Женское лицо СМЕРШа - Анатолий Терещенко

4 сентября сорок первого город подвергся первым артиллерийским обстрелам со стороны оккупированного немецкими войсками города Тосно.

С этого периода в городе на Неве не проходило дня, чтобы что-то не взрывалось, не обрушивалось, не горело. Вражеские самолеты систематически бомбили город. Однажды Зина пробиралась по разрушенному городу для выяснения, кто проживает в квартире по одному из адресов Лесного проспекта. Мимо нее промчалась автомашина. На кузове полуторки молча сидела группа офицеров.

«Наверное, они едут с аэродрома Левашово, — подумала Зина Шепитько. — Прилетели с Большой земли на помощь нам».

Немного впереди шел переполненный народом трамвай, а рядом тяжело тянула повозку с полуобгоревшими досками, брусками и бревнами худосочная лошаденка, по спине которой возница нежно похлестывал вожжами. Она недовольно фыркала, но упрямо тянула поклажу на телеге со скрипучими колесами. У трамвая завизжали тормоза перед остановкой, на которой стояла большая группа ожидавших ленинградцев. И вдруг Зина услышала свист, и тут же раздался разрыв снаряда. Многие на остановке попадали, обливаясь чужой и своей кровью.

Второй взрыв, третий…

Зина упала на тротуар. Трамвай разнесло в щепки. Заискрились оборванные контактные провода при замыкании, попадая на металлические детали разорванного на стальные куски трамвая. Груды убитых граждан. Заметались на остановке раненые и искалеченные, в основном женщины и дети. Поваленная лошадь с оторванной задней конечностью неистово ржала и настойчиво пыталась подняться. Людские тела были разбросаны и размазаны по окровавленной булыжной мостовой. Стон и плач, проклятие и негодование неслось со всех сторон.

Голова Зины гудела, как колокол. Перед глазами летали какие-то рваные темные пятна, мешающие ей разглядеть реальность из-за искусственной потери их приспособляемости к рассмотрению предметов на различных расстояниях. Но вот, наконец, аккомодация пришла в норму, и она отчетливо увидела испачканного гарью мальчишку лет восьми-девяти, наклонившегося к убитой женщине. Потом он припал к ней и стал целовать в щеки, причитая: «Мама, мама, что же они наделали!?»

К месту трагедии спешили ленинградцы, а где-то сигналили кареты скорой помощи и пожарные машины.

Зина встала, отряхнулась и поняла, что здесь в обстановке разберутся те, кому положено по службе это делать. У неё же было ответственное оперативное задание — установить конкретного человека, возможно проживающего в названном доме. Его подозревали органы госбезопасности в наведении самолетов противника светом мощного электрического фонаря и запуском зеленых ракет. Установ-щица действовала от имени милиции, и в частности уголовного розыска. Она посетила домоуправление, выписала всех проживающих в доме, поговорила с дворниками и сторожами недалеко от дома расположенной механической мастерской. Все собранные данные она понесла оперативникам. В ходе анализа материалов они пришли к выводу, что этим человеком мог быть только одинокий житель квартиры № 34 Жигало Никанор Ефимович, который до блокады приехал из Латвии к скончавшейся внезапно родственнице.

За домом оперативники установили круглосуточное наблюдение. Жигало в дневное время часто бродил по городским улицам, безучастно глазея на происходящий кошмар разрушений. Особенно ему нравились «прогулки» возле порта. Однажды поздним вечером он вышел из подъезда и…растворился в темноте. Наружная разведка его потеряла. А через минут тридцать с крыши дома темноту прорезал молочного цвета луч. Узкий световой пучок сделал три круговых вращения и потух. Потом через минуту кто-то вновь зажег фонарь, повторив лучом те же три круговых движения. Спустя полчаса неизвестный попытался зайти в подъезд. Его остановили и задержали. Он предъявил паспорт на имя Жигало. В ходе личного обыска группа захвата обнаружила мощный электрический фонарь немецкого производства, хранившийся за пазухой длиннополого драпового пальто. А через какое-то мгновение послышалось далекое гудение самолетов. Бомбежка началась и продолжалась недолго, всего полчаса, но ни одна бомба не упала в районе этого дома.

Задержанного тридцатипятилетнего верзилу с пышной шевелюрой, хорошо сложенного и, чувствовалось, прекрасно тренированного, доставили в особый отдел НКВД морской базы КБФ. Армейские чекисты стали «колоть» Жигало. Он отпирался поначалу, потом признался, что попал в плен. Дал согласие на сотрудничество с немцами. И после окончания Рижской разведшколы был переброшен через линию фронта в Ленинград с разведывательно-диверсионным заданием…

Зина радовалась своему первому быстро и качественно выполненному заданию. Она понимала, что обезврежен враг, который мог нанести городу-страдальцу дополнительные раны, разрушения и смерти. Теперь эта заноза из тела Ленинграда вынута. Его преступный замысел перечеркнут. Руководство тоже отметило старания установщицы…

Проработала Зина Шепитько на установке несколько месяцев. Этого времени было достаточно, чтобы у руководства сложилось определенное мнение о личности и возможностях трудолюбивой и смышленой девушки. Вскоре после скоротечных курсов ее определили секретарем-машинисткой (делопроизводителем) в один из особых отделов НКВД стрелковой дивизии 8-й армии Ленинградского фронта, оборонявшей Ораниенбаумский плацдарм и позиции на ближних подступах к городу. Руководство отдела было довольно новой сотрудницей из-за имеющихся у нее приличных навыков машинописи, знания немецкого языка и основ стенографии.

«Недаром мы с Лидой сушили мозги, занимаясь немецким языком и стенографией, — рассуждала девушка после назначения на новую должность. — Благодарна я и Милиции Николаевне Гейфер, сделавшей все от нее зависящее, чтобы мы быстро освоили «вслепую» клавиатуру пишущей машинки. Вот эти знания и пригодились на войне, а потом и в дальнейшей жизни будут не лишними. Ведь наши знания есть сумма того, чему мы научились, и того, что мы забыли. Тренировки поддержат и разовьют забытые навыки».

Начальник особого отдела дивизии Николай Иванович Пастушен-ко выложил на стол стопочку выписок из приказов, указаний и директив:

— Зинаида Сергеевна, это вам на ознакомление. Прочтите внимательно, вникните в суть их требований, и будем работать. Я уехал в войска.

Уединившись в небольшой комнатушке полуподвального помещения, отведенной для секретаря, Зина внимательно стала изучать нормативную базу особого отдела соединения. Ей попадали выдержки из приказов, с которыми она знакомилась на курсах.

«Это мне все уже знакомо, — рассуждала она. — Главное мое оружие против немцев, — добросовестное выполнение служебных функций и в срок заданий руководства. Нужно успевать качественно, потому что время приближается медленно, а уходит быстро. Оно учит нас и обладает просто исключительным даром убеждения».