Седьмая принцесса - Элинор Фарджон

— Только сначала оставь отпечатки пальцев, — велел Король.

— А это больно? — спросила Кухарка.

— Ничуточки — успокоил ее Король. — Это даже весело.

Кухарка оставила отпечатки пальцев и ушла укладывать свои сундуки. Как только весть о тому что Королёвская кухарка уходит, разнеслась по Королевству, все кухарки, как одна, объявили, что уходят: Королевский дом был для всех пример — и для Герцога, и для Графа, и для Барона, и для Мэра, и для мистера и миссис Джон Дженкинсон.

И вот что из этого вышло.

Впрочем, вышло всего так много, что в одной главе не перескажешь. Хотите знать, что было дальше, читайте следующую главу.

2

Полетела Летучая мышь на поиски Ночи, чтобы рассказать ей, что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба. Однако найти Ночь не просто, хотя тень её мелькала то тут, то там. Наконец Мышь нашла Ночь в лесу — она наводила там порядок. Стоило цветку широко открыть лепестки, как Ночь прикасалась к ним, и они закрывались, стоило дереву вздрогнуть во сне, — как она успокаивала его. Стоило куропатке пискнуть в гнезде, как Ночь гладила её по спинке, пока та не погружалась в глубокий сон. А сову, дремлющую в дупле и ночного мотылька, спящего под листочком, она будила и посылала в путь.

Летучая мышь опустилась на руку Ночи. Та спросила:

— Ах, это ты, дитя! Чего тебе надобно?

— Я прилетела сказать, что Королевская дочка хочет Луну с неба.

— Пусть себе хочет, — ответила Ночь. — Я не могу обойтись без Луны. Лети к ней, да так и скажи.

— Но, матушка, она плачет!

— Стыдись! — ответила Ночь. — Если давать детям всё, о чём они плачут в темноте, матерям не будет ни минутки покоя. Почему я должна отдать ей Луну? Назови мне хоть одну причину.

Летучая мышь задумалась — и наконец сказала:

— Потому что у неё серые глаза, чёрные волосы и бледные щёчки.

— Какая же это причина? — ответила Ночь. — Лети, глупышка, лети, я занята.

Она стряхнула Летучую мышь с руки и пошла дальше по лесу, а мышь мрачно повисла вниз головой на ветке.

Из дупла высунулась Сова и спросила:

— Ты говоришь, у нее серые глаза?

Серые, как сумерки, — ответила Летучая мышь.

Мышка высунула носик из норки и спросила:

— Ты говоришь, у неё чёрные волосы?

— Чёрные, как тень, — отвечала Летучая мышь.

Ночной Мотылёк выглянул из-под листочка и спросил:

— Ты говоришь, бледные щёчки?

— Бледные, как сиянье звёзд, — отвечала Летучая мышь.

И тогда Сова сказала:

— Она нам сестра, и мы должны ей помочь. Если она хочет Луну, значит, нужно ей её достать. Ночь не права.

— Ночь не права! — повторила Мышка.

И Мотылёк откликнулся:

— Ночь не права!

А Лёгкий ветерок, что летел мимо, подхватил эти слова и разнёс по всему свету.

— Ночь не права… Ночь не права… Ночь не права… — слышалось в холмах и долинах.

И все Дети Темноты сошлись послушать его, из своих укрытий вышли и совы, и лисы, и ночные певцы-козодои, и соловьи, и мыши, и крысы, и ночные мотыльки, и летучие мыши, и кошки, что разгуливают ночами по крышам. Ветерок повторил эти слова трижды — и они тоже стали их повторять.

— Ночь не права! — залаяли лисы.

— Ночь не права! — затрещали козодои.

— Ты слышал новость? — пискнула Мышка, обращаясь к Мотыльку. — Ночь не права!

—. Конечно не права, — согласился Мотылёк. — Я всегда это говорил.

А соловьи так долго и звонко распевали эти слова, что звёзды услышали их и в голос закричали:

— Ночь не права!

— О чём это вы? — спросила Луна, выплывая на самую середину небосклона.

— Нет, мы будем снова и снова повторять, — отвечала Вечерняя звезда, — что Ночь не права. Так и будем говорить, пока всё вокруг не посинеет.

— Конечно, — согласилась Луна. — Мне не хотелось раньше об этом говорить, но так, как я, никто Ночь не знает, а уж я-то уверена, что Ночь совершенно не права.

Никому и в голову не пришло спросить, чем так провинилась Ночь, достаточно было того, что все это повторяли. Ещё и рассвет не забрезжил, а Дети Темноты уже так взвинтили себя, что решили восстать против своей матери.

