Жизнь и смерть Бобби Z - Дон Уинслоу

Не говоря уж об «ангелах ада». О них он даже не упомянул.

– Да нет, я это разрулю, – продолжает Тим. – Улажу дело с Уэртеро и потом унесу ноги из страны.

– И как ты собираешься это сделать?

– Пока не знаю, – признается он. – Но, как бы там ни было, ты лучше отвези ребенка матери.

Она фыркает:

– Оливия и не заметила, что его нет. Ей абсолютно наплевать.

– Ну все-таки…

– Он хочет быть с тобой.

– И что?

– Он думает, ты его папа.

– Он знает? – уточняет Тим. – Про Бобби?

– Он ребенок, – отвечает она. – А не идиот. Конечно, он знает. Бедняжка вырос, зная, что его папа – что-то вроде легенды, и тут вдруг легенда появляется и защищает его, как никто никогда не делал, как это тебе? Подхватывает его и вырывает из этого сумасшедшего дома как герой какого-нибудь мультфильма, который он видел по телевизору. И с кем после этого, по-твоему, он захочет быть?!

– Господи, что это на тебя нашло?

– В общем, нельзя так играть с ребенком, – заявляет она. – То отдавать его, то забирать.

– Как ты?

– Именно… – соглашается Элизабет и, помолчав немного, спрашивает: – Так что ты собираешься делать?

– Собираюсь повидаться с Монахом, – говорит он. – Если я хочу уехать из страны, содержать ребенка и обеспечивать его безопасность, мне понадобятся деньги. Куча денег. Деньги, чтобы расплатиться с Уэртеро, деньги, чтобы убежать, чтобы прятаться, чтобы на что-то жить. А у Монаха есть деньги, верно?

– Это деньги Бобби.

– Ни хрена! – возражает Тим. – Это мои деньги. Мне достались враги Бобби, его проблемы, его тоска, его ребенок, а стало быть, и его деньги.

– А как насчет его женщины? – осведомляется она.

Он пристально вглядывается в ее зеленые глаза.

– Зависит от его женщины, – отвечает он и с этими словами, гордо выпрямившись, выходит из ванной, уверенный, что это самый лучший уход со сцены, какой ему в жизни удавался.

Элизабет подносит махровую ткань к лицу. Чувствует успокаивающую влагу и смотрит в зеркало. Проводит длинным ногтем по лицу, ото лба до подбородка, и глядит на едва заметный красноватый след.

«Ты совершила несколько идиотских поступков в своей так называемой жизни, – думает она, – но когда ты позволила этому милому мальчику удрать от Брайана, это был самый тупой поступок. А если ты опять позволишь ему удрать, это будет…»

– Тупость, тупость, тупость, Элизабет, – говорит она в зеркало. Да что это с тобой нынче, неужели ты не можешь переспать с парнем, не поглупев и немножечко не влюбившись? – Черт! – произносит она. – Любовь? – И отвечает себе словами из знаменитого хита Тины Тернер: – «При чем тут любовь?»

Из спальни слышится ровное дыхание спящего ребенка.

57

Монах вздрагивает, когда звонит телефон срочной связи. Это, в общем-то, не звонок, а мурлыкающая вибрация, но ему все равно мерзко. Он ставит латте на столик и слышит в трубке:

– Ты мертвец.

– Бобби? – спрашивает Монах. – Слава богу! У тебя все в порядке?

Надо же, до чего непринужденно беседует с ним этот тип! Тим стоит в телефонной кабинке на общественном пляже в Лагуне, слушает это вранье и не верит своим ушам.

Все-таки он говорит:

– Монах, один из твоих ребят пытался воткнуть мне нож в спину, а ты спрашиваешь, как мое здоровье?

Монах игнорирует это обвинение:

– Бобби, кто были эти парни? Люди Уэртеро?

– По-моему, ты не остался там, чтобы это выяснить.

– Я надеялся отвлечь на себя одного-двух, – объясняет Монах. – Чтобы раздробить их силы.

– Ну и как, много побежало за тобой?

– Надо нам быть осторожнее, – призывает его Монах. – Один из них утащил деньги Бобби и паспорт. Извини, но я ничего не мог сделать, у него была пушка. Это же всего лишь деньги, верно? Где ты, Бобби?

– Скажу где, и ты кого-нибудь ко мне подошлешь?

– А то как же, – соглашается Монах. – Отвезем тебя в безопасное место, пока не сумеем во всем этом разобраться.

– Я уже во всем разобрался, – отвечает Тим. – Ты ободрал Уэртеро и оставил товар себе. Деньги тоже.

В голосе Монаха слышится обида:

– Как ты можешь так думать?

– Могу, как видишь.

– Бобби… – Разговаривая, Монах смотрит в окно.

