Месть – блюдо горячее - Николай Свечин

мне. Первым делом я вызвал к себе учетных[62], которые громят квартиры. Их человек двадцать, все нам известны, ловить никого не пришлось. Ограбление коллежской советницы не бог весь какое событие. Добычи взяли не густо, примерно на тысячу. Если, конечно, считать билет по номиналу в сто рублей. Интереса ребята не проявили, отмахнулись. У всех свои дела, старуху знать не знают.

– Похоже это на правду? – уточнил Лыков.

– А кто же ее знает, правду? Но вроде не врут.

– Бывший околоточный, надо полагать, тоже с них начал?

– Да, ребята так и сказали: ты не первый нас пытаешь, Николай Никитич раньше тебя любопытствовал.

– Он для них Николай Никитич? – отметил статский советник. – Уважали его?

– И уважали, и боялись, и договаривались, – подтвердил Дубровин. – Дважды он поднимался в помощники пристава, мог бы и приставом служить. Из ходовых ходовой[63]! Голова варила!

– Даже так?

– Азар пятнадцать лет в саратовской полиции оттрубил, все блатные тайны знал. В начальстве, правда, не удержался, там интриги и доносительство. К тому же образования у него для роста в чинах не хватало. Но уважением Николай Никитич пользовался большим, и заслуженно. А его в шею вытолкал прежний полицмейстер.

– Но ведь за дело? – продолжал настаивать Лыков. – Какая была причина отставки? И как выгнали – с прошением или по третьему пункту?

– С прошением. На коленях, говорят, вымаливал. А причина проста – не угодил падишаху. Внешне выглядело законно. Азар-Храпов ссорился с домовладельцами по поводу плохой уборки мостовых, содержания выгребных ям, санитарии в кухмистерских. Ну, брал на лапу, когда виноватый хозяин устранял недостатки без протокола. Ведь так все делают! И ему подвели специального человека, который держал портерную. Фамилия нехристя Хусматудинов. Противный инородец… Задумано было качественно. Хусматудинов нарочно допустил небрежность, также в помещении нашли пустые бутылки из-под водки… Протокол Николай Никитич составлять не спешил, а предложил договориться. Владелец заведения охотно согласился, все было как многократно до того. Барашка в бумажке[64] поднес, протокол порвали, а утром он жалобу полицмейстеру на стол. И номер десятирублевой купюры записал, подлец.

– Выходит, околоточного выгнали за дело, – осторожно проговорил приезжий статский советник. Ему тут же ответил местный чин пятого класса, Дьяконов:

– Что, где-то в империи обстоит иначе? Алексей Николаич, вот от вас не ожидал. Столько лет в полиции… Кто не берет? Разве только трое: Бог-Отец, Бог-Сын и Бог Святой Дух. Остальные – люди, им пить-есть надо.

Такие слова вполне тянули на богохульство, но питерцы не стали заострять внимание. А полицмейстер развил мысль:

– Николай Никитич Азар-Храпов был весьма полезным на своей незаметной должности. Ведь околоточные надзиратели они как фельдфебели в армии – тянут самую лямку. Офицеры в грязь не полезут, а кто-то должен же разгребать дерьмо. И нижние чины там по самую макушку. Азар примирял склочников, держал трактировладельцев в узде, быстро находил украденное. Да, прилипало что-то к его рукам. Однако он знал меру. Не брал лишнее! Люди это ценили. И когда околоточного выгнали со службы, его не бросили. Частный ходатай по судебным делам – материя тонкая. Тоже можно сказать: он там в судах договаривается о взятках. Да так и есть, конечно. Однако так, да не так. Точнее, у медали разные стороны. Человек, знающий меру, – полезный человек. И с ним продолжили иметь дело.

Начальника перебил главный городской сыщик:

– Когда Николай Никитич приходил в отделение, мы подавали ему руку. И поили чаем. Потому как узнавали взамен много полезного. И похищенное быстрее возвращали.

– Сколько для этого должна была отдать жертва? Не меньше трети? – как бы невзначай поинтересовался Алексей Николаевич. Он был поражен: начальник сыскного отделения при полицмейстере сознается в том, как он находит покражи. Но ведь эдак действительно повсюду…

– Иногда хватало четверти от стоимости. Там, где мы не сумели найти вора сами.

– А какой у вас процент раскрываемости, кстати спросить? – оживился Азвестопуло.

– По кражам мы лучше многих: из десяти раскрываем семь-восемь.

– Отличный показатель. Азар-Храпов исчез, и статистика ухудшилась?

– Точно так. Есть у меня воры на связи, и даже кое-что они сообщают. Но до полезности Николай Никитича им далеко. Так что я жалею, что он исчез. И тоже хочу найти концы, живой он или мертвый.

Коллежский асессор сам вернулся к скользкой теме, и второй асессор тут же в него вцепился:

– Искали? И что нашли?

Заговорил полицмейстер, веско, но без апломба:

– Мы вполне допускаем, что Азар-Храпова уже нет на этом свете. Был бы он до сих пор на службе в полиции, никто не посмел бы и пальцем тронуть. Но как частное лицо… Если ходатай вычислил вора ценной бумаги, а тот уже знал ее истинную цену, мог возникнуть острый момент. Госпожа Болмосова утверждает, что сейчас ее билет тянет на пятьдесят тысяч! А у нас за сапоги зарежут. Да, все вероятно, и самое худшее тоже.

Сыщик дал начальнику выговориться и продолжил:

– Я напряг агентурный аппарат. Обыскали все подозрительные места, опросили соседей, знакомых, тряхнули опасных и легких на расправу. Ни-че-го.

– Давно он пропал?

– В начала декабря Николая Никитича видели последний раз в буфете меблированного дома «Биржа» на углу Московской и Александровской. Он загадочно улыбался и распивал коньяк «дэпре номер двести семнадцать». Пять рублей тридцать копеек бутылка! Знакомый поинтересовался, по какому случаю праздник, и Азар ответил: скоро стану обеспеченный человек, хабар в руки идет.

– Он нашел билет, – поторопился высказать соображения Сергей.

– Мы так же решили, но никаких доказательств тому нет. Со вдовой он не говорил, пропал, как в воду канул. Может, и в самом деле в воду? Зарезали и кинули в полынью…

Алексей Николаевич понял, что пора переходить к теме, которая его интересовала по-настоящему:

– Прошу дать мне для изучения все, что вы успели собрать. Я буду встречаться с Болмосовой, она спросит, как двигается дело.

– Слушаюсь, – ответил начальник отделения. – Бумаги у нас в сыскном, Приютская улица, дом Котова. Пойдем прямо сейчас? Или вы сперва заселитесь в гостиницу и позавтракаете?

– В животе урчит, – признался Азвестопуло.

– Мы будем у вас в три часа пополудни, – решил его шеф. – Но у меня есть еще один вопрос. В прошлом месяце я был в Рязани с ревизией. Там случилось очень неприятное для меня событие…

И он рассказал саратовцам историю с убийством отставного ефрейтора Полудкина. Описал поиски злодеев, дал их характеристики. Закончил сообщение тем, что двое избежали ареста и подались предположительно сюда. И статский советник хочет их найти.

Саратовцы отнеслись к сообщению очень серьезно. Полицмейстер первым делом уточнил:

– Когда негодяи побежали