Выйду замуж за спасателя - Янка Рам

как поступить правильно.

Сдаться и спасти её маленькую мечту или наоборот, послать его нахрен и сберечь ее гордость.

— Сволочь! — выдыхаю я, чувствуя, что тоже сейчас разревусь от беспомощности. — Она же твой ребёнок! Ты же говорил ей, что любишь её!

— Помимо любви должно быть ещё воспитание, Вера. И уважение к отцу. И такая бесхарактерная мать как ты этого дать не в состоянии.

— Мама не такая! — высовывается Иринка. — Она характерная!

— Папка ему пгопишет люлей... - нахлобучивает свою ушанку на голову Мирон.

— Так, всё, — хватает Анатолий одной рукой со стола свои перчатки, а второй, проходя мимо нас Алинку за локоть.

Тащит.

Срываюсь следом, но меня тормозит официант, вставая у меня на пути и вежливо придерживая за локоть.

— Платить кто будет?

— Сколько?.. - трясущимися голосом спрашиваю я, открывая сумочку.

— Посчитать надо заказ.

— Не надо!

Сую ему пять тысяч в руки.

— Сдача вам на чай.

Бежим с малышней догонять Алинку с Толиком.

Она идёт сгорбившись и понурив голову, словно ей очень стыдно.

И я помню это ужасное состояние!

Он и со мной проделывал такое.

Нет.... С Алиной я ему не позволю!

В стеклянных раздвижных дверях, ведущих на улицу, Толик с Алиной пересекаются с заходящим Добрыней.

Он удивлённо останавливается, разворачиваясь им вслед.

— Папка! — несётся Мирон к нему. — Дядька Алинку утащил! Пошли-пошли....

Добрыня, переводит ошарашенный взгляд на меня.

Горько киваю ему!

— Забрать?

— Только без рукоприкладства! Он все пишет, он засудит! — тараторю испуганно.

Добрыня, обгоняя меня, подбегает к машине Анатолия первым.

Перехватывает дверь у сиденья, куда уже села Алина.

Подбегаем с детьми следом.

— Алинка, быстро в мою машину.

Анатолий скрещивает руки на груди.

— А-ли-на.... - давяще.

— Он не подпишет.... Разрешение на выезд за границу потом... - захлёбывается она от слёз. — Если я с ним не поеду.... А мы мечтали поехать летом... В тур....

— Готова делать за это разрешение всё, что угодно? — дёргает пытливо бровью Добрыня.

— Н-н-н-нет....

— Тогда, "встала и пошла!", — улыбается он ей, подавая руку. — Исполнится восемнадцать, поедешь без всякого разрешения. Если с тобой торгуются, всегда уходи.

Хватает его за пальцы, выбираясь из машины.

— Гордо пошла, — подсказывает он ей. — Без всяких сожалений.

Делает несколько шагов ко мне. Разворачивается.

— Ненавижу тебя! — бросает Анатолию, задирая подбородок.

Ловлю её. Обнимаю. Глажу по спине.

— Ты молодец, что ушла.... Никакой Париж не дороже твоих чувств!

Он и со мной так делал. Всегда-всегда.... Пока я не научилась заранее отказываться от всего, чтобы не попасть под шантаж. Но от детей же не откажешься! И вот.... Пользуется.

Увожу к машине Добрыни.

С тревогой смотрю в сторону Добрыни и Анатолия.

Пожалуйста, не трогай его! — умоляю про себя, успокаивая дочку.

— Мы в России найдем куда съездить — в Питер, в Москву, в Калининград!

— Зачем ты с ним жила?! — плачет она.

— Чтобы вы родились....

Другого ответа у меня нет.

Обнимая меня, рыдает, уже в явной истерике мне в воротник.

— Ну ладно тебе, Алиныч, — успокаивает ее подошедший Добрыня. — Нахрена тебе заграница, мы ещё тут не всё посмотрели. На охоту поедем, я тебя стрелять научу.

— Я д-д-д-девочка... З-зачем мне стрелять?!

— Как зачем? Ярика побесить, что лучше него стреляешь.

— М-м-м-м....

Всхлипывая успокаивается.

— Ладно. Я тогда согласна.

