Джем - Фредерик Пол

 — Пей свое вино и спи,— холодно сказал Дулла.

 — О, Дулла, идея неплохая. Но если бы тут было настоящее вино, а не эта мерзость.

 — Свинья,— сказал Дулла, но не так громко, чтобы Спадетти мог сделать вид, что не слышал. Он повернулся, пошел к своей постели и сел, игнорируя жалобы Спадетти, который пил вино, сделанное им самим из сока местных фруктов. Может, этот сок убьет его? А почему нет? Один запах этого зелья отбил аппетит у Дуллы, хотя он знал, что есть необходимо. Со времени высадки на Клонг он потерял десять килограммов, и худеть дальше было недопустимо. Он выпил воды из фляжки, а затем заметил возле постели небольшой сверток. Дулла развернул его. Это оказался микрофилм — письма с Земли.

 — О, ты нашел свои любовные письма,— крикнул итальянец.— Жаль, что я не могу их прочитать — я не знаю языка. Но девушка очень симпатичная.

 Дулла не обратил на него внимания. Он прошел в радиорубку, где было единственное работающее устройство для чтения. Спадетти был прав: почти все письма от болгарской девушки. И почти все они об одном и том же. Ей не хватает Дуллы. Она думает о нем, она с грустью вспоминает дни, проведенные с ним в Софии.

 Но на фотографиях была Ана в Париже, Ана в Лондоне, Ан в Каире, Ана в Нью-Йорке. Да, она неплохо проводит время без него.

 Богатые страны! И разные, так как их богатство обусловлен или горючим или продовольствием. Но богатство есть богатство. И его, представителя Пипов, отделяет от болгарина, жителя страны Блока Продовольствия, большее расстояние, чем от кринпита. Нo тут же он подумал, что он несправедлив. Нан совсем не такая. К тому же она провела детские годы в Хайдарабаде.

Избавившись от тошнотворного запаха итальянского вина, Дулла почувствовал голод. Он нашел немного жареной кукурузы и начал есть, просматривая письма Аны и другие сообщения с Земли. Да, много произошло событий, пока он был вне жизни. Жирные получили с Земли подкрепление. Официально считалось, что это отряд ООН для поддержания мира, но это заявление могло обмануть только аборигенов Клонга. Гризи запустили спутник с астрономической обсерваторией и исследуют изменения радиации Клонга. Правда, эксперимент нельзя назвать чистым. Но даже в этом случае Дулла изучал результаты с изумлением и завистью. Ведь это был его собственный проект! Это была работа, которой он обучался все годы! Какая неудачная экспедиция! Он с отвращением посмотрел на разбросанные и ржавеющие приборы, которые валялись в палатке просто потому, что некому было на них работать. Так много нужно сделать. Так много, что он даже не знал, с чего начать.

Снаружи послышались рассерженные голоса. Дулла выглянул из палатки. Из-за чего-то ссорились Фенг и итальянец, а в небе была стая шаристов. Если бы Наследник Мао был более дружелюбен с другими странами и если бы Фенг был бы меньшим идиотом, тогда они могли иметь геликоптер, как Гризи, или сделали бы воздушный шар, как Жирные. И тогда он мог бы тоже летать со стаей. Но этот шанс упущен. И даже кринпиты, с которыми он, Дулла, хотел установить контакт, были ему такими же чужими, как раньше. Да, он рисковал. Он вспомнил свои ощущения, когда лежал беспомощный среди шевелящейся массы крабообразных. Если бы они не начали пожирать тех двоих, то его бы уже не было в живых. И весь риск впустую. Даже того единственного кринпита, с которым можно было бы попытаться установить контакт или хотя бы сохранить как образец, идиот Фенг умудрился отдать Гризи.

Внезапно на улице послышались другие звуки — шипение и свист. Дулла вскочил и выбежал из палатки. Он увидел, как огненные стрелы вонзились в небо, а Фенг с итальянцем отчаянно борются друг с другом. Одна из ямайских женщин ругалась на них обоих.

 — Что случилось?—спросил Дулла.

 Итальянец оттолкнул Фенга и повернулся к Дулле. Глаза его Светились возбуждением.

 — Фенг решил приветствовать наших друзей,— сказал он, показывая в небо. Ракеты взорвались, и тут же появились огненные вспышки вокруг. Шары вспыхивали один за другим, подожженные искрами.

Идиоты! — закричал Дулла.— Вы видите, что вы наделали?

 — Я поджег всего несколько шаров. Ну и что? — сказал Спадетти.

 — Шары! Протри глаза, пьянчуга. Ты видишь, там человек? Он решит, что мы пытаемся убить его. Теперь он вернется на свою базу и доложит, что Народная Республика объявила войну. Это может плохо кончиться для нас.

 — Тише, Дулла,— сказал Фэнг.— Теперь нам плевать на отношение к нам Жирных и Гризи. Помощь уже в пути.

 — Ты такой же идиот, как и он. Зачем нужно было стрелять?

 — Хотелось бы мне,— сказал Фенг,— чтобы тебя не спасали, Дулла. Здесь было спокойнее, пока ты торчал у кринпитов.

 — А мне бы хотелось,— ответил Дулла,— чтобы нашим лидером был тот кринпит, который хотел убить меня. Он менее безобразен, чем ты, и более умен.

 Этот кринпит был за много километров от лагеря Пипов и почти так же зол, как Дулла. Его привели в почти безумное состояние голод и постоянный ослепляющий шум в лагере.

 В мире кринпитов никогда не было тишины. Но уровень шума всегда был приемлемом. Шестьдесят — семьдесят децибел, за исключением редких случаев грозы с раскатами грома.

 Для Шарн-игона пребывание в лагере стало пыткой. Иногда здесь было тихо и спокойно, иногда ослепительно шумно. У кринпита не было внутреннего механизма для уменьшения чувствительности слуховых нервов. Шарн-игон не имел понятия, какие приборы работают и для чего они. Но он мог распознать каждый прибор: завывание сверлильной машины, мягкий рокот геликоптера, взвизги электропил, глухие удары водяного насоса. Шарн-игон прибыл в лагерь почти ослепшим, так как пребывание возле мотора геликоптера можно было сравнить с состоянием человека, смотревшего на солнце незащищенными глазами. В состоянии слепоты он оставался очень долго. Его сразу же поместили в железную клетку. Кринпит попытался перегрызть прутья, но это ему не удалось. Как только на пруте появлялась царапина, его сразу же заменяли новым. Ядовитые Привидения — обитатели лагеря — без конца беспокоили его, произнося его имя, имитируя его звуки каким-то таинственным способом. Шарн-игон понятия не имел о звукозаписи, и когда воспроизводился его собственный голос, он чувствовал себя как человек, впервые увидевший свое отражение. Он понял, что Ядовитые Привидения хотят поговорить с ним, но он редко отвечал им. Ему было нечего сказать им.

 И он почти умирал от голода. Его кормили в основном растительными продуктами. Ел он с отвращением, и голод его еще больше усиливался, так как он ощущал запах Низших Привидений и даже Верхних Привидений. Но Ядовитые Привидения не бросали ему ничего мясного. И почти все время вокруг был ослепляющий шум. Шарн-игон был близок к тому, чтобы сойти с ума.