И будет день - Ранджит Дхармакирти

— Зачем же понапрасну беспокоить вас всех, и так обошлось. — Котахэнэ Хамудуруво тоже говорил шепотом.

За окном зашумел дождь. Сверкнула молния, и на стены легли сиреневые блики.

— Ну мне-то вы могли написать. — Губы Ясомэникэ дрогнули. Она подняла глаза и посмотрела прямо в лицо Котахэнэ Хамудуруво.

Внезапный порыв ветра задул лампаду. В темноте Ясомэникэ почувствовала, как руки Котахэнэ Хамудуруво легли на ее плечи, и ей показалось, что пол уходит из-под ног.

17

Вималядаса всячески сопротивлялся попыткам матери и сестры устроить его на работу в какое-нибудь правительственное учреждение. Он хорошо понимал, что с незаконченным средним образованием можно рассчитывать только на должность пеона. А какова жизнь пеона, он убедился еще в Коломбо, когда навестил своего друга Сенанаяка, работавшего в департаменте просвещения. Вималядасе пришлось прождать около часа, прежде чем Сенанаяка освободился на несколько минут и они смогли поговорить. И дело даже не в этом. Работа есть работа. Но какая работа! Носить папки с бумагами с одного стола на другой. Подавать чиновникам чай и бегать за сигаретами и биди для них. По звонку начальника сломя голову бросаться в его кабинет. С первого взгляда определять, что представляет собой посетитель, и в зависимости от этого либо выставлять его за дверь, либо просить подождать, либо услужливо провожать к столу какого-нибудь чиновника.

— Сейчас я подам чай Гандэ, и мы с тобой поболтаем, — бросил на ходу Сенанаяка, направляясь с чашкой чая в руках к тощему как палка чиновнику, который сидел за своим столом с таким видом, будто весь мир вызывает у него чувство глубокого омерзения. Когда Сенанаяка принес ему чай, он молча указал глазами на стол.

— Что, сар? — спросил Сенанаяка.

— Что, сар! — взорвался чиновник. — У тебя глазницы ватой набиты, что ли? На столе такой слой пыли, что пахать можно, а он спрашивает: «Что, сар?»

— Я утром вытер ваш стол, сар.

— А я вот покажу начальнику, как ты вытер стол, и посмотрим, что ты тогда запоешь!

Не говоря больше ни слова, Сенанаяка принес тряпку и протер стол.

— Как Гандэ с женой поссорится, так житья от него нет, — пояснил Сенанаяка. — А такое случается два-три раза в неделю.

«Лучше побираться на улице, чем так работать», — решил про себя Вималядаса.

Описара Хаминэ увещевала Вималядасу подать заявление в департамент полиции — с чего она взяла, что Вималядасу обязательно туда примут, никто сказать не мог. Но насколько сильным было влечение Вималядасы к крестьянскому труду, настолько же стойким было его отвращение к зеленой форме блюстителей порядка. Ясомэникэ настаивала на том, чтобы принять предложение Сиривардхана Уннэхэ, который за взятку в пятьсот рупий обещал устроить Вималядасу автобусным кондуктором. По нескольку раз в день — правда, только когда Ясомэникэ была в школе — Описара Хаминэ причитала:

— Хоть вешайся. Дочь стольких женихов забраковала и все еще в девках сидит! А теперь и сын, что ему ни предлагай, нос воротит!

Но Вималядаса был непреклонен, и матери с сестрой ничего другого не оставалось, как уступить.

— Может быть, и твоя правда, сынок, — заявила в конце концов Описара Хаминэ. — За землей — хотя и не бог весть сколько ее у нас осталось — хозяйский глаз нужен. Арендатор-то что — засеял поле, собрал урожай, а там хоть трава не расти.

Срок аренды на землю кончался после сбора урожая, но Вималядаса не терял времени даром. Он и раньше-то был частым гостем в конторе по распространению агротехнических знаний, а сейчас пропадал там целыми днями — читал брошюры и книги по земледелию, консультировался со специалистами. Во время уборки урожая и молотьбы он постоянно находился в поле или на току, и арендаторы смогли убедиться, какой у него зоркий глаз и твердый характер. Если раньше никакого труда не составляло утаить часть урожая, то теперь об этом и думать было нечего. Правда, в награду Вималядаса добавил каждому к его доле по два бушеля риса, чтобы не держали зла.

А когда настала пора вспахивать поле под следующий урожай, Вималядаса удивил всю деревню: за сумасшедшие деньги он нанял для этой цели трактор. Мало того, он привез целый грузовик минеральных удобрений. Старики сокрушенно качали головами:

— Все обрабатывают рисовые поля, как их отцы и деды, и никто не жалуется. А он трахтур пригнал! Да этот стальной конь все поле изуродует. Лучше бы мотыгу научился в руках держать. А потом еще какие-то минеральные удобрения!.. И в старое время без них обходились, и сейчас они ни к чему.

Когда же рис заколосился, все только ахали, глядя на поле Вималядасы, — по всему было видно, что Вималядаса соберет такой урожай, о котором в деревне никогда и не мечтали. А Вималядаса, приходя на поле, думал о том времени, когда сможет обзавестись собственным трактором.

18

Перед Бандусеной и Саттихами, которые, словно два путника, долго блуждали в ночи и, несмотря ни на какие трудности, пытались найти человеческое жилье, блеснул наконец свет в окошке. У них не было ни земли, ни денег, ни положения в обществе, и единственное, чем они могли помочь детям, — это дать им хоть какое-то образование. А Санат относился к учебе чрезвычайно серьезно и радовал родителей своими успехами.

— Эх, каким же я был дураком! — вздыхал Бандусена. — Что только отец и мать не делали, чтобы заставить меня учиться, а я лоботрясничал да надеялся на деньги отца. Правду говорят, что даже слоны не могут притянуть назад пропавшую мудрость. А парень с головой. Дай-то бог, чтоб ему повезло. А я ради него и Викрамы готов в лепешку расшибиться.

— Ради детей и живем, — соглашалась с ним Саттихами. — Только когда вижу, как ты не жалеешь себя, у меня сердце разрывается.

— А что еще остается делать? Нас кормят только наши руки.

После того как Вималядаса стал сам хозяйничать на своей земле, он часто обращался за помощью к Бандусене. Во время уборки урожая, когда обмолачивали и провеивали рис, на поле Вималядасы и на току можно было видеть не только Бандусену, но и Саттихами и двух их сыновей. Помощь семьи Бандусены была важна не только сама по себе — их горячее участие в его делах оказывало ему моральную поддержку.

Вималядаса со своей стороны не оставался в долгу. Он охотно ссужал Бандусену и Саттихами деньгами, брал на себя часть расходов по обучению Саната и Викрамы.

Хотя Санат и был одним из самых способных учеников в классе, за полгода до экзаменов на аттестат зрелости классный руководитель посоветовал ему