Длань Одиночества (СИ) - Дитятин Николай Константинович

— Значит так, — прошептала Мира. — Есть два выхода, которые я могу увидеть отсюда. Главный — хорошо охраняется. Мы пойдем через зону отгрузки.

Как-то она слишком уверено об этом говорит, — мельком подумала Френ. Но эту мысль быстро затер страх и желание выбраться. Лярва едва стояла на ногах от слабости, но Мира подхватила ее под руку, и они заковыляли прочь.

— Убегают! — истошно завопили позади. — Задницы убегают!

— Поймать!

Мира ободряюще улыбнулась.

— Не бойся, мы сможем.

Собиратели шли по пятам. Они жужжали рудиментарными крыльями и загребали воздух черными лапами. Мира толкнула Френ на конвейер. Пиявка неуклюже упала, смахнув несколько сосудов. Те с глухим звуком падали, разбрызгивая дерьмо.

— Держись за него, — задыхаясь выпалила Мира. — Едь до конца!

— А ты куда?! — завопила лярва.

Мира обернулась навстречу погоне.

— Я отвлеку их. Не слезай с этой штуки, поняла?

Френ оставалось только беспомощно кивнуть.

Собиратели вперевалку выбежали из-за грохочущей химеры черных механизмов.

— О, пресвятая фантазия, — притворно воскликнула Мира. — Вы почти настигли меня!

Мухи в авангарде злобно загудели, падая на все шесть лап. Мира подмигнула уезжающей Френ и припустила со всех ног в другую сторону. Последнее что увидела лярва, это то, как собиратели чуть не схватили ее на повороте.

Затем ее втянул в себя тоннель, нестерпимо жаркий, в котором детали обрабатывали раскаленным пафосом. Безжалостное дыхание стегало по уродливой жести, что бы отбить запах.

Как Френ не пыталась избежать боли, она все-таки обварилась. Потеряла половину волос с правой стороны и кричала от ожогов. Когда конвейер выплюнул ее на гору деталей, скапливающихся в огромном контейнере, она уже ничего не чувствовала. Это было кстати, потому что производство не останавливалось, и вслед за лярвой продолжали падать блестящие подделки.

Ее почти завалило, когда заботливые руки подхватили Френ и поволокли прочь.

Мира улыбалась. Так располагающе и обворожительно, что кошмарные воспоминания казались вымыслом, наваждением и ложью.

— Ты в порядке?

Что-то шевельнулось внутри лярвы. Ужасный голод. Она так давно не была с Никасом. Не могла жить без него. Френ приподнялась на локте и застонала от боли. От ужасных ран.

— Все как в тумане, — прохрипела она. — Мы выбрались? Ты спасла нас?

— Да, все позади, — ласково ответила Мира. — Мне удалось проколоть реальность той ужасной страты. Но ты пострадала, бедная. Прости.

Лярва села, покачнувшись в сторону. Она оперлась рукой о землю и осмотрелась. Они находились в пустынном мире, наполненном двухмерными озерами, окаймленными узкой рамкой земли. Некоторые диски были спокойными, спящими, некоторые колыхались, чем-то обеспокоенные. Френ чувствовала летящие сверху брызги. Из остальных торчали позеленевшие статуи, руины каких-то строений и шепчущие рыбьи головы.

— Все могло кончиться много хуже, — признала и поблагодарила лярва одновременно.

Она снова чуть не потеряла концентрацию, сильно исказившись.

— Что с тобой? — Мира взяла ее за руку. — Это ведь не только из-за ран, да?

Френ не знала, как объяснить зависимость от Аркаса. Ей было стыдно за свое происхождение. Этот голод был ее стигмой.

— Мне нужно к моему хозяину, — наконец, призналась она. — Я не выживу без него.

Реакция Миры была терпеливой. Она ласково погладила пиявку по щеке.

— Я понимаю. Ты не такая как я. Не стесняйся. К сожалению, твой хозяин бросил тебя.

Лярва оторопела. Она отстранила пальцы спасительницы.

— Это неправда.

Мира уже протягивала ей что-то. Кусочек яблока.

— Вот, съешь это, — предложила она. — Тебе полегчает.

Это был странный жест. Френ не понимала, почему яблоко должно помочь ей.

— Ты уверена? Я не хочу его есть.

— Но ты должна, — настояла Мира. — Доверься мне. Я ведь спасла тебя. Неужели этого недостаточно, для того, чтобы ты не побрезговала моей помощью еще раз?

Ломтик лежал на ее ладони. Соблазнительный. Почему? Он источал запах чего-то сладкого, но совершенно незнакомого.