— Главное, действовать сообща, — говорила Луна. — Что толку, если где-то пискнет мотылёк или поднимет голос кот? Если действовать, то действовать сообща. В назначенный час мы должны все — все до единого! — отказать Ночи в своей поддержке!

— Да, нужно выступить, нужно нанести удар, нужно отказать Ночи в поддержке! — закричали разом летучие мыши и кошки, совы и мотыльки, соловьи и звёзды.

— Тише-тише! — одёрнула их Луна — Она может услышать. Надо пока делать вид, что ничего не случилось, а Первого апреля, когда всё будет готово, мы раз и навсегда покажем Ночи, что она не права.

3

Когда Дети Темноты разошлись по домам и наступил рассвет, Ласточка полетела искать День, чтобы сказать ему, что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба. Она увидела День в тот миг, когда он выходил из моря, отирая свои золотые ступни о песок.

— Ты сегодня поднялась вместе с жаворонками, Ласточка! — сказал он. — Почему так рано?

— Потому что Королевская дочка плачет и просит Луну с неба, — отвечала Ласточка.

— Ну, это меня не касается, — отвечал День. — Не понимаю, почему это тебя так взволновало, дитя?

— «Не касается! Не касается!» — возмущённо защебетала Ласточка.

Она задумалась, какую бы назвать причину, и наконец сказала:

— Ах, отец, как ты можешь так говорить? У Королевской дочки голубые глаза, золотые волосы и розовые щёчки!

— Значит, у неё и так все есть! Зачем же ей ещё Луну с неба? — возразил День. — Неужто ты хочешь поссорить меня с моей сестрой Ночью только для того, чтобы осушить слёзы Королевской дочки? Лети-ка по своим делам, глупышка щебетунья, а я займусь своими.

И он шагнул с берега моря в поля, позолотив на ходу травинки в поле.

Из заводи меж скал выставила носик Рыбка.

— Так у неё голубые глаза?

— Голубые, как небо! — отвечала Ласточка.

С утёса свесила головку Ромашка.

— И золотые волосы? — спросила она.

— Золотые, как солнечные лучи, — отвечала Ласточка.

В воздухе повисла Чайка и спросила:

— И розовые щёчки?

— Розовые, как рассвет, — отвечала Ласточка.

Чайка скользнула вниз и крикнула:

— Тогда она нам сестра, и, если она хочет Луну с неба, надо ее достать! А если День не желает ей помочь, надо с ним покончить! Долой День!

— Долой День! — воскликнула Ромашка.

— Долой День! — выдохнули рыбки.

Маленькая волна, что набегала и набегала на песок, услышала эти слова, откатилась назад в море и зашелестела:

— Долой День… Долой День… Долой День…

Большие волны услышали её и подхватили, словно припев, эти слова. Они громоздились одна на другую, падали с грохотом вниз и гремели:

— Долой День!

И вот уже всё море повторяло, бушуя, эти слова и несло их ко всем берегам земли.

— Долой День! — ревел прилив, заливая песчаный пляж.

И все твари во всех концах света на свой лад повторяли этот призыв: его свистели птицы-пересмешники в Америке, трубили слоны в Африке, шипели змеи в Азии, с хохотом кричали в Австралии шакалы, заливались, поднимаясь ввысь, жаворонки в Европе.

— О чём это вы? — спросило Солнце жаворонков, которые всегда были его любимцами.

— Долой День! Долой День! Мы поём: «Долой День!»

— Вот это правильно! — вскричало Солнце. — Как это нам раньше в голову не пришло! Долой День! Давно пора!

Стоило Солнцу произнести эти слова, как все Дети Света удивились, как это им раньше в голову не пришло, и принялись размышлять, как осуществить их план.

— Предоставьте это мне, — сказало Солнце. — Каждый должен выполнить свой долг, а общее дело будем делать вместе. Я составлю план решительных действий а когда он будет готов, каждый узнает, что ему надо делать. Будьте готовы к Первому апреля, а пока запомните главное: в одном мы едины. Долой День!

— Долой День! — прокричали хором птицы, звери и рыбы, травы, цветы и деревья скалы, леса и воды. — Долой День!

Все были полны решимости, но что именно делать, не знал никто.

4

Меж тем сыщики, переодевшись, чтобы их не узнали, пустились по городу на розыски Принцессы. Одни искали её на широких улицах, другие — в кривых переулках, одни — в парках, другие — в трущобах. Куда бы они ни шли, всюду им попадалось что-нибудь подозрительное, и они тотчас спешили во Дворец к Королю. Сыщик А, например, переодевшись Сторожем в парке, в первый же час обнаружил Бродягу в лохмотьях, крепко спавшего в траве. Бродяга к тому же еще и храпел в придачу!