Промежуточная станция - Марианна Грубер

— Ничего сложного здесь нет, — сказал матрос, — не надо только лезть напрямую, а то тебя снесет раньше, чем ты доплывешь до места.

Роланд кивнул, присоединился к другим рабочим и посмотрел на реку. В ней было много топляка, им предстояло собирать его и вообще все, что засоряло русло. Кто-то бросил женскую туфлю, которая приземлилась рядом с Роландом. Он нагнулся и поднял ее. Чиненная-перечиненная. Роланд хотел было забросить туфлю подальше, но еще раз взглянул на нее. На туфле были заплатки, по цвету они явно выделялись. Внутри можно было разглядеть полустертое клеймо. Размер тоже соответствовал. Возможно, в городе много таких, но Роланда это уже не убеждало. Именно так выглядела одна-единственная пара, принадлежавшая Марии.

— Ваша очередь, — сказал чиновник. — Вы слышали все, что я говорил?

Роланд машинально кивнул.

— Тогда полезайте.

Перед ним стояла шлюпка на шесть человек, на ней доставляли ныряльщиков к судну. Роланд положил туфлю и сел в шлюпку. Им вдруг овладела какая-то мертвенная немота. Между тем они подплыли к барже, и пришло время прыгать в воду. Роланд нырнул, он продержался на глубине сколько мог, вынырнул и лег на спину, отдавшись на волю течения. Ничего, кроме слепящего солнца, он не воспринимал и не смотрел ни на судно, ни на берег. Он не испытывал даже каких-либо неприятных ощущений, оттого что все внутри омертвело. Он не слышал ничего вокруг. Боже, как она его заклинала не уходить, а он не мог ей сказать, почему должен был это сделать. Теперь уже поздно. Если приходится долго ждать, никакие объяснения не помогут.

Потом его подобрал полицейский катер.

— На Юг смотаться вздумал? А? Имя? Возраст? Где работаешь?

Роланд смотрел на полицейских и молчал.

— Имя?

— Меня зовут Роланд Савари, я состою в ИАС и бросаю бомбы.

— Что ты несешь?

— Правду.

— Послушайте, нам не до шуток. Что с вами случилось?

Полицейский снял пилотку и вытер пот со лба. Без пилотки он выглядел стариком. У него были седые волосы и глубокие складки вокруг рта.

— Если бы вы были из тех самых, вам сейчас пришлось бы туго, не дай Бог, как говорится. Мы бы не вылавливать вас стали, а утопили собственными руками. Ступайте на корму, ответьте на мои вопросы, и дело с концом.

Роланд встал и последовал за полицейским. Полное безумие. Он говорит правду, а ему не верят. Да и говорить правду тоже безумие.

— Ну, так что же с вами стряслось?

— Я ничего не помню. У меня утонула жена. Возьмите меня с собой, тогда мне не придется говорить это детям.

— Ничего себе. Сколько лет детям?

— Два с половиной и пять.

— Такие маленькие? Мы высадим вас на берег. Если вам нужна работа, запишитесь у старшего во втором доке.

Он снова снял пилотку, вытер лоб, опять надел и пошел вперед, к рулевому.

Роланд видел, как они начали советоваться. Рулевой кивнул и выдвинул трап.

Полицейский вернулся.

— Мы высадим вас. Идите прямо, никуда не сворачивая.

Роланд кивнул, дождался отплытия катера и пошел куда ему было указано.

В лагере его встретил Джон. Он узнал, что некоему Белорму Центр приказал убить Марию, и начал укладывать вещи. Тереза сидела на чемодане, опершись руками на колени, и ждала. Вот опять им приходится уходить.

— Ты-то сумел перебраться сюда, — сказал Джон. — А Мария? Знаешь ли ты, что они здесь решили?

— Марии нет в живых, — прикрыв рукой усталые глаза, ответил Роланд.

— Уже! Не слишком ли быстро сработано? Откуда тебе это известно?

— В Нефтяной гавани выловили ее туфлю. Помнишь, мы вместе тогда чинили обувь, твою, Терезы и Марии, и на все пошел один кусок кожи.

Джон повалился на постель.

— Господи, неужели она мертва? — До него только теперь дошло. — Туфля? Еще что?

— Ничего. Должно быть, ее сбросили в реку.

— Сбросили в реку, — повторил Джон. — До чего практично. Теперь все вы свободны от всякой ответственности. Несчастный случай. Браво! Белорм остался без работы.

— Они послали за ней Белорма?

— Ты и этого не знаешь? — Джон сунул руки в карманы и сердито посмотрел на Роланда. — Ты, как видно, не знаешь ничего, что касается Марии.

Роланд опустился на походную койку.

— Я знаю лишь те приказы Центра, которые касаются лично меня. Такова методика выживания. Чем меньше мы знаем друг о друге, тем…

— Хватит. Мне это безразлично. Мы хотим переехать с детьми в лагерь на восточном берегу. Только не заявляй о своих отцовских правах. Мария оставила детей нам, о них будем заботиться мы.

