Тишина - Э. К. Блэр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Теперь ты счастлив?
Он смеется:
— Ты выглядишь мило.
Закатив глаза, я присоединяюсь к нему с легким смешком. Он жизнерадостный и беззаботный, и приятно видеть его с этой стороны. У нас было так много дней, наполненных темными тучами и удушающими эмоциями, но видеть, что лучи света могут пробиться сквозь эти тучи, дает мне надежду для нас.
Мы гуляем вдоль воды, наслаждаясь весенним бризом. Он покупает мне торт — воронку, когда я говорю ему, что никогда его не пробовала, а затем слизывает сахарную пудру с моих губ после того, как я вдыхаю аромат жареного лакомства. Когда я наедаюсь сладкими углеводами, он ведет меня на колесо обозрения.
— Давай же.
— Ни за что, Деклан. Это слишком высоко.
— Что ты говоришь? Твердолобая Элизабет боится высоты?
— Ммм… да, — признаю я, запрокидывая голову и глядя на огромное колесо.
— Это колесо обозрения! — восклицает он.
— Да. Я знаю это, — говорю я и, подняв руку к нему, раздраженно говорю, — И это смертельная ловушка!
Он качает головой, смеясь:
— Это самая безопасная поездка здесь.
— Мне все равно. Ты не заставишь меня лезть на эту штуку.
Он испускает тяжелый вздох и сдается.
— Хорошо. Никакого колеса обозрения.
Взяв меня за руку, он говорит:
— У меня на уме кое — что получше.
Мы направляемся к небольшому павильону торговцев рыбной ловлей на северном причале. С наживкой и удочками в руках мы находим место для заброса удочек.
— Дай мне свою удочку, и я подсеку для тебя наживку.
— Я и сама способна это сделать, — говорю я с уверенным видом.
— Дерзай, дорогая.
Его глаза следят за тем, как я опускаю руку в ведерко с наживкой, вытаскиваю ее и надеваю на крючок.
Глядя на него, держащего свою удочку, я поддразниваю:
— Тебе нужна моя помощь?
— Я впечатлен.
— Я пришла с улиц, Деклан. Наживка на крючок — это ерунда, — говорю я ему с ухмылкой, а затем забрасываю леску в воду.
— Итак, я так понимаю, ты рыбачила раньше.
Я наблюдаю, как он закидывает удочку, и отвечаю:
— Нет, не совсем. Только один раз с моим отцом. Он держал удочку для меня, и когда был клев, он позволял мне наматывать леску. А как насчет тебя?
— Все время. Когда я жил здесь, я выводил свою лодку в море во время простоя, что случалось не часто, но я уходил, когда мог, и бросал одну — две удочки.
— Я кое — что поймала! — Я практически визжу, когда что — то дергает за мою леску. Я смеюсь с детским восторгом, и тут на поверхность всплывает маленькая рыбка.
— Это окунь.
Он берет маленькую рыбку и вытаскивает крючок, все время улыбаясь мне.
— Я выигрываю, — хвастаюсь я, и когда он бросает рыбу обратно в воду, он говорит:
— Я не знал, что это соревнование.
— Ну, теперь да. И ты проигрываешь.
Я беру из ведра еще одну наживку и забрасываю удочку.
— Расскажи мне историю, — прошу я. — Что-нибудь хорошее.
— Моя дорогая хочет историю, — говорит он себе, а затем останавливается на мгновение, щурясь от солнечного света, отражающегося от воды. — Я учился на последнем курсе Эдинбургского университета и жил в доме своего братства. Раньше мы устраивали много вечеринок. Я никогда не был большим любителем выпить, но это был конец экзаменационной недели, и я был в сильном стрессе. Девушка, с которой я встречался в то время, была в тот вечер на вечеринке, и я напился до чертиков. Она сказала мне, что собирается уйти с этой вечеринки и переночевать в моей комнате, так как она тоже пила. Она была далеко не так пьяна, как я, но все же достаточно пьяна, чтобы не садиться за руль.
Он делает паузу, когда его удочка опускается. Еще один маленький окунь.
— Один к одному. Ничья, — говорит он с усмешкой, а затем продолжает, беря еще одну наживку. — В любом случае, я не спал еще несколько часов, прежде чем, спотыкаясь, подняться в свою комнату. Я был так опустошен, и все, что я мог вспомнить, это как снимал с себя одежду, в то время как все вокруг меня кружилось. Я откинул простыни и проскользнул за тем, что, как я предполагал, было моей девушкой.
— Это было не так?
— В каждой комнате находилось по три парня.
Я начинаю смеяться, и вскоре он присоединяется ко мне.
— Я провел всю ночь в одних трусах, обнимаясь со своим соседом по комнате… Бобом.
— Боб?
— Э — э, да, у него были небольшие проблемы с метеоризмом.
Я расхохоталась.
— Как только я понял, что не обнимаю свою девушку, было слишком поздно. Несколько моих братьев по братству стояли в дверях, фотографируя предполагаемую неосторожность.
— Что сказала твоя девушка?
— Ах, ну, она была расстроена, что я напился и игнорировал ее всю ночь, и это был конец отношений с ней.
— Ты задница, — хихикаю я, на что он отвечает:
— Так мне и говорили.
Я вздрагиваю и хватаюсь за удочку, когда ее чуть не вырывают у меня из рук. Схватившись за катушку, я изо всех сил пытаюсь ее провернуть.
— Мне нужна помощь, — кричу я, и Деклан откладывает удочку, подходит ко мне сзади и хватает удилище.
— У тебя тут что-то большое, — говорит он, кладя свою руку поверх моей и помогая мне наматывать леску, как это делал мой отец.
Я позволяю ему взять себя в руки и двигаю своей рукой вместе с его. Рыба немного сопротивляется нам, и когда она приближается к поверхности воды, я вижу, насколько она существенна.
— Что это? — взволнованно спрашиваю я.
Он поднимает ее и объявляет:
— Это чертовски большой окунь.
Он опускается на колени, прижимая рыбу ногой, и снимает крючок.
— Ты хочешь оставить его себе? Мы могли бы попросить шеф — повара на кухне приготовить его сегодня на ужин.
Глядя на рыбу, барахтающуюся вокруг, я говорю ему:
— Нет. Оставь его в живых.
— Ты уверена?
— Я уверена.
Деклан бросает окуня в воду, смотрит через край пирса и наблюдает, как он плывет вниз, исчезая в озере.
Я насаживаю наживку на крючок и возвращаюсь к нашему разговору, говоря:
— Часть меня всегда хотела поступить в колледж.
— Ты все еще можешь.
Со стыдом я признаюсь ему:
— Я даже не закончила среднюю школу, Деклан.
Он смотрит на меня, и в его глазах мелькает намек на удивление.
— Сколько классов ты закончила?
— Я так и не закончила девятый класс. Когда Пику исполнилось восемнадцать,
