Эмиссар уходящего сна - Леонид Кудрявцев

Нет, тут недолго и до паранойи... И если так, то, значит, меня и в самом деле поманило, значит, анимэшка меня действительно спасла? А «Мурка» — иллюзия? Но ведь я не мог ошибиться. Там, в мире снов, махом учишься различать, где нормальный, качественный сон, а где сотворенная какой-нибудь зморой иллюзия.

Значит, мелодии на самом деле не существовало? И пути в мой мир тоже нет? Причем все сходится. Все.

Вот только слишком удобно это самой анимэшке. Если я не смогу сейчас вернуться в свой мир, то волей-неволей вынужден буду все-таки придерживаться заключенного с касиком соглашения.

А это...

Я вздохнул.

Ладно, нечего... Плакать буду, когда начнут бить физиономию. Не раньше. А пока надо вернуться к своим баранам, точнее — к насущным делам. И скорее всего там, в густойбище, анимэшка меня все-таки спасла. Да и Майло к этому, надо признать, приложил руку. Кто меня хватал за рукав и пытался не пустить к арке?

Я еще раз взглянул в окно и нейтральным тоном спросил:

— А что это там за огоньки? Зачем они?

— А, это, — даже не сделав попытки на них взглянуть, безразличным тоном сообщил Майло. — Джинны-ученики. Сегодня ночь джиннов-учеников. Безопасная ночь. Самое главное — не поддаваться ни на какие подначивания и все будет в ажуре.

— Какие подначивания?

— Да любые, — сказал мой сопровождающий. — Они могут пообещать какие угодно чудеса, возьмутся исполнить любое желание.

— Любое? Майло улыбнулся.

— Ага. И исполнят, да только — неправильно. Именно этому их и учат в школах джиннов. Морочить голову желающим загадать желание, обманывать их так, чтобы и придраться было нельзя. Понимаешь?

— То есть желание будет исполнено, но так, что не принесет никакого удовольствия?

_ В самом лучшем случае. В худшем... Ну, тут может быть что угодно. Все, допускаемое и не допускаемое фантазией. Главный принцип — ты ни за что не получишь желаемое. Тебя в любом случае обманут.

— Неизбежно? — недоверчиво спросил я.

— Точно.

Я еще раз взглянул на огоньки. Джинны-ученики. Может быть, один из этих огоньков, сумей я его перехитрить, способен вернуть меня в мой мир? Если он к тому же еще и умудрится найти имя анимэшке, я возражать не стану. Пусть останется довольна.

— Но ведь они ученики, — сказал я Майло. — Они еще учатся. Таким образом, существует возможность их обмануть.

— Возможно, самая мизерная. Я по крайней мере рисковать не буду. Как и каждый житель этого мира. Эта ночь случается каждый год с начала времен, и я ни разу не слышал ни об одном местном жителе, рискнувшем состязаться с джинном-учеником.

— То есть насколько эти джинны искусны, никто не проверял уже давно? — уточнил я. — И если так, то откуда известно, что их нельзя обмануть?

— Известно, — отрезал Майло.

— А все-таки? — спросил я, вновь поворачиваясь к нему лицом.

— Да пойми, наконец. — Мой помощник, кажется, потихоньку начинал закипать. — Эта ночь считается безопасной. Она такова и есть, поскольку никто из местных жителей даже и не помышляет о вызове хотя бы одного из джиннов для состязания. Если человек не собирается состязаться с джинном, то тот не имеет права го трогать, не имеет права предлагать ему исполнение ^ланий. Таков их закон. Понимаешь?

— Мне казалось, будто для вызова джинна надо по. тереть старую лампу или открыть выброшенную морем на берег бутыль, запечатанную колдовским перстнем. Зачем этим джиннам выполнять желание человека, если он для них ничего не сделал? Для того, чтобы ему просто напакостить? Какой в этом смысл?

— Они ученики, — объяснил Майло. — Они должны учиться, а для учебы важны тренировки. Просто необходимы. В общем, тренируются. Только не в нашем мире, Сюда они раз в год заявляются совершенно напрасно.

— Кто знает? Кто знает? — послышался у меня за спиной незнакомый голос.

Майло издал странный звук, словно подавившись куском хлеба, а я, вдруг осознав, кому этот голос почти наверняка принадлежит, почувствовал, как у меня по спине побежала струйка холодного пота.

Надо же...

И если вспомнить древний, затасканный анекдот о золотой рыбке, а также мужчине, рассказавшем ей о своих трех желаниях и в результате оказавшемся неким предметом в женском туалете.

Чем джинн отличается от золотой рыбки?

Я поспешно сделал шаг в сторону и повернулся к окну.

Выглядел джинн-ученик неплохо. Внутри у него, похоже, бушевало пламя, и стоило ему улыбнуться, как его рот стал смахивать на паровозную топку. Острые, белоснежные зубы на огненном фоне выглядели очень эффектно. А вот одет он был более чем скромно. Во все темное, неброское. Даже маленькая остроконечная шапочка на голове была одноцветная, коричневая. Если бы он еще не парил в воздухе, и не будь у него этой улыбки...

— Сыграем? — предложил джинн.

Создание, напоминающее краба, опрометью бросилось в отделение погонщика. Майло осторожно, по стеночке, стал продвигаться в том же направлении.

Значит, расхлебывать эту кашу придется все-таки мне.

Я еще раз взглянул на своего помощника. У того на лице был написан ужас, и конечно, рассчитывать на него не имело смысла.

А как же погонщик?

Полог в его отделение был неподвижен. Неужели он не попытается выяснить, что так напугало его краба? Нет? Ну хорошо же...

— Опять влип, — сделала вывод анимэшка. — Причем гораздо серьезнее, чем у кичевников. У тебя это дар такой, да?

Вот чего мне не хотелось, это ставить джинна в известность, что у меня есть невидимый помощник. Конечно, на ее помощь вряд ли придется рассчитывать, но на всякий случай... В общем, я ответил ей всего лишь мрачным взглядом.

И сейчас же получил:

— Что, небось опять рассчитываешь получить от меня по голове? Не дождешься. Выпутывайся сам. Я верю, у тебя это получится.

И она исчезла.

Женщина. Даже получив имя Острый Меч, увешавшись оружием и научившись правильно бить по голове, — все равно женщина. Со всеми присущими им штучками-Дрючками.

— Условия у меня просто царские, — продолжал искушать джинн. — И учти, тянуть время бессмысленно.