу близко, и в то же время можно сказать, что он далеко. Он в войске «Красных повязок», по ту сторону стен. Выйти из города невозможно, так же как невозможно войти. Поэтому со встречей придётся подождать.

– Не нужно ждать, – прошептал Цибао, отрывая голову от изголовья. – Я знаю тайный проход.

С первой стражей, откинув расшитый полог, в шатёр командующего вошёл Сюй Да. Его конникам выпал черёд нести охрану, и Сюй Да явился с вечерним докладом.

– Всё спокойно. Дороги и город находятся под постоянным наблюдением, – проговорил он после обычных приветствий. – В лагерь прибыло девять человек. Восемь из них разорённые крестьяне с того берега Янцзы. Пришли с вилами и ножами, просят зачислить их в войско.

– Есть ли среди воинов люди из их деревни?

– Такие нашлись и подтвердили личность прибывших.

– Кто же девятый?

– Назвался танцором. «Танцую, – говорит, – древние танцы с мечом». Он встретил крестьян и напросился в попутчики. По грубому облику этот танцор скорее напоминает воина, но одет пёстро, и лицо разрисовано, как у актёров.