Стихи - Тимур Кибиров

1999

СТАРАЯ ПЕСНЯ О ГЛАВНОМ

Родина щедро поила.И, в общем-то, сносно кормила.А если когда и лупила,то, честное слово, в полсилы.Но нас она не любила.И мы ее не любили.

1999

Не смотри телевизор. Не ходи в магазин.Отключи телефон. Оставайся один.Занимай оборону.

Не вставай с постели. Скажись больным.Притворись немым или пьяным в дым.Может быть, не тронут.

С головой укройся. Глаза закрой.Отключи головной. Приглуши спинной.Затаи дыханье.

Так бубнит в ночи застарелый страх(то ли смерти страх, то ли жизни страх).Даже слушать странно!

1999

С НОВЫМ ГОДОМ

На фоне неминучей смертидавай с тобою обниматься,руками слабыми цеплятьсяна лоне глупости и смерти.

Я так продрог, малютка Герда,средь этой вечности безмозглой,средь этой пустоты промозглойпод ненадежной этой твердью.

Кружатся бесы, вьются черти.Я с духом собираюсь втуне,чтоб наконец-то плюнуть, дунуть,отречься наконец от смерти.

На этом фоне неминучем,на лоне Мачехи могучейдавай с тобою обниматься,давай за что-нибудь цепляться…

1998–1999

АНАТОМИЧЕСКОЕ

Из кожи лезет вон, выходит из себя,Главу надменную вздымая к горним сферам,Самодовленье духа истребя,Явясь недолгой стойкости примером,В багрянородном облике своемСоединив черты плода и змия,В промежный мрак стремясь, он остриемНацелен все ж в пространства неземные!

Сей уд строптивый – двух господ слуга:И Богу свечка он, и черту кочерга.

1983–1999

ПЕРЕЛОЖЕНИЕ ПСАЛМА

Нет мочи подражать Творцуздесь, на сырой земле.Как страшно первому лицув единственном числе.

И нет почти на мне лица.Последней буквы страх.Как трудно начинать с концалепить нелепый прах.

Тварь притворяется Творцом,материя – Отцом.Аз есмь, но знаю – дело швахперед Твоим Лицом.

1982–1999

«Для того, чтоб узнать,что там есть,за полночным окном,надо свет потушить.

Потому-то, быть может,и не видим мы Бога,а только свое отраженье.Надо все потушить.

Только стоит ли Онпогруженья во тьму?»

Вот такие вот пошлостия писал лет семнадцать назад.

1982–1999

Хорошо бы сложить стихиисключительно из чепухи,из совсем уж смешной ерунды,из пустейшей словесной руды,

из пустот, из сплошных прорех,из обмолвок счастливых тех,что срываются с языкау валяющих дурака —

чтоб угрюмому Хармсу назлоне разбили стихи стекло,а, как свет или как сквозняк,просочились бы просто так,

проскользнули б, как поздний лучмеж нависших кислотных туч,просквозили бы и ушли,как озон в городской пыли.

1999

Смерть, старый капитан, в дорогу! Ставь ветрило!Нам скучен этот край, о смерть, скорее в путь!

Однажды зимней ночью, возвращаясьс какой-то вечеринки развеселой(наверно, с дня рожденья Семы), выйдяиз перехода у метро «Коньково»,спустившись по ступенькам заснеженнымк универсаму нашему, наткнулисьна человека мы.

В нелепой позележал он на неоновом снегу.Жена моя рвалась ему помочь,а я брезгливо и трусливо шагприбавил и ее увлек с собой.Но, выйдя с Томом через пять минут,я все-таки вернулся. Глупый песпри виде человека вдруг завыл,стал пятиться и рваться с поводка.Опасливо я подошел и понял,пошевелив его, что это труп…

Наутро Ленке рассказали теткив молочной кухне, как же все случилось.Три алкаша (два из которых братья)весь день в предбаннике универсама

скрывались от мороза и бухали.Перед закрытьем выставили их.Один из братьев был уже готов.Его-то и оставили валяться,отправившись в соседний магазин.Ну и забыли, видимо.

Так чтохотел бы я сказать рассказом этим?Лишь то, что надо меру знать во всем,что смерть и опьянение противны(ну и страшны, конечно же, кто спорит),но главное – противны и тупы.

