Подземелье ведьм (СИ) - Иванова Полина "Ива Полли"

Оставаться и дальше в Регстейне было невыносимо. Ходить по запутанным лабиринтам подземелья, играть с Томми, журить Агушу и стараться делать вид, что ничего не изменилось. Целовать Давена, помогать Тире с травами, выслушивать бесконечные укоры матери и кивать, не отдавая себе отчёта в том, что делает. Жить. Жить и знать, что эти коридоры, помнящие лёгкие шаги сына — однажды забудут их. Почти забыли. Знать, что натянутое струной тело Криса больше не ворвётся в пыльный сумрак алтарной комнаты вопреки наказу жриц. Знать, что девчонки больше не будут шептаться по углам, старательно привлекая к себе внимания Криса. Знать, что… Она не могла, потому и попросила Давена забрать её, отвести на поверхность, туда, куда, скорее всего, ушёл Крис. Туда, где сердце снова сможет ощутить его присутствие, хотя бы на мгновение.

— Всё хорошо, Стрекоза? — вырвал её из размышлений тягучий голос.

— Что, прости?

Эйрин оторвала взгляд от земли, и тут же полетела вниз по склону, царапая колени о мелкую гальку. Чёрная коса подпрыгнула и, растрепавшись, длинными плетями рассыпалась по плечам.

— Эй, как ты? — поспешил вниз Давен.

Эйрин только захохотала, раскинув руки по сторонам. Тело, давно забывшее о том, что такое тепло, расслаблялось, утопая, словно в колыбели, в пахнущей и мягкой горячей земле. Синее платье покрылось пылью и зелёными травяными пятнами, но она не обращала внимания на такие мелочи. Сейчас она впервые за долгое время почувствовала себя живой.

— Стрекоза… — договорить Давен не успел. Эйрин потянула его за ногу, роняя рядом с собою.

Люди, направляющиеся в деревню, добродушно фыркали, завидя эту странную пару. А там было из-за чего фыркать. Давен снял себя рубаху, как только вырвался из Регстейна. Да, теперь, когда он нашёл Эйрин, он готов был остаться с ней и в подземелье, но человеческая душа тянула его назад, на поверхность. Он снял рубаху, подставляя обнажённые плечи солнцу. Давно не стриженные волосы, не сдерживаемые шнурком, рожью рассыпались по спине, приятно щекоча кожу. Штаны держались только на бёдрах — изнуряющие попытки отыскать родину ведьм не прошли бесследно… А уж вид Эйрин и вовсе приводил в недоумение: тёплое шерстяное платье, когда солнце шпарит так, что трава увядает, не успев вытянуться; бледная кожа, которая не могла остаться такой, живи женщина в Вайденлесе…

— Давно вот так просто не валялся на траве, — Давен сунул в рот травинку, наблюдая за тем, как по стеблю цветка ползёт маленькая букашка.

— А тётушка Лия точно будет рада меня видеть? — как-то совсем по-девчачьи спросила Эйрин, прикрывая глаза.

— Глупые вопросы.

Давен повернулся на бок и провёл грубым загорелым пальцем по щеке Эйрин. Её ресницы еле заметно дрогнули.

— И мама, и сестра рады тебе будут.

— А Бранд?

Не услышав ответа, Эйрин приподнялась на локте и взглянула на Дава. Тот смотрел вдаль, будто надеясь разглядеть в дрожащем от жары воздухе что-то, что давно потерял.

— Папа умер. Почти сразу после того, как ты сбежала.

— Хелингард примет его, Дав. — она ободряюще похлопала ладошкой по крепкому плечу любимого и прижалась к нему щекой. Лёгкость испарилась, оставив после себя только грусть и тревогу. Воспоминания о Крисе, исчезнувшие на время, навалились с новой силой, заставляя сутулиться, скукоживаться под их тяжестью.

— Пошли, Стрекоза. Айви сегодня дома, вот она рада-то будет, — через силу улыбаясь, произнёс Давен и первый сделал шаг с холма.

Перед ними, как на ладони, раскинулся Вайденлес — дом Давена. Цветущая деревушка, носящая гордое название «Долина ветров».

Было так странно снова оказаться у этой калитки, увитой цветами. Эйрин помедлила, прежде чем войти следом за Давеном.

— Проходи уже, маленькая, никто тебя не укусит, — засмеялся он. Почувствовав себя дома, Давен расслабился, а его глаза теперь улыбались вместе с губами.

— А вдруг?

— Слишком много болтаешь, — он лукаво усмехнулся и, подхватив её на руки, понёс прямо к двери.