Он встал и вышел из комнаты. Роланд проводил его взглядом.

— Эх вы, мужчины, — Тереза уткнулась лицом в ладони. — Сначала ты лишил его Марии, теперь — себя самого. Он хотел, чтобы ты был сильным, если он не может быть таким, хотел найти причину боготворить тебя, чтобы без зависти уступить тебе Марию. Но вот ее нет. И виноват ли ты в этом или нет, он простит тебе ее смерть только в том случае, если сломает тебя.

Через два дня Роланд раздобыл лодку — старый рыбацкий баркас. На воде он был неповоротлив, сверху кое-где подгнило, но днище казалось надежным. Он купил ее у одного старого рыбака, которому больше нравилось смотреть на реку, чем заниматься на ней промыслом. Кроме того, и рыбы-то почти не осталось. Выше по течению находилась электростанция, и вода вблизи города была мертва.

Роланд договорился взять лодку когда-нибудь попозже и оставил ее у пирса. Он готовился к побегу. Джон и Тереза знали, что снова будет побег. Знали, хотя и не говорили об этом. Они вообще уже не разговаривали друг с другом. Роланд разрывался между городом и лагерем. Он появлялся по крайней мере раз в день, но никогда не задерживался надолго. Ему надо было встретиться с Геллертом, но он никак не мог на него выйти, хотел увезти на Юг Джона, Терезу и детей, хотя это была совершенно безумная затея. В лагере Заречья он мог узнать лишь то, о чем поговаривали на другом берегу и что ему рассказывал Джон. Добровольно отправиться в город было полным безрассудством, но ничего иного не оставалось, и Центр дал наконец разрешение.

Однажды в тихую ночь Роланд посадил всех в лодку и не уходил с берега до тех пор, пока она не исчезла в темноте, а на восточной стороне не загорелся условный сигнал, означавший, что лодка благополучно достигла цели. Потом он пошел в город.

Когда Мария проснулась, было уже темно. Горел лагерный костер. Его отблески пробегали по земле и неровным светом освещали хибарку. Внутри было убрано, рядом лежала сухая одежда и стояла жестяная миска с жареной курицей. Прежде чем одеться, Мария взяла кусочек, мясо еще не остыло.

— Катарина! — позвала она. — Катарина!

Старуха тотчас же вошла.

— Что, голубка моя, выспалась? — Она присела возле Марии на земляной пол и стала следить, как та ест. — Специально для тебя приберегла. Жаль, ты поздно проснулась. Был настоящий праздник. Да, именно праздник.

Она улыбнулась, и Мария увидела, что у старухи уже не осталось ни одного зуба.

— Ты проспала полночи и еще целый день. Я уже думала, ты и вовсе не проснешься, но Инженер сказал, что сон для тебя — самое лучшее.

— Он и в самом деле инженер?

— Так он говорит. Однажды он появился здесь и хотел осмотреть лагерь. С музеем, что ли, спутал? А они его не пустили назад, не дали перейти мост, хоть у него и документ был, из какого-то посольства. Инженер говорит, сон нервы укрепляет.

Мария встала и начала одеваться.

— Дрались они тоже из-за тебя.

— Кто с кем? Из-за чего?

— Да так…

Катарина убрала миску.

— Наши люди полюбили тебя и хотели бы, чтобы у тебя все было в полном порядке. Знаешь, до сих пор не верится: никто не думал, что вы вернетесь. Я имею в виду — добровольно. Все у нас так наголодались за последнее время. Знала бы ты, какой получился праздник.

— Почему они дрались? — спросила Мария. Катарина, не отвечая, опустила глаза. — Говори же. Они не должны драться.

— Ты лучше одевайся поскорее. А я принесу тебе яблоко. Или тебе больше нравятся персики? Все обыщем, а найдем.

Мария быстро шагнула к Катарине и взяла ее за руку.

— Что случилось?

— Ну-ну, будет тебе, — проговорила Катарина, высвобождая руку. — Уж больно ты приставучая.

— Скажи, прошу тебя.

— Проболталась я. — Катарина переминалась с ноги на ногу. — Инженер сказал, что тебе ничего знать не надо.

— Как же тогда жить, если ничего не знаешь…

— Ладно уж. Бояться тебе нечего. Ни один с того берега здесь не покажется.

— С того берега?

— Оттуда сегодня были здесь два парня. На рыбацкой лодке приплыли. Вреда не наделали. Не выдавай меня. Я не должна была говорить.

— Дальше что?

— У всех все выспрашивали. Вроде бы тобой интересовались. Хотели и к нам наведаться, но Роуви стал их выпроваживать, и когда один взялся было за винтовку, наши задали им жару. Тут-то оба и убежали, девочка моя. Без винтовок и без патронов, понятное дело. Теперь это все наше. Племянник говорит, в лугах охота хорошая. Надо будет тебя с ним познакомить. Зовут его Карлом, он хоть и бестия, но в драке хоть куда. Иначе его бы так часто не сажали. Он говорит, что с одним из тех в тюрьме встречался. Убийца, говорит, самый что ни на есть настоящий убийца.