Френ взяла его двумя пальцами и положила в рот. Ее тронуло чувство неправильности, но Мира уже протягивала второй кусочек. Лярва сглотнула, едва прожевав. Ей показалось, что она была права, и яблоко ничем не помогло. Но потом услышала щебет.

Щебет?

— Съешь еще.

Ей стало лучше. Раны перестали болеть. Щебет что-то говорил ей. Френ страстно захотелось узнать, о чем с ней хотят побеседовать. Но она понимала только указания Миры.

— Еще. Глотай.

Лярва расслабилась. Ее концентрация перестала пропадать.

— Аркас предал тебя.

Она не знала, кто это сказал. Щебет. Или Мира? Они не могли. Они ведь ничего не знали.

— Он тебя бросил.

— Нет, — ответила она, не зная точно к кому обратиться.

Мира улыбалась.

— Ты ему безразлична.

— Нет!

— Он породил тебя. А теперь хочет, что б ты умерла.

— Неправда!

Щебет стал громче. Теперь она смогла различить, что это всего одна фраза, повторяющаяся на разной скорости.

— Возьми его. Возьми его. Возьми его.

Френ посмотрела на протянутую ладонь Миры. Теперь там лежало не яблоко.

— Аркас, самовлюбленный эгоист. Твоя жизнь для него ничего не значит. Он может создать тысячу таких рабынь как ты. А потом — убить.

— Возьми его.

Кинжал был сделан из кости. Но не местной. Это была человеческая кость. Прикосновение к ней, вызывало трепет.

— Убей Аркаса, пока он не предал тебя. Его преступление не может быть оправдано.

Рукоять была обмотана черными волосами. Тоже — настоящими.

— Я не могу.

— Можешь.

— Можешь.

Рукоять легла в ее ладонь.

— Он никогда не изменял мне. С чего…

Мира схватила ее за шею, уже без всякого дружелюбия. Она подтащила лярву к воде и бросила, приказав:

— Смотри.

В отражении, Френ видела Никаса. Тот лежал, окруженный десятками образов, которые ублажали неистово и изобретательно. У нее никогда не было ничего подобного с хозяином.

Хозяин улыбался. Он совсем по ней не тосковал.

— Почему, думаешь, ты не попала к нему в этот раз? — жестко спросила Мира, пнув ее в бедро. — Дешевка. Он имел тебя, сколько хотел, а потом нашел луга бесконечного изобилия.

Она наклонилась к Френ и вдруг вцепилась в ее губы, страстно целуя и проталкивая языком последний кусочек яблока.

— Я чувствую вкус его губ, — прошептала Мира в лицо несчастной лярвы. — Возможно, я тоже захочу быть с ним. А ты, мелкая шлюха, уже испробовала вдоволь. Ты недостойна и капли его внимания.

Френ почувствовала ненависть. Настолько сильную, что закричала не своим голосом и оттолкнула Миру. Она забыла, что в ее руке был нож. Образ дружелюбия вскрикнул, но расхохотался, уползая прочь. Из ее ключицы сочилась кровь. Мира поднялась и, пошатнувшись, побрела в озеро, поднимая волны.

— Нет! — крикнула Френ. — Я не дам вам сделать это! Я убью вас обоих!

Рыдая от обиды, она бросилась следом.

Щебет в ее голове заливался, будто смех.

Глава 6

— Эльфийка была очень красива. Свои тёмно-каштановые волосы она подняла, уложив в красивую причёску и открыв тонкую шею. Из-за ушей на плечи спадали тонкие волнистые локоны, а косая чёлка частично прикрывала левую верхнюю часть лба. Белая кожа лица и шеи резко констатировала с тёмными волосами, и это по-настоящему было красиво. Дополнительное впечатление вызывало расшитое мелкими чешуйчатыми блёстками чёрное платье, верхний край косого подола которого начинался чуть выше середины левого бедра, подчёркивая стройность белых ног, а нижний заканчивался у правой щиколотки. В ромбовидном вырезе на боку была видна обтягивающая рёбра белая кожа, которая тоже резко констатировала с блестящим чёрным платьем и смотрелась очень соблазнительно…

Никас беспокойно заворочался и, сам того не желая, резко вдохнул. Крупнозернистая графомания мгновенно забила ему рот и рассадила горло. Миссионер раскашлялся, и принялся барахтаться в ней. Он уже ушел в графоманию по макушку и готов был скрыться полностью, помогая сыпучей серости уходить ниже вместе с ним.