Поводырь (СИ) - Андрей Дай

— Ты ошибся, купец, — пытаясь улыбнуться, скривился Гинтар. — Я не есть губернатор.

— Во те на! — огорчился Гилев и встал. Резко. Как-то — одним движением. Так, как делают это большие и сильные кошки. Барсы.

Этот человек имел обличье воина, хоть и назывался купцом. Волевой бритый подбородок, рубленый нос, взгляд исподлобья. Ему больше подошли бы доспехи рыцаря или легионера, чем суконный наряд торгового гостя. И еще… И еще он мне понравился.

— Что вам нужно, любезный? Новый губернатор — это я.

Очень-очень-очень нужно было спуститься с лошади величественно. Как подобает это делать высокому чину. Ну, или, на худой конец — спрыгнуть ловко и легко, словно опытный кавалерист. Получилось ни то ни се. Зря я подумал об этом…

Расстроиться не успел. Купец разглядел-таки воротник дорогого кафтана, или как его там, под полушубком и снова брякнулся на колени.

— Встань. Встань. Чтож это вы… — в самой глубине души вскипела немецкая кровь. На наезженном тракте хватало конских «яблок». — Чтож это вы… коленями-то. Брюки же испортите!

— Батюшка губернатор…

Ну, сколько можно-то?! Ведь знает же прекрасно, что нет у меня права казнить без суда и следствия кого ни попадя. Конечно, очень бы хотелось… Даже больше чем «Лексус» с мигалкой и хорошо прожаренную отбивную. Но — нет.

— Ладно-ладно. Говорите.

— Что, прямо здесь? — удивился он.

— Ну, а чего тянуть? Скажете свое слово, я, даст Бог, отвечу. А там… нам туда, — я махнул рукой на север. Тракт после Колывани соседствовал со спящей покуда Обью. — Вам куда-то еще… И встаньте немедленно!

Гилев поднялся. Снова стремительно и сильно. Так, как сделал бы это Брюс Ли.

— Я, Ваше превосходительство, из самого Бийска… Едва услыхал, что новый начальник… Вы то есть. Покровительство купцам да промышленникам оказывать обещались, — сделал грамотную паузу. Дождался моего кивка, чуть улыбнулся и продолжил. — Так сей момент в сани прыгнул и на тракт. Боялся разминуться до ледохода. Пятьсот верст за четыре дня…

Становилась понятна причина его удивления. Проделать полтысячи верст в погоне за нужным человеком и, догнав, отыскав, разговаривать попросту стоя у стремени… Думаю, вовсе не так он себе представлял эту встречу. Да и благообразный Гинтар больше на начальника похож…

— Хорошо, — сжалился я. — Можете следовать за нами. В Орской станции поговорим.

— Отчего же в Орской? — снова удивился купец. — Колывань-то вот она. Туточки.

— Снова в это… в эту Колывань? Нет уж. Благодарю. — и, неожиданно даже для самого себя, добавил совершенно честно. — У меня уже эти лещи с карасями станционными поперек горла стоят.

— Так ить пост Великий, — прогудел казачий сотник. — Как же иначе?

— А! — обрадовался бийский гость. — А и чего же вы, батюшка губернатор, хотели? На то она и почта, чтоб путника на тракт выталкивать. Чай они деньгу за перегоны имают, а не за сидельцев. На то и пища такая. У гостеприимца любезного и рыбы другие. Приглашу-ка я Вас к другу своему закадычному и партнеру торговому. К купчине колыванскому, Кирюхе Кривцову. Чай не откажет гостя великого принять…

В общем, я согласился. В первую очередь конечно из любопытства. Очень, знаете ли, стало интересно — по какой такой надобности люди здесь готовы пятьсот верст пролететь. Да и сама личность Гилева показалась мне какой-то загадочной. Так и напрашивающейся на разгадку.

Господин Кривцов тоже заинтересовал. Чем же он в этой распоследней дыре торгует, что может себе позволить мою маленькую армию на постой определить?

Отдал лошадку с жеребенком Варешке. Шепнул пару слов. И пошел пешком обратно в Колывань. В карету лезть не хотелось, а Гилевская тройка из последних сил копыта переставляла. Куда уж этим выложившимся до последнего марафонцам еще нас тащить.

Конвой выстроился в квадрат. Авангард нагайками сгоняли народ в сугробы, никого не пропуская внутрь. Бийчанин хмыкнул, но ничего не сказал. А он как думал? Сирены с синим ведерком у меня нету, и народ здесь еще простой, непонятливый. О том, что «президент в городе» хуже чем «внимание, воздушная тревога» не знают.

По пути разговорились. И вот что оказалось!

