Полигон смерти - Андрей Жариков

Александр Михайлович пообещал разобраться.

— Только не выдавайте нас, — попросили женщины. — Иначе нашим мужьям попадет от полигонного начальства.

Еще не улетел Василевский в Москву, как в городке появились необходимые товары. Но не надолго. Перебои в продуктах питания возникали частенько. И вина здесь не начальника военторга.

С годами полигон обзавелся хорошим подсобным хозяйством, добротными хранилищами, и в продажу стали поступать овощи и молочные продукты. Правда, покупательная способность офицеров и служащих в 1956 году неожиданно снизилась: за секретность стали платить заметно меньше.

Затем последовала еще одна несправедливость: начальникам групп объявили, что по новому штатному расписанию наши должности стали лишь подполковничьими, на ступеньку ниже. Выходит, нас понизили и в должности, и в окладе.

Но вернемся на высотку, с которой хорошо просматривалось все поле. На удалении около шести километров нам ничего не грозило. Требовалось только защитить хорошенько глаза: надеть черные очки или закрыть руками. Ничего особенного защитные очки не представляли, но они были засекречены и выдавались под расписку. Выдавал их подполковник Н.А.Козлов. Как-то он пожаловался встревоженно:

— А. Д. Сахаров не сдал защитные очки и улетел в Москву.

Пришлось об этом докладывать самому начальнику полигона.

Динамик на этот раз не был упрятан в железный ящик. Он стоял на крыше небольшого автобуса и громко объявлял, сколько времени осталось до взрыва.

Затем в безоблачном небе на высоте более десяти километров появились самолеты. Впереди — носитель, чуть отстали истребители. За ними белые длинные шлейфы, тающие далеко сзади. Слышен грозный рокот. Почему-то тревожно на сердце: как бы не произошел снос в сторону КП, где находятся Курчатов, Неделин… Как бы, думалось, не взорвалось «изделие» еще при отделении от самолета…

Экипаж самолета-носителя не ошибся. Бомба упала точно в заданную точку. Блеснуло пламя… Огромное, почти во все Опытное поле. Вспышка мгновенна. Потом начал разрастаться огненный шар. Можно снимать очки. Белый раскаленный шар уже отделился от земли и, вминаясь снизу, превратился в полусферу, стал подниматься к небу, таща за собой могучий серый столб. Лишь несколько секунд виделась картина гигантского белого «гриба». Потом шляпка его оторвалась от серой ноги, свернулась в уродливое облако, и в этот момент ударила тугая волна теплого воздуха, послышался взрыв и покатилось по степи протяжное рокочущее эхо, похожее на звук нескольких эскадрилий реактивных самолетов. Из нор повыскакивали суслики, а в небо поднялись перепуганные птицы.

Посматриваем в сторону автобуса: что скажет репродуктор. Но вместо него подал команду наш грозный начальник службы радиоактивной безопасности Н.С.Просянников:

— Всем оставаться на местах!

Выехали только офицеры службы безопасности с командой дозиметристов. Просянников остался на месте. Пока он на НП, никто на поле не поедет. Его требовательность казалась многим излишней, но он был прав, сдерживая нетерпеливых исследователей.

Прошло не меньше получаса, когда он опять крикнул:

— Выезд на поле не разрешаю! Всем оставаться на местах!

Он ждал сообщения об уровне радиации на поле. С переносной радиостанцией к эпицентру отправились два молодых подполковника — Владимир Казарин и Николай Козлов.

Офицеры химзащиты строго соблюдали меры предосторожности на полигоне и постоянно контролировали уровень радиации. Они хорошо знали опасные точки. Видимо, это и охраняло их от неприятностей. Однако некоторые все же не избежали воздействия невидимого врага — радиоактивности. Начальник радиометрического отдела подполковник Евгений Демент, занимавшийся лабораторным исследованием радиоактивных веществ, и его жена Галина уехали с полигона больными. Симпатичная была пара. Рано ушла из жизни Галя, официально — по причине послегриппозного осложнения. Долго болел Евгений; умер, не дотянув до шестидесяти.

…Только через час, когда спал высокий уровень радиации, нам разрешили выехать на свои площадки. Эпицентр в радиусе до трех километров был огорожен желтыми флажками. На подъезде к опасной зоне стояла палатка. За столом сидел подполковник И. Г. Иванов — начальник радиационно-химического отдела — и принимал от дозиметристов сведения о зараженности территории.

В самом центре поля пылила юркая машина, направляясь в сторону КП. Я узнал подполковника Володю Казарина в специальном костюме. Он уже снял показания с приборов и мчался к начальству. Уровень радиоактивности на площадках, как сообщил Козлов, высокий. Можно находиться там не более пяти минут.

Мы отправились на свою первую площадку на маленьком «газике» впятером (я за рулем). Объезжая глубокую воронку пепельного цвета, образовавшуюся после взрыва, мы почувствовали, как зарябило в глазах, словно от нее поднимался раскаленный воздух. Края воронки бугристые, вокруг комья спекшейся земли. Никто не выходил из машины, пробыли там всего две — три минуты. Все поломано, раскидано, опалено, но пожара нет. Ни одного манекена не осталось, они превратились в пепел, который сдула ударная волна.

— Поедем отсюда, — сказал кто-то из сидевших позади. — Пусть все сгорит синим пламенем.

Принимаю решение: ехать немедленно на «Ша» и там до обеда зафиксировать в тетрадях все, что увидели.

На контрольном дезактивационном пункте нашу зараженную машину никак не могли отмыть. Нам было предложено снять спецодежду и оставить ее для дезактивации. В одних трусах и обмытых водой сапогах пошли на «Ша», не дожидаясь попутной машины. Кто-то еще мог шутить, предложив в дальнейшем выезжать на поле в чем мать родила, — забот будет меньше.

Я никогда не надевал спецкостюм на белье, и мое летнее обмундирование тоже оказалось зараженным. Специальная команда чистила одежду щетками и лупила по ней «выбивалами» (так в инструкции по дезактивации было написано), но уровень зараженности оставался выше допустимого.

После обеда на поле никого не пускали до выяснения радиационной обстановки.

В тот раз произошел первый — и в мое пребывание на полигоне последний случай, когда несколько человек получили весьма опасную дозу радиации. Офицеры из киногруппы, снимая объекты для своего фильма, заехали в зону наибольшего выпадения радиоактивной пыли из облака. По сведениям радиометрического контроля, там было около пятисот рентген, кинооператоры отхватили по триста. За давностью я могу ошибиться, но специалисты могли определить уровень радиоактивности в любой точке на любое время даже через несколько дней. Это делалось по разработанному графику спада уровня радиоактивности. В результате этого несчастного случая пострадали четыре человека, двое из них в тяжелом состоянии были госпитализированы.