Джем - Фредерик Пол

Глава 11

Мэгги Меннингер больше не была блондинкой. И в паспорте ее имя уже было не Мэгги Меннингер. Согласно же путевым документам, она была теперь майор, направляющийся на новое место службы. Хотя генерал, подписывавший документ, санкционировал возможную задержку, вряд ли он полагал, что майор задержится в Париже.

В маленькой комнате отеля Мэгги съела несколько круассанов с апельсиновым соком и позвонила консьержке, чтобы узнать, не прибыло ли письмо, которого она ждала.

 — Сожалею, мисс Бернарди, но ничего нет,— вздохнула консьержка. Мэгги с отвращением откусила круассан. Франция номинально входила в Блок Продовольствия — в основном за счет своих вин - но, черт побери, что за гадость подают на завтрак!

Она устала от этой комнаты, от застоявшегося запаха предыдущих постояльцев. Ей хотелось походить, но места совсем не было. А пока она торчит в этой комнате, корабли Пипов летят на Клонг, собирается новая миссия стран Блока Продовольствия и только бог знает, что происходит в Вашингтоне и ООН.

 Она позавтракала и быстро оделась. Когда она спустилась, вниз, то увидела на столе консьержки записку: продолговатый листок бумаги. Там было написано:

 "Мисс Эстер Бернарди ждут в 15.00 для встречи".

 Видимо, записка была здесь уже давно. Мэгги не стала ругаться с консьержкой. Сейчас ей нужно было подумать, как убить время — целых шесть часов! Она вышла на улицу Комартин, решая что же ей делать. Надо было потратить время с какой-то пользой. День был теплый. Запах газолина висел над Плас де Опера. Хотя Франция принадлежала к Блоку Продовольствия, она был гостеприимна и к арабам, и к пипам. Вот еще одна причина, почему нельзя доверять лягушатникам, подумала Мэгги.

 Но сейчас не время решать такие проблемы. Сейчас нужно по думать, как провести время. У нее было только одно решение Она должна делать то, что делает большинство американок в Париже. Она должна ходить по магазинам. Это лучший способ не привлекать к себе внимания. К тому же ей и самой этого хотелось. Тайной страстью Мэгги, которую она тщательно скрывала, было периодическое хождение по магазинам, где она щупала ткани, примеряла одежду, обувь. В ее маленькой квартире было две туалетных, которые, как и гостиная, были завалены ее покупками Они были засунуты в шкафы, под диван прямо в пластиковых мешках: свитеры, которых она никогда не одевала, материалы, скроенные, но не сшитые. Ее спальня всегда была чисто прибрана — никогда не знаешь, кто сегодня ляжет с тобой в постель. Но эти тайные комнаты были частью сущности Мэгги Меннингс. Она не делала дорогих покупок. Не потому, что она была скупа. Ее счета в банке были не ограничены. Но у нее был свой особый вкус который и определял качество покупок. Периодически она объявляла войну своей расточительности, и тогда миссия Доброй Вол и Армия Спасения растаскивали ее залежи, но спустя неделю все начиналось сначала.

 Мэгги не привлекали обычные ловушки для туристов на Елисейских Полях. Магазины фирмы Юникарикс, Прентампс и Галери Лафайет были в ее вкусе. К тому же она понимала, что не может целиком отдаться своей страсти. Ведь ей некуда было девать покупки, а оставить их в гостинице, значило привлечь внимание. Поэтому шесть часов она провела в парижских магазинах, приценяясь, примеряя и сделав жизнь продавщиц настоящим адом. Но это не беспокоило Мэгги Меннингер. Когда, наконец, такси ровно в три часа доставило ее к отелю, ее настроение улучшилось. Тут она пересела в другой автомобиль и откинулась на твердую пластиковую спинку, ожидая, что будет дальше.

 Водитель остановился на Плас Венесуэла, среди туристов мелькнуло лицо ее отца, который вовсе не удивился, увидев Мэггм.

 — Привет, дорогая,— сказал он.— Я принес твою игрушку.

Она взяла у него камеру и критически осмотрела ее. Она была тяжелее, чем казалась на вид. Значит, нужно быть осторожной и не давать ее никому.

 — Не пытайся снимать ею,— сказал отец.— Просто повесь ее на шее. Затем, когда ты прибудешь, куда направляешься,— он нажал на затвор и камера открылась, обнаружив предмет, отливающий тусклым металлическим светом.— Это то, что тебе надо. И еще сто тысяч нефтедолларов. Они в сумке.

 — Спасибо, папа.

 Он повернулся и посмотрел на нее.

 — Ты не сказала матери, что я позволил тебе пойти на это?

 — Конечно, нет.

 — И не говори,— добавил он после размышления.— Как обстоят дела в Камп Детрик?

 — Неплохо, папа. Ты дашь мне транспорт, и я смогу послать несколько стоящих парней.

 Он кивнул.

 — Ты знаешь, Пипы обстреляли одного из наших ребят. Все обошлось без последствий, но прецедент есть.

 — Он не отстреливался?

 — Нет! Это твой старый знакомый по Болгарии. Насколько я знаю, он не верит в действенность применения силы. По моему требованию он доложил об инциденте в ООН. У него есть ленты и снимки, чтобы доказать нападение.

 Он выглянул в окно машины. Они уже пересекли Сену и углублялись в рабочий пригород Парижа.

 — Здесь я выйду. Увидимся в Вашингтоне. И береги себя.

 На следующее утро Мэгги уже была в Триесте. Теперь она уже была и не Мэгги Меннингер, и не Эстер Бернарди. Она была сонной швейцарской домохозяйкой и пересекла югославскую границу на наемном фиатовском электромобиле. С нею ехали другие женщины, стремящиеся купить дешевые овощи в Югославии. Она приехала в Загреб и затем пересела в автобус, который направлялся в столицу.

 Предмет, который передал ей отец, находился в пластиковом мешке под свитером и старой потрепанной книжкой. Она очень устала и хотела спать.

Мэгги выросла в семье Годфри Мэннингера в атмосфере шпионажа. Она была единственным человеком в мире, которому отец доверялся полностью. Сначала потому, что она ничего не могла понять и можно было спокойно говорить при ней все. Затем потому, что она стала понимать все. Она выросла в атмосферу подозрительности, ликвидации предателей и врагов, она знала курьеров и двойных агентов. Она выросла в самом центре зловещей паутины, окутавшей весь мир.

Но сейчас она была не в центре паутины. Сейчас она была на самом краю ее, где риск был огромным, а наказание быстрым и жестоким. Она быстро шла по улице, избегая прямых взглядов. Двери маленьких магазинчиков были открыты и, ее обдавало то острым запахом жарящегося мяса из закусочных, то тошнотворным запахом немытых подмышек из магазинов одежды. Вскоре она увидела этот дом, куда шла. Надпись гласила: "Электротек Мюнхен". Офис располагался над небольшой мастерской, где мужчина шил на допотопной швейной машинке.

 Она посмотрела на часы. До встречи еще больше часа. Человек, с которым она должна встретиться, это маленький щуплый итальянец в пиджаке футбольного клуба Скопле. Разумеется, сейчас никого, похожего на этого итальянца, поблизости не было.