Дымка над океаном еще не разошлась, он глядит вниз, на пляж под скалой, и видит женщину, играющую с ребенком в тарелочку-фрисби. Ребенку сейчас положено быть в школе, думает Монах.

– Хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза и сказал, что ты бы так не поступил, – говорит Тим.

– Я только рад…

– Славно, – перебивает его Тим. – Пещера в Солт-Крике, сегодня вечером. В одиннадцать. И на этот раз приходи один, сукин ты сын.

– Пещера в Солт-Крике? – смеется Монах. – Это что, Бобби, как в «Острове сокровищ»? Мы что, впадаем в детство?

– Знаешь, что я думаю, Монах?

– Что ты думаешь, Бобби?

Все, хватит, сердится Тим. Похоже, парень хочет еще немного поводить Бобби за нос. Он считает, у него хватит крутизны водить Бобби за нос.

– Я думаю, что ты – как банк, – не выдерживает Тим. – Что ты столько времени заботился о моих деньгах, что уже начал думать, будто это твои деньги.

– Все они – к твоим услугам, Бобби, – откликается Монах. – Говоря метафорически. Ну то есть большая часть – в виде живой наличности, так что ты можешь получить их когда пожелаешь. Другие денежки – в виде долгосрочных инвестиций в открытых фондах, в холдингах, которые работают с недвижимостью…

– Сейчас меня интересуют живые наличные, – заявляет Тим, – и лучше бы им живенько поплыть в моем направлении. А часть их, возможно, должна будет отплыть обратно к дону Уэртеро.

– Ну, кесарю кесарево…

– В общем, так, – говорит Тим, который не понимает, какого черта в его дела должен впутываться какой-то итальяшка, но ему плевать. – Приходишь туда сегодня вечером с деньгами, один. Или ты – дохлый ублюдок. Capisce?[45]

– Я понимаю.

Монах кладет трубку и выходит на террасу. Лучи солнца пробиваются сквозь туман, обещая еще один солнечный южнокалифорнийский день. Еще один день в раю, думает Монах.

58

Тим сидит на крыльце домика, глядя, как Кит с Элизабет дурачатся на пляже. На носу модные темные очки, купленные в дорогом магазинчике в центре Лагуны.

Он подставляет лицо солнцу, которое жарит вовсю, и смотрит на голубую воду и гребни волн – словно кто-то провел мелом белые линии на синем прямоугольнике океана. Это – крутая Калифорния.

Тим думает, что жизнь, если только суметь за нее ухватиться, – штука очень неплохая.

Кит бегает по пляжу, веселится. Мальчишка не смог бы правильно бросить фрисби, даже если б от этого зависела его жизнь, он кое-как пуляет ею в Элизабет, которая играет ненамного лучше, чем он, ну, или притворяется, что ненамного лучше. Она бросает тарелочку обратно, и мальчишка пускается бежать, гонясь за вращающейся штуковиной, и смеется как дурачок, и вопит от восторга, когда ему приходится ловить фрисби по щиколотку в холодной воде.

И даже такой конченый неудачник и профессиональный преступник, официально признанный асоциальным типом, как Тим Кирни, понимает, что ребенок на седьмом небе от счастья, потому что у него наконец-то составилась настоящая комбинация мама-папа-сын, хотя бы ненадолго, и он извлекает из этого максимум удовольствия.

Тим стаскивает рубашку и натирается солнцезащитным кремом «Bain de Soleil». Он отдыхает, сидя на солнышке, слушая волны, вдыхая соленый воздух и ощущая, как грудь овевает прохладный ветерок. Он чертовски расслабился – может, впервые в жизни.

При этом он понимает, что сейчас опасно расслабляться, но ему наплевать, что сегодня вечером ему надо будет превращаться в идиота и совершать идиотские поступки, но сейчас-то у него есть место на пляже, и прекрасная женщина, и потрясающий ребенок… Отсиживая пожизненный срок в тюрьме, он и мечтать не мог, что когда-нибудь станет жить вот так.

Кит замечает, что Тим чуть ли не дремлет, решает, что это не по правилам, и зовет его поиграть. Что делать? Тим с притворной неохотой встает, быстренько выходит на песок и начинает перебрасываться с ними тарелочкой. Элизабет смотрит на него очень нежно-сексуально, и мальчишка вне себя от восторга, ведь они устраивают типичное семейное пляжное развлечение.

И Тим думает что-то вроде «спасибо тебе, Бобби Зет, где бы, черт тебя дери, ты сейчас ни был».

Все просто отлично, но дело в том, что тебя могут грандиозно обставить, а ты даже подозревать не будешь, – именно это и происходит с Тимом, пока он на пляже перебрасывается с Китом фрисби.

Иногда подстава от тебя совершенно не зависит: просто мир уж так устроен, а иногда – потому что ты сам засыпался на какой-то мелочи. В данный момент происходит второе – далеко от этой милой прибрежной домашней сценки с участием Тима.