Долгорукова - Валентин Азерников

   — Его опубликуют в газетах?

   — В самые ближайшие дни. Если в среду Совет министров поддержит этот проект, а я надеюсь на это, то уже в четверг он будет опубликован. Но я сегодня же отвезу его в типографию, чтобы набрали. Нельзя терять ни дня. А вы к Его величеству?

   — Да, он пригласил сыграть с ним в карты.

   — Ну что ж, желаю и вам выиграть. Я свою партию уже выиграл.

К Кате зашёл Александр.

— Ну что ж, ангел мой, поздравь меня, дело сделано. Я только что подписал проект правительственного сообщения, в четверг оно будет опубликовано в газетах, надеюсь, оно произведёт хорошее впечатление. Во всяком случае, Россия увидит, что я дал ей всё, что возможно, и мне бы хотелось, чтобы она узнала при этом, что я это сделал благодаря тебе.

— О, я была бы так счастлива, — она протянула ему руки.

X. зашёл в очередную кофейню и увидел сидящую в углу Перовскую. Она, склонясь над столом, говорила что-то сидящему напротив мужчине. Он, выслушав её, кивнул и ушёл.

X. подошёл к её столику.

   — Вот мы и встретились опять. Опять кого-то ждёте?

   — Но не вас, — резко ответила Перовская и поднялась.

   — Минуту, — остановил её X. — Присядьте на минутку. Я должен сказать вам кое-что. Сядьте. — Она присела.

   — Ну что? Говорите скорее, я спешу. — Он помолчал, поглядел на неё, на людей вокруг. Она нетерпеливо сказала:

   — Ну?

Он медленно, почти по слогам сказал:

   — Пожалуй, ничего... — Встал и, не оборачиваясь, ушёл. Она удивлённо глядела ему вслед.

Александр, Катя и Варя садились играть в карты. Александр был весел и казался беспечным.

Варя, усаживаясь за ломберный стол, сказала ему:

   — Мне сейчас встретился Лорис. Он жаловался, что Ваше величество не слушает его советов и собирается завтра на развод в Манеж.

   — Естественно.

   — Ваше величество, мой голос, конечно, не столь громок, как голос министра внутренних дел, но позвольте мне сказать, что моё беспокойство за судьбу Вашего величества не меньше. И я тоже умоляю вас не ездить завтра.

   — Да разве он нас послушает, — сказала с досадой Катя. — Я тоже умоляла, а Саша только отшучивается.

   — Нет, но в самом деле, мои дорогие дамы, почему же я не должен ехать? Не могу же я жить в своём дворце как узник. Нет, решено, я поеду и довольно об этом, — он стал сдавать карты. — К тому же, — вспомнил он, — вы зря волнуетесь. Если даже и случится что, так это будет только ещё шестое. Вот после него будем волноваться все вместе.

Он поднял свои карты. Одна из них упала на пол. Это была пиковая дама.

Перовская заглянула в комнату, где при свете пылающего камина собирали очередной метательный снаряд.

   — Успеем? — спросила она. Кибальчич разогнулся, потёр поясницу и сказал:

   — Похоже, до утра успеем.

Александр перед отъездом на развод караула зашёл попрощаться с Катей. К нему на колени забралась маленькая Екатерина.

   — Ты уже едешь? — спросила Катя. Она ещё завтракала с детьми.

   — Через полчаса. Оттуда я заеду к великой княгине Екатерине Михайловне, я давно не был у неё. Но ненадолго. И после сразу же к тебе. Это будет что-нибудь без четверти три. Если хочешь, пойдём гулять в Летний сад.

   — Хорошо, я буду готова.

   — И детей всех возьмём. Сегодня прекрасный день. — Он поднялся. — До встречи. — Он поцеловал Катю в лоб, потрепал волосы маленькой Кате и ушёл — в прекрасном расположении духа.

В приёмной его ждал Балуев, председатель Совета министров. Он поздоровался с ним за руку, провёл его в кабинет и передал ему проект правительственного сообщения.

   — Я хотел бы, Пётр Александрович, чтобы ты просмотрел вот это. Тебе, верно, Лорис уже говорил, его надо бы в среду обсудить на Совете министров. И коль не будет возражений, то в четверг и напечатать в Правительственном вестнике.