Давен открыл дверь ногой, ожидая маминых гневных окриков. Но мама не кричала. Она, оглянувшись на дверь, замерла от удивления. Глаза заслезились то ли от счастья, то ли от нахлынувших эмоций.

— Матушка, встречай блудного сына. И дочь. — широко улыбнулся Давен, опуская Эйрин на пол и делая шаг в материны объятия.

— Сынок? — только и смогла произнести она, растирая слёзы по морщинистым щекам.

— Мамочка, я дома, — тихо сказал он, укутывая Далию в свои объятия. Маленькая женщина почти пропала из виду, и только был слышен её радостный голос, причитавший:

— Ну вот, а тесто на пироги ещё не подошло, как же так?

Всё это время Эйрин стояла в уголке, теребя пальцами рукава. Да, ей уже двадцать семь, но от этого чувство неловкости от произошедшего не проходило. Десять лет назад её приняли в этом доме, как родную. Десять лет назад она сбежала, поклявшись никогда не возвращаться. И вот она здесь. Стоит, никем не замеченная, а живот потихоньку начинает урчать, учуяв запахи, которые, как и раньше, наполняют эту маленькую, но уютную кухню, уставленную цветами и завешанную травами.

— Мам, смотри, кого я тебе привёл.

Давен отошёл в сторону и протянул руку вперёд, указывая на Эйрин. Та суетливо поклонилась, не зная, как себя вести. В шерстяном платье было жарко, пот стекал по спине к ягодицам, щекоча кожу. Руки нервно подрагивали.

— Пташка, ты, что ли? — подслеповато сощурившись, спросила Далия. Лицо её окрасилось радостью узнавания. — Ну, точно пташка. Иди сюда, чего застыла на пороге?

Эйрин неторопливо прошла вперёд, ощущая себя ребёнком.

— Здравствуйте, тётушка Лия, — сказала она дрожащим голосом. Всё в ней трепетало, просило принятия.

— Девочка моя, и как мой олух тебя отыскать-то смог? — добродушно бурчала Далия, принимая молодую женщину в объятия. Эйрин, почувствовав, как её обвили тёплые руки, наконец расслабилась, с головой погружаясь в знакомую атмосферу такого знакомого и родного дома.

— Ну мам… — протянул Давен, смотря на двух самых важных женщин в его жизни. — Кстати, а где мелкая? — вдруг спросил он.

— На рынок пошла, скоро вернётся. Вот уж ей-то радость будет! — Всплеснула руками Далия и, проведя ладонями по волосам Эйрин, спросила: — Так, птаха, готовить-то не разучилась ещё? Мне помощь требуется, стара я стала.

Эйрин звонко рассмеялась. Больше не чувствовала она никакой неловкости.

— Конечно, тётушка, я вся ваша, — и, оглянувшись на Давена, пошла за его матерью к зелёным навесным шкафчикам со специями и большой каменной печи.

Стейн не оставил своих попыток найти вход в Регстейн. И, как только первые лучи солнца коснулись зубчатых башен замка и покатых крыш Рингейда, отряд выдвинулся вперёд. Берси важно вышагивал впереди, стараясь угнаться за хозяином. Крис лениво перебирал ногами, краем уха вслушиваясь в чужие разговоры.

— И чего опять с утра пораньше? Можно подумать, к обеду ведьмы разбегутся, — сонно хохотнул невысокий коренастый мужик.

— Если бы, — мечтательно протянул его конопатый собеседник, сбивающий носки ботинок о мелкие камушки, которыми была усеяна тропа, — а как было бы хорошо, вздумай они выбежать прямо нам в руки.

— Вот дурачьё, — хмыкнул молодой мужчина, пристроившись рядом с Крисом, — верят, что ведьмы существуют!

Крис с любопытством взглянул на незваного попутчика. Рыжие вихры упрямо торчали в разные стороны, падая на лоб и закрывая пытливые глаза.

— А ты в ведьм не веришь? — наконец, задал вопрос Крис.

Странно было осознавать, что здесь, на поверхности, его существование и существование его народа считалось глупыми выдумками и сказками, в то время как в Регстейне малышей с детства пугали рассказами о людях. Каждый ребёнок мечтал однажды стать Отчуждённым, чтобы вырваться на поверхность и посмотреть на этих странных существ, которых стоило бояться пуще смерти. Вот только в Отчуждённые попадали немногие. Интересно, что они испытывали, когда понимали, что ужасы, рассказанные старой Рогнедой, всего лишь детские страшилки?