1997–1999

Как Набоков и Байрон скитаться,никогда никого не бояться,и всегда надо всем насмехаться

Вот таким я хотел быть тогда.Да и нынче хочу иногда.

Но все больше страшит меня грубость,и все меньше смешит меня глупостьи напрасно поют поезда —я уже не сбегу никуда.

Ибо годы прошли и столетья,и успел навсегда присмиреть я,и вконец я уже приручился,наконец презирать разучился.

Бойкий критик был, видимо, прав,старым Ленским меня обозвав.

1999

НА ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ ЖЕНЫ

Сказал поэт: служенье музне терпит брачных уз.

Но мне свобода дорога,я музам не слуга!Я им не только не служу,я в черном теле их держу!

Поэтому для куражуя так тебе скажу:

Amour, exil – конечно, гиль,любовь, разлука – скука.Но ты, мой друг, наоборот,любезна мне который год,как пастила и цуккерброд.Вот.

1998

Хорошо быкрышкой гробапринакрыться и уснуть.

Хорошо бы.Только чтобывоздымалась тихо грудь.

И неплохо бы, конечно,чтобы сладкий голос пел,чтобы милый друг сердечныйтут же рядышком сопел!

Вот такую песню пеламне Психея по пути,потому что не хотелаза картошкою идти.

1999

Потешная зависть поэтов,и женщин внимательный взгляд.Послушай, ведь ровно об этоммечтал ты полжизни подряд.

Так что ж ты не весел, врунишка?И чем же ты так раздражен?И злобно шипит твоя книжкаодышке твоей в унисон.

1999

Вот смотрю я на молодежь —в настоящий февральский морозходят дурни без шапки!Уши красные. Нос в соплях.А девчонки – увы и ах! —не жалеют придатки.

Лучше б брали пример с меня.Я на улице не был три дня.Что ж по стуже мотаться?Я на кухне сижу и злюсь,а когда не злюсь, то боюсь,«Примой» дую в седеющий уси читаю нотации.

1999

Под собою почуяв страну,мы идем потихоньку ко дну.

Как же так получилось, ребята?Может, сами мы в чем виноваты?

Смотришь – вроде страна как страна.А присмотришься – бездна без дна!

Без конца и начала, без края!..Но и мы-то ведь не самураи,

не эсквайры, мил друг, не графья.Так что неча канючить, друзья!

1999

ПО ПРОЧТЕНИИ «КРАСНОГО КОЛЕСА»

Все теперь мне ясно: Керенский – паскуда,Милюков – зануда, рохля Государь,молодец Кутепов! Только вот покудамне одно еще не ясно, так же как и встарь.И вопрос все тот же нависает грозно,а ответить четко не хватает сил:слишком рано все же или слишком поздноАлександр Освободитель нас освободил?

1999

ПОДРАЖАНИЕ НЕКРАСОВУ Н. А

В полночный час, такси ловя,я вышел на Тверскую.Там проститутку встретил яне очень молодую.

Большущий вырез на груди,малюсенькая юбка.И Музе я сказал: «Гляди!Будь умницей, голубка!»

1999

НАРКОЛОГИЧЕСКОЕ

По улице Островитянова,решившись добавить еще,в компании Кукина пьяногоя, пьяный, за водкою шел.

Ночной небосвод грязно-розовыйнакрыл Юго-Запад родной.Я тупо дивился на звездыи цели не видел иной.

И думал я думу… и думал…не мог я додумать ее.А скорбь и казарменный юморборолись за сердце мое.

Так, дольнею похотью движими в горние выси влеком,в компании Кукина Мишия плелся – дурак дураком.

Асфальт отражал глянцевитоночную коньковскую шваль.И все было сердце открыто,и пело оно, как рояль.

1999

Юноша бледный, в печать выходящий,дать я хочу тебе два-три совета.Первое дело – живи настоящим,ты не пророк, заруби себе это.

И поклоняться Искусству не надо.Это уж вовсе последнее дело!Экзюпери и Батая с де Садом,перечитав, можешь выбросить смело.

1998

ИСТОРИОСОФСКОЕ