   — Хорошо, Ваше величество.

   — Соображения свои передай Лорису, он нынче дома, прихворнул что-то.

   — Хорошо, Ваше величество. А могу ли спросить, как чувствует себя Ваше величество.

   — Прекрасно. Знаешь, я давно себя так не чувствовал.

Богданович и Якимова показали Фроленко стоящую в задней комнате батарею, от которой тянулись провода в лаз.

   — Как опустишь электрод в раствор, — сказал Богданович, — всё — она взорвётся. Понял? — Фроленко кивнул. — Ну ладно, я ухожу. Лавка закрыта. Никому не открывайте. Кроме Сони. Сделаете дело или если он не поедет здесь, уходите через двор на соседнюю улицу.

Фроленко снова меланхолично кивнул и достал из сумки бутылку вина и колбасу.

   — Господи, как же ты можешь есть в такое время? — изумилась Якимова.

   — Я должен быть в полном обладании сил, — невозмутимо ответил он.

Александр, садясь в карету, сказал Фролу:

   — В Михайловский манеж.

   — Какой дорогой прикажет нынче Ваше величество?

   — Какой? Пожалуй, по Екатерининскому каналу. Карета, сопровождаемая терскими казаками, тронулась.

   — По каналу, кажется, поехал, — сказала Якимова, вернувшись из помещения лавки в заднюю комнату.

   — Уходим? — спросил Фроленко.

   — Нет пока. Он может обратно здесь поехать.

   — А коли нет?

   — Тогда другой вариант вступит в действие.

Александр, выйдя из манежа в сопровождении свиты, уселся в карету и велел кучеру:

   — В Михайловский дворец.

Перовская показывала Гриневицкому и Рысакову их места на канале.

   — Если он направится в вашу сторону, я с места махну белым платком. Вот этим. Вы следите за мной, — и она пошла к мосту.

Александр пил чай у своей двоюродной сестры великой княгини Екатерины Михайловны. За столом был и брат Государя великий князь Михаил Николаевич с женой.

   — Сегодня, дорогая, — обратился он к Екатерине Михайловне, — очень для меня счастливый день. Меня вчера простили мои дети. Я подписал к опубликованию правительственное сообщение о лорисовых реформах. Общество, Бог даст, успокоится, кончатся все эти покушения, и мы с твоей двойной тёзкой сможем наконец сделать то, что я давно уже задумал.

   — Что же, Ваше величество?

Александр улыбнулся загадочно и, взглянув на Михаила, сказал:

   — Знаете, я только в последнее время, прожив без полутора месяцев шестьдесят три года, постиг смысл этой жизни, вернее, предназначение человека в ней. И близок к тому, чтобы это осуществить.

   — Нет, вы меня совершенно заинтриговали. По-моему, и Михаила Николаевича тоже.

Михаил кивнул:

   — Изрядно.

   — Потерпите, мои дорогие, скоро всё узнаете. — Александр поднялся. — Ты едешь, Миша?

   — Да, вслед за тобой. Ты в Зимний?

   — Да. Меня Катя с детьми уж ждёт. Я обещал им гулять с ними в Летнем. Приходи, коли будет охота. Сегодня замечательный день.

Он вышел из дворца, садясь в карету, сказал Фролу:

   — Домой, той же дорогой.

   — Но их светлость Екатерина Михайловна не велели два раза одной дорогой.

   — Ну да ничего, мы ей не скажем. А то я опаздываю.

X. увидел издалека Перовскую — она кому-то махала белым платком. Он побежал к ней, но вдруг услышал взрыв.

Из разбитой кареты вышел Александр. Он был бледен и слегка прихрамывал. К нему подбежал полковник Дворжицкий — полицмейстер первого участка, на санях сопровождавший карету императора.

Александр перекрестился и спросил его:

   — Схвачен ли преступник?

   — Схвачен, Ваше величество. Но, Государь, благоволите сесть в мои сани и ехать немедля во дворец.

   — Хорошо, но прежде покажи мне преступника. Поддерживаемый под руки, Александр приблизился к Рысакову.

   — Этот? Хорош. Что тебе надобно от меня, безбожник?

Один из подбежавших спросил:

   — Что с Государем?

Александр поглядел на спрашивающего и ответил сам: