Джулия. Сияние жизни - Ева Модиньяни

Он прошел в раздевалку, скинул все с себя, помылся и переоделся. После этого спустился в отделение лучевой терапии к профессору Пьерони. Здесь, в бункере, находилась кобальтовая пушка, на которой онкологические больные проходили курс радиооблучения.

Тяжелая железная дверь оказалась закрытой – видимо, старый профессор уже закончил работу.

Гермес поднялся в лифте на третий этаж, надеясь застать Пьерони в его кабинете. Он не мог уйти домой, не поговорив со своим старшим коллегой о здоровье Джулии, внушавшем ему последнее время серьезные опасения.

С недавних пор Джулия изменилась. Она нервничала, выглядела измученной, у нее пропал сон. Конечно, сын доставляет ей много хлопот, но его проблемы не могут быть единственной причиной такого состояния, Гермес был в этом уверен.

Что-то еще произошло с Джулией, причем Гермес точно помнил, когда все это началось: в ночь после ужина у издателя Рибольди, когда она отравилась грибами.

– Все нормально, – сказал ему тогда по телефону Пьерони, – не волнуйся.

Но с каждым днем Гермесу все меньше верилось в это «нормально». Пьерони его обманул, это ясно, но почему? Одно дело – обманывать больного для его же блага, другое – вводить в заблуждение своего коллегу. Ведь они оба борются за жизнь своих пациентов, оба ежедневно радуются победам и приходят в отчаяние от поражений, между ними не может быть недомолвок.

Джулия отдалилась от него, даже стала избегать близости. При встречах была чужой, замкнутой, холодной. А вчера и вовсе уехала, оставив такую записку:

«Мне нужно некоторое время побыть одной. Надеюсь, ты поймешь меня и наберешься терпения.

Люблю. Джулия».

Куда она уехала? С кем? Надолго ли? Амбра, к которой Гермес обратился за ответом, изображала полное неведение.

– Я знаю одно, – сокрушенно вздохнув, начала она, – Джорджо очень ее огорчает. На днях они ругались в голос, скандал был ужасный. Потом приехал синьор Ровелли и увез мальчика, а на следующий день Джулия собрала дорожную сумку и тоже уехала. Поверьте, больше я ничего не знаю.

Гермес по-прежнему считал, что за всеми переменами в Джулии стоит что-то другое.

– Скажи, Амбра, как Джулия себя чувствует? Может быть, у нее неважно со здоровьем?

– Сказать, что с ней все в полном порядке, я не могу, – задумчиво ответила Амбра. – Она очень побледнела, почти ничего не ест. Но я же не врач, что я знаю? Обычно она со мной откровенна, а сейчас молчит, слова из нее не вытянешь… Как-то на днях приезжала ее сестра, синьора Изабелла. Они долго разговаривали в кабинете, потом Джулия плакала.

Гермес бросился к Изабелле.

– Ни о чем меня не спрашивай, – предупреждая вопрос Гермеса, поторопилась заявить Изабелла. – Я ничего тебе не могу сказать.

– Не можешь почему?

– Дала честное слово молчать, – торжественно поднося руку к сердцу, объяснила Изабелла.

Гермес пытался всеми возможными способами вытянуть из нее хоть какую-то информацию, но тщетно: Изабелла не проговорилась.

Отчаявшись узнать что-либо, Гермес решился даже позвонить Ровелли в газету, но там ему сказали, что журналист в отпуске.

На Гермеса вдруг накатилась ревность, он почувствовал, что почва уходит у него из-под ног. Все ясно: она уехала со своим первым мужем.

Он вспомнил, что и с ним такое было. Когда дочь несколько месяцев назад попала в автокатастрофу, он готов был ради сохранения ее душевного равновесия вернуться к Марте. Может быть, с Джулией происходит что-то похожее? Теа чувствовала себя одинокой, ей хотелось соединить родителей, вернуть семью. Разве не может быть, что и Джорджо хочет того же?

Гермес был в полной растерянности, его мучили сомнения, любовь, ревность. Мысль, что он может потерять любимую женщину, была для него нестерпима. Он ничего не понимал, но одно знал точно: все изменилось с того самого утра, когда Джулия вернулась от профессора Пьерони.

Кивнув на ходу секретарше, он вошел в кабинет.

– Прошу, профессор Корсини, рад вас видеть, – с шутливой официальностью приветствовал Пьерони своего коллегу.

Гермес вплотную подошел к письменному столу.

– Я хочу знать, что с Джулией, – требовательно сказал он.

Пьерони посмотрел на него серьезно и одновременно чуть насмешливо.

– Почему бы тебе ее саму об этом не спросить? – делая вид, что не замечает взвинченного состояния Гермеса, спросил в свою очередь Пьерони. – По моей части у нее все в полном порядке, а если тебя что-то еще беспокоит, поговори с ней сам.

– Я не могу этого сделать, она уехала.

– Существуют телефоны.

– Не знаю, куда звонить.

– Успокойся, Джулия здорова, а приступы тошноты – это из другой области.

Гермеса вдруг осенило.

– Она беременна?!

– Запомни, я тебе ничего не говорил, ты сам до этого додумался, – хитро улыбаясь, заметил старый профессор.

– Она взяла с тебя слово молчать, так или нет?

– Можешь говорить, что хочешь, но от меня ты ничего не добьешься.

– Но почему она скрывает это от меня? – почти с отчаянием воскликнул Гермес.

– Я могу тебе повторить еще раз: ее здоровье не внушает ни малейших опасений, остальное – не мое дело.

– Это все? – спросил Гермес, направляясь к двери.

– Все, мой дорогой, больше мне нечего тебе сказать. – И он, поднявшись из-за стола, проводил хирурга до двери.

Гермес, сияя от счастья, направился к лифту. Ему казалось, что он не идет – летит. Впервые в жизни он почувствовал себя отцом, отцом своего будущего ребенка. Да, у него уже есть дочь, но из-за сложных отношений с Мартой он не смог реализовать своих отцовских чувств, и его это мучает.

Надо найти Джулию во что бы то ни стало.

Глава 33

– Большой оригинал был ваш дедушка, но человек значительный. Как говорится, самостоятельный, – сказал Артемио Дзоболи, возясь с проводкой в кухне.

Отец маленькой Заиры, несмотря на молодой возраст, знал немало историй из жизни легендарного командира Сопротивления Филина. С годами эти истории обрастали фантастическими подробностями и стали больше походить на легенды.

– Когда Убальдо Милкович умер, я был совсем мальчишкой, – продолжал Артемио. – Это ведь в Милане случилось, если не ошибаюсь?

– В Милане, – подтвердила Джулия и улыбнулась.

– Говорят, он умер в объятиях какой-то знаменитой артистки, – с нескрываемым восхищением заметил отец Заиры.

– Возможно, – уклончиво ответила Джулия, решив не разочаровывать молодого человека.

На самом деле ее дедушка умер в объятиях директрисы лицея, в котором работал отец. Какая разница, в конце концов? Если им больше нравится актриса, пусть будет актриса.