Василий Алексеевич Гилев, тридцати четырех лет отроду, унаследовал кожевенную мануфактурку у матушки своей, Дарьи Никитичны. Таскал кожи сюда, в Колывань, да через другана Кирилла Климовича Кривцова чайным кяхтинским караванщикам для упаковки байхового продавал. Ну и копеечку свою имел. Потом к инородцам на юг Алтая стал похаживать. Накупит тканей, инструмента железного, вина хлебного и по улусам. Туда товар, обратно скотину. Мясо в Томск или Барнаул горожанам на пропитание, а из шкур кожи выделывал. Прибыля у Васьки в четыре раза выросли. Матушка во второй гильдии числилась, а он уже и в первую взнос оплатил.

И вот узнал он однажды, что есть далеко на юге, как раз на границе с китайской Монголией речка Чуя. А где-то рядом — ключ Бурат. И вот там, несколько раз за лето инородцы с китайцами торг ведут. Вроде ярмарки. Да цены хорошие дают и товар интересный с Китая привозят. Земли те вроде как и Китаю и России одновременно принадлежат. Туземцы — народ хитрый. Китайский мытарь придет — они русскому царю подданные, русский — они чинцы чистокровные. Разжирели меж двух гигантов сидючи. Разбогатели. Ткани хорошо берут, утварь медную и железную, сахар, порох…

Вызнал Гилев на ключ этот путь, собрал по весне караван, нашел проводника из телеутов, да и двинул…

— Места там есть, бомы зовущиеся. Обрыв это. Лошади идут одним боком о камень царапаются, другое стремя над пропастью болтается. Тропка махонька, не боле одного человека и проходит. Коники прыгают, бывает, через щели, ажно дух захватывает. А внизу-то река быстрая да леденючая. Цветом чудна. И голуба не голуба, и зелена не зелена. Катунью обзывается…

Мама моя дорогая! Так это он мне о Чуйском тракте рассказывает? Шикарное место для отдыха. Из Барнаула до «Бирюзовой Катуни» три часа на джипах. А там и шашлычки с пивком, и рафтинг, и маралы с понтами, и пещеры и бассейны… Сибирская Швейцария. Очень мне тогда там понравилось! Сейчас, выходит, туда еще и дороги-то нету?

Чуть больше месяца эти несчастные двести семьдесят верст Василий преодолевал. На первую ярмарку почти опоздал. Конец только самый зацепил.

— Черю Кельды — она называется. Орда из-за рубежа приходит. Солдаты ихние. Они не как мы, воевать всем табором ходют. Скот с собой гонят и жен с детями тащат. Но мы не успели маленько. Пришлось до августа оставаться… на Калан. Это торг августовский так зовется. Там и расторговались. Я ситцы Московские привез, сукна немного, кожи, что сам делаю. Ножей немного, котелки, крючья для очагов. Железа еще в полосах было немного…

Китайские костяные деньги бийского купца не впечатлили, а злато-серебро у монголов китайцы по-отбирали давно. Пришлось ему как встарь, меновой торговлей пробавляться. Нож на связку горностаевых шкурок, отрез ситца за чай, котелок за ворох шкурок сурка. Столько вороха набралось, что в феврале друганам пришлось в Ирбите торговое место в наем брать. Словесный торг — это для одного товара. А тут целая выставка получилась. В общем, гигантская прибыль вышла. Не меньше чем сам-двадцать.

— Другой весной я еще мужичков с собой взял. Пока приказчики с калмыками торг вели, мы на холме дом со складами срубили. Магалок, тамошний князек — зайсан по-ихнему — проговорился, что зимой на торге Шалангою обзываемом, китайские мурзы бывают. Часть монгольского ясака, того что от царицы своей украли, сбывают. Тогда, нехристь выдал, самая высокая цена…

Оставил Гилев приказчика с парой крепких мужичков в доме том и половину товара доверил. Зайсану подарок отнес, чтоб торговую факторию не обижали. А весной, весь в нетерпении, снова туда.

Китайцы приходили. Приказчик еле выжил. От побоев да издевательств и весной следы еще оставались. Одного из мужичков Бог прибрал. Не было сил могиле рыть, до тепла под крыльцо положили тело…

Торговли не получилось. Не почувствовали мурзы за русскими силы. А если можно так взять, зачем платить? Больше бийский купец на зимовку никого не оставлял. Летом еще дважды ходил и прибыль только больше становится. Этой весной снова собирался…

— Дорогу-то мы строить сами начали. На Чуе уже с десяток нашенских торг ведет. Вот миром скинулись, людишек по деревням собрали…

От Бийска до села Алтайское — семьдесят верст. Дорогу туда сами крестьяне натоптали. Купцы поправили чуток и все. От Алтайского до Онгудая — семьдесят семь. И Семинский перевал. Там руки пришлось приложить. А вот дальше только до деревни Хабаровка и пробились. Дальше боны и множество речушек, через которые нужно строить переправы. Оттуда только вьючный транспорт и две ноги.

— Нам бы, Ваше превосходительство, батюшка губернатор, человека ученого, чтоб знал, как тракт строить. Да пороху чуток, чтоб каменюги взорвать. А уж мы бы расстарались для блага Российского…