Ядерная осень - Хватов Вячеслав Вячеславович

— Как скажешь Витя — ты начальник, — Сокол натянул на себя противогаз.

— Вот так-то. И вообще. Зря ты сюда напросился. Ноги-то у тебя еще не зажили, как следует.

— А чего ноги-то. На мотодрезине кататься — одно удовольствие. А почему мы этого Топорова с таким опозданием забирать едем?

— Да разве сам не знаешь? Переезд Совета Начальников Станций на Лубянку, объединение ФСБэшников с ГРУшниками, неразбериха. Да и почти все люди в спецоперациях заняты были. Да и сейчас людей не хватает. Иначе разве бы нас, троих калек, — Витя шевельнул простреленной рукой, — сюда послали бы?

— Да не такие мы уж и ка… Мотодрезина подпрыгнула, отшвырнув метров на десять в сторону, чье-то тело. Трое ГБРовцев, как груши с дерева, посыпались на рельсы. Поднявшись на ноги и бегло осмотрев блокпост, они осторожно двинулись в сторону Авиамоторной. Картина представшая перед ними поразила даже видавших виды бывших спецназовцев. Повсюду лежали тела убитых. Догорали, занявшиеся от керосинок и спиртовок, палатки. На облицовке стен многочисленные следы от пуль.

Сокол уже хотел что-то сказать, как вдруг, в том тоннеле, откуда они пришли, два раза гулко ухнуло. Они поспешили на звук.

Борисов бросил гранату, потом вторую. Третью он оставил напоследок, для себя.

— Уходите Владимир Евгеньевич. Кому говорят, одевайте противогаз и уходите, — капитан поменял рожок у 'Калаша'. Снял еще один, с автомата лежащего рядом, с прошитой насквозь грудью, бойца. Прицелился. Дал короткую очередь.

— Я не могу. Не могу, — академик решительно помотал головой, — как же Катенька, Елена Сергеевна, дети.

— Да где же их теперь найдешь? И потом — кто-то должен доложить обо всем в штаб? — Борисов снова выстрелил.

— Вот вы и идите.

— Хотите сказать, что вы лучше меня, чем я вас, прикроете. Сомневаюсь, — снова короткая очередь.

— Я…

— Идите. Это приказ, — Борисов снова поменял рожок, — идите, иначе отсюда никто не уйдет.

Топоров снова присел на полусогнутых. Это он проделывал после каждого выстрела с той стороны.

— Не-е-ет, увольте, — забормотал он после оглушительного взрыва за углом и отталкивая корчившегося Сладковца, пополз назад, — пора и своими делами заняться.

Минут через пятнадцать он стоял перед дверью оранжереи. Выстрелив два раза в замок, он ударом ноги распахнул ее.

— Ага вот она — недотрога, — он сделал несколько шагов, сразу отрезав ей путь наверх. Тяжело дыша, он приближался к Кате, загоняя ее в угол. Протянул кней руки.

— Вот сейчас он ее… вот сейчас она ему… А…А-а-а. Землей в глаза…Сука, — тряся головой, он все-таки схватил ее, бросил на грядку, навалился. Схватил за горло… и вдруг как-то странно обмяк. Внутри него что-то забулькало. Топоров открыв рот, захрипел. Из его рта потекла кровь. Бывший ГАИшник сполз куда-то вниз и откатился, раскинув, как-то не естественно, руки. Перед Катей стоял симпатичный, похожий на какого-то актера из старых американских фильмов, начала века. В 'Скорой помощи' еще играл. Да помощь действительно — скорая, — Катя поправила кофточку с отлетевшими пуговицами.

'Актер' улыбнувшись, вытер свой 'скальпель' об Топоровскую куртку и задал неожиданный вопрос, — Скажите, девушка. Вы такого, академика Скворцова, не знаете?

Академик выбрался из прорехи в кирпичной стене и потрусил по шоссе Энтузиастов, в сторону центра. Он бежал, не останавливаясь, даже тогда, когда молотки в ушах, облаченных в резину противогаза, стали стучать в бешенном ритме. Ничего вокруг он не слышал, но зато почувствовал, как дрожит земля под ногами. Обернулся.

— Божешь ты мой, — за ним, будто по пятам ехала целая колонна бронетехники.

— Все. Он пропал. Сладковцы. У кого, кроме них еще были танки и эти… МБП?

19.12.2026 г. Рязанская область. п. Салтыки.

Он опять получил по ребрам. Тихий бил не сильно, но резко, и менее болезненными удары, под дых и в челюсть, от этого не становились.