Истерично смеюсь, вытирая слезы.

Садится в машину.

— Ну чего, Вы, девоньки, расклеились? Вы же у меня огонь! Все живы, никто не в больнице, пляшем!

Врубает музыку на погромче.

Тянет через плечо Алинке кулак назад.

— Горжусь тобой.

Она толкает ему кулаком в кулак, улыбаясь сквозь слёзы.

Едем домой....

Меня отпускает как после драки.

Улыбаюсь, руки трясутся....

Эпизод эмоционально внезапно стирается. И снова всё хорошо....

Глава 33 — Счастье

Саунд: Звери — Напитки покрепче...

— "Напитки покрепче.... Слова. Покороче.... Так проще так легче.... Стираются ночи...." — душевно выдает Ярый под гитару.

Счастливый...

Знает, что это "МамВера" расстаралась, Мироха сдал.

Алинка, прикусив губу, тайком и с любопытством рассматривает его, поигрывая своими норковыми помпонами на шарфе.

Сидят в уличных ротанговых креслах друг напротив друга.

Нравятся друг другу... Витает там что-то между ними... Но сегодня у нас такой охуенный вечер, что мне не хочется париться на этот счёт.

Нанизанный на шампур шашлык лежит в чаше. Дрова ещё не прогорели в мангале, полыхают. Малышня строит горку, Барс трётся возле них, толкает и роняет иногда.

Подхватываю за талию смотрящую на звёздное небо Веру, втягивая в медленный танец.

— Ой.... - улыбается она.

И смотрит на меня сияющими глазами. Так восторженно и наивно, что я уже и забыл как это бывает — такие женские взгляды....

Смущаюсь как пацан от ее взглядов, отводя глаза. С усмешкой на себя.

Внутри щекотно и, не выпив ни капли, чувствую себя пьяным.

— "Падаю на ровном месте....

Зацепиться бы за воздух!

Там, где нолик, ставил крестик...

Там, где рано, ставил поздно...."

С весёлыми воплями Мирный и Иринка несутся мимо нас. Следом за ними — Барс. Толкает под колено меня своей тушей.

— Оуу!

Не удержав равновесия, лечу в сугроб, утягивая за собой Веру.

"Индейцы" тут же нападают на нас, засыпая снегом из своих лопат.

— Хватит! Хватит! — задыхаясь смеётся Вера. — Я вся мокрая!

— Кыш! — рыкнув на них, поднимаюсь на колени и убираю снег с её лица.

Он тает, тушь течет...

Хорошенькая!

Барс, разыгравшись, прыгает лапами мне на спину, снова заваливая на Веру.

Она визжит, сжимаясь.

Только успеваю выставить руки, чтобы не раздавить.

Позволяю себе мягко приземлиться, тайком целую в мокрые холодные губы.

Поднимаю нас, отряхиваю.

— Мне надо срочно переодеться, — извиняюще и жалобно поднимает брови Вера.

— А пойдем-ка в баню. Уже натопилась.

— Мммм.... - распахивает глаза, стреляя выразительно взглядом на старших.

— Ой, идите уже! — закатывает глаза Алина, не глядя на нас. — Шифруются они.... Ирыч вас давно сдала!

Горящие от снега щеки Веры вспыхивают ещё ярче.

— Мне надо... Вещи взять.

— Я тебе принесу, — встаёт Алина.

— Там.... М-м-м-м....

— Разберусь! — по-деловому заявляет Алинка.

— И тулуп мой охотничий маме прихвати! — прошу её.

Оборачиваюсь.

— Ярый, — окликаю сына. — С младших глаз не сводить.

Показывает "Ок" и дальше перебирает струны.

— Шашлык на угли положишь? Последишь?

— Да идите вы... в баню! — улыбается.

А вот пойдем! Нам-то чего обламываться, мы женаты.

Вход в баню со стороны забора закрыт соснами, чтобы можно было выскакивать голыми на снег, не будоража воображение Галины Степановны и тех, кто сидит у мангала.

В предбаннике, вместо того, чтобы раздеваться Вера начинает загоняться и переживать, что мы при детях так уединяемся и...

Затыкаю ей рот поцелуем,