Христианские левые. Введение в радикальную и социалистическую христианскую мысль - Энтони Д. Уильямс

оказали Рейгану и Республиканской партии даже более сильную поддержку, чем в 1980-м. <…> Поразительно, насколько лояльными стали евангелисты к Республиканской партии в целом»[614]. Существует мнение, что на этом этапе христианские левые исчезли – брак евангелистов и американских правых покончил с традициями Раушенбуша, Дебса, Хортона и Кинга. Однако оно ошибочно. Традиция, некогда окрещенная «моральным меньшинством», все еще активна в американской политике[615]. Одним из ключевых ее направлений стало евангелическое движение, известное как краснобуквенное христианство.

Краснобуквенные христиане – это, как правило, евангелисты, отвергающие представление о том, что евангелизм должен сочетаться с консервативной или правой политикой, и вместо этого подчеркивающие и стремящиеся утвердить традицию левого христианства. К этой традиции относятся такие направления, как христианский социализм, социальный евангелизм, католическое рабочее движение, антиаболиционизм, движение за гражданские права афроамериканцев и теология освобождения[616]. «Краснобуквенным» это направление называют, отсылая к изданиям Библии, где слова Христа печатаются красным шрифтом. Так подчеркивается желание этих евангелистов жить по заповедям и указаниям самого Иисуса. Тони Камполо объясняет: «Когда мы размышляем обо всем, что Иисус говорил о заботе о бедных и угнетенных, верность Его посланию, набранному красными буквами, может побудить нас искать, что мы можем сделать политически, чтобы помочь тем, кого Он назвал братьями Своими меньшими»[617]. Камполо (р. 1935), баптистский пастор и евангелист, является своего рода отцом краснобуквенного движения. В книге «Краснобуквенные христиане» (2008) он осуждает ложное представление о евангелистах как о «противниках геев, феминисток, экологов, сторонников контроля за оружием, как о провоенных, правых идеологах». В пример более прогрессивных последователей евангелистского исповедания он приводит таких аболиционистов, как Чарльз Финни[618]. Камполо относит себя и своих сторонников к кафолическому и евангелическому христианству, ссылаясь на верность историческим вероучениям и конфессиям, понимание Библии как «непогрешимого руководства по вере и практике» и убежденность в том, что любой может спастись в личной встрече с Иисусом Христом[619]. Единственное различие между краснобуквенными христианами и другими евангелистами – это «наша страстная приверженность социальной справедливости»[620].

Камполо во многом вторит Вальтеру Раушенбушу и Уильяму Блиссу, критикуя Церковь за то, что она забыла об одновременно индивидуальной и социальной природе Евангелия[621]. Послание Христа было возвещением наступающего Царства Божьего, царства, которое представляет собой «новый социальный порядок» на земле, «новый тип общества, в котором бедности и физических страданий больше не будет»[622]. Это возвещение само по себе является Евангелием. Камполо подчеркивает содержащееся в Библии осуждение экономической несправедливости и угнетения, как, например, у Исаии: «Горе тем, которые постановляют несправедливые законы и пишут жестокие решения, чтобы устранить бедных от правосудия и похитить права у малосильных из народа Моего»[623]. Принимая во внимание слова апостола Иакова – «Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. <…> Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет», – Камполо пишет:

Эти строки – предупреждение тем, кто без сомнений принимает капитализм свободного рынка и заявляет, что работникам надо платить ту цену, которая устанавливается на рынке труда. Те, кто платит зарплату, определяемую только законом спроса и предложения, оставляя работникам несправедливую долю их труда, однажды предстанут перед судом Божьим и ответят за свою неправедность. Работников, созданных по образу и подобию Бога, нельзя эксплуатировать[624].

«Мы обязаны, – заключает он, – найти мужчин и женщин, которые осмелятся отвратить американцев от наших эгоцентристских, потребительских ценностей, чтобы мы смогли стать светом на холме, чем-то вроде модели Царства Божьего на земле»[625].

Другой отрывок, на который обращает внимание Камполо, взят из Евангелия от Луки, где Иисус цитирует слова Исаии:

Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедывать лето Господне благоприятное[626].

По мнению Камполо, это – провозглашение нового социального порядка, Царства Божьего на земле[627]. Этот отрывок с его акцентом на свободе от подавления, несправедливости и бедности, с его отсылкой к ветхозаветному юбилейному году, в который должны прощаться долги и возвращаться свобода, – ключевой для левого христианства. Его цитируют Раушенбуш, Джон Корт и, как мы видели, Джеймс Коун[628]. Лиза Шэрон Харпер считает, что возобновление интереса к этому фрагменту со стороны евангелистов – «хорошая новость для христианства». Интерес к нему вместо, например, следующего: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 16), – свидетельствует, на ее взгляд, о том, что евангелисты развивают собственное понимание Евангелия, выходящее за рамки простого индивидуального спасения и движущееся к социальному пониманию Царства Божьего[629].

Харпер (р. 1969) – еще одна известная евангелистка, постепенно расширившая свое понимание Евангелия в этом направлении. Евангелисты, считает Харпер, начинают понимать, что Евангелие – это не «ограниченное послание, сосредоточенное исключительно на индивидуальном грехе и спасении», а «представление о преображении мира, в центре внимания которого благая весть о пришествии Царства Божьего»[630]. В рамках такого понимания юбилейный год, о котором говорит Христос в Евангелии от Луки, мыслится не как будущее эсхатологическое событие, а как иллюстрация того, каким должно быть общество здесь и сейчас. Харпер отвергает неолиберальную капиталистическую систему, считая ее не поддающейся исправлению, поскольку «предпосылки, на которых она держится, по своей сути прямо противоречат целям Бога»[631]. Библейское мировоззрение не ожидает и не допускает неограниченного, безостановочного экономического роста, скорее «Бог налагает на бизнес ограничения», чтобы сохранить «благосостояние работников и земли. <…> Божьи правила ограничивают эксплуатацию и предлагают условия, способствующие процветанию»[632]. Одним из ключевых способов реализации этого принципа является государственная система здравоохранения – способ обеспечения полного и равного доступа к медицинским услугам для всех людей, независимо от их финансового положения[633]. Харпер придерживается социал-демократической точки зрения, согласно которой государство должно регулировать или контролировать экономику для того, чтобы предотвратить эксплуатацию и предоставлять социальные блага, которые рынок либо не может, либо не хочет предоставлять.

Харпер – сторонница борьбы с расовым неравенством. Она критикует таких социальных евангелистов, как Раушенбуш, за то, что они молчат о расизме, и опирается на наследие таких борцов за гражданские права, как Мартин Лютер Кинг и Джон Перкинс (р. 1930) – еще один евангелист, который пришел к убеждению, что «социальное действие материализует господство Христа»[634]. По оценке Харпер, «ключевые основы для евангельского американского понимания социальной справедливости в конце ХX века» заложили три «П» Перкинса: «перемещение», согласно которому христианами следует считать