Поднявшись с бетонного пола, Егор снова встал в стойку.

— Соберись, но не смотри в одну точку. Ты должен чувствовать противника, — мрачноватого вида инструктор, повел бедром, будто собираясь нанести удар ногой, неожиданно нанес молниеносный удар ладонью в грудь. Егор отпрянул и ладонь лишь хлопнула по балахону, который вчера на него напялили.

— Ну вот. Уже лучше. Реакция у тебя есть. Физику подтянем, а остальное придет с опытом. Гм… Может быть.

Они занимались уже третий день. У Егора болело все тело. Вот и сейчас, рухнув на койку, он думал, что не сможет заснуть — так ныли ушибленные и перекачанные мышцы и растянутые сухожилия. Но едва его голова коснулась матраца, (вопрос о подушке вызвал у Гриши приступ дикого хохота) как он отключился, словно это Тихий применив один из своих приёмчиков, ткнул его куда-нибудь в сонную артерию, своим крючковатым пальцем.

Утром он проснулся с ощущением какой-то необыкновенной легкости. Настроение было приподнятым. Еще позавчера, Егор, сожалея о том, что его освободили от хозработ, ломал голову над тем, как теперь отсюда выбираться. Сегодня же, он почему-то был уверен, что все будет хорошо и предстоящий бой с Гогой, уже не пугал его, как раньше. Самым главным, из того, что удалось вынести Егору из уроков Тихого, было — появившееся откуда-то чувство уверенности в себе, даже какой-то наглости добавилось. Может, так и было задумано? Егор вообще уже был не тем не уверенным в себе мальчиком, который сидя в поезде, чувствовал себя оторванным от дома, от привычной обстановки, лишенным поддержки близких людей. Жизнь постаралась. Но теперь… Теперь он знал, что все будет 'по его' и это не было простой самоуверенностью.

Егор уже заканчивал завтракать, когда лязгнул засов и в комнату, помахивая, недавно откопанной на какой-то помойке, тростью, ввалился Пернатый.

— Закругляйся. Сам генерал хочет проверить — не зря ли тебя кормят три дня, как на убой, — правая рука Ухвата противно захихикал.

— А где Гриша?

— А чем тебя я не устраиваю? — Пернатый хотел было сесть, но брезгливо покосившись на замызганную табуретку, передумал, — на рандеву по бывшим владениям Глухого, твой корифан поехал. В Ряжск. Новых невест нам подбирать. Будешь хорошо себя вести и тебе, обломится. Не сразу конечно. После нас. Хи-хи-хи.

— Вот оно. Кажется, ему опять повезло. Как повезло с этим лысым 'Скинхедом'. Ведь заряди он тогда по нормальному свое ружье картечью…

— Ну все, погнали, — пернатый стащил с плеча свой АКСУ-74 и снял его с предохранителя.

Когда они дошли до середины пустынного двора, Егор не заметно сунул два пальца в рот. Добрая половина завтрака сделала попытку достать надраенные штиблеты Пернатого. Тот отскочил подальше от пленника, которого вывернуло еще раз.

— Твою мать. Гадость какая, — Пернатый скривившись достал платок и зажав нос, повернулся спиной. Его самого уже душили рвотные спазмы. Егор в три прыжка оказался у канализационной решетки.

— Только бы поддалась, — он вложил в рывок всю энергию, накопленную за последние дни и даже, кажется, немного перестарался. Но, слава богу, все получилось, как нельзя, лучше.

Вырванная Егором решетка, описав дугу, угодила прямиком в грудь, только что развернувшемуся, конвоиру. От неожиданности Пернатый упал, а когда поднялся — пленник уже скрылся в коллекторе.

— Сука-а-а.

Но Егор этого уже не слышал. Он несся по темному тоннелю, выставив обе руки вперед. Ноги увязали в зловонной жидкости и за громким хлюпаньем не было слышно звуков погони. Зато он увидел отсвет фонарика на своде канала, почти над собой. Егор остановился.

— Сто-о-ой, сто-о-ой, — плаксиво верещал Пернатый, — стрелять буду.

— Не будешь, — прошептал беглец, — в любимую игрушку Ухвата, не будешь.

Он затаился за выступающей кладкой старинной арочной перемычки.

Хлюп, хлюп. Вытянувшаяся из ниоткуда, рука, ловко обхватила цыплячью шейку. Хрясь и автомат шлепнулся в воду, а вслед за ним бултыхнулось и тщедушное тело. Только Егор нагнулся, пытаясь нащупать автомат, как ему в лицо ударил мощный сноп света.