Неоконченный романс - Валентина Мельникова

Вот именно, что «иногда»… Ведь только что Эльвира Андреевна рассказывала, как он жонглирует женщинами… Лена решительно отступила от него на шаг.

— Об этом не может быть и речи! Я вам не девка для развлечений. Пошутили, и хватит!

— Что опять случилось? — удивился и рассердился Алексей. — Мы же договорились, что ночью…

— Ни о чем мы не договорились. Все было давно и не правда. — Она развернулась, чтобы уйти, но он с силой схватил ее за руку.

— Нет, милая, я тебе не позволю играть со мной в подобные игры. Я взрослый мужик, и ты не девочка. Мы хотим друг друга, это очевидно. Так почему не доставить друг другу удовольствие в постели?

Она вырвала руку, с яростью посмотрела ему в глаза и отчеканила, как приговор:

— Для редких постельных встреч, я думаю, другие желающие найдутся, а меня прошу оставить в покое! — и, не попрощавшись, убежала в дом.

Алексей с досады сунул сигарету в рот не тем концом, выплюнул и, скомкав ее в руках, со злостью швырнул в кусты.

Дома Лена постелила отцу на диване в гостиной, заплела волосы в толстую косу, намазала лицо ночным кремом. Ее до сих пор трясло мелкой дрожью от пережитого унижения. Ни за что и никогда она не позволит этому негодяю обращаться с собой подобным образом. Пусть ищет себе девок в другом месте, если уж сильно приспичит.

Отец лежал на диване, просматривая какие-то бумаги. Увидев спустившуюся сверху дочь, весело улыбнулся:

— А знаешь, Лена, мне здесь начинает нравиться. Правда, так и не успели поговорить, но, думаю, у нас еще достаточно для этого будет времени.

— Конечно, папа.

Пожелав ему спокойной ночи, она ушла спать, предварительно проверив все запоры на входной двери.

Глава 10

Поднялась Лена на порожке зари, пробивающейся багрянцем над темными увалами тайги. Отец, живший еще по московскому времени, похрапывал на диване.

Девушка оделась в короткие белые спортивные трусики, широкую длинную футболку и кроссовки. Завязав волосы в хвост, она натянула на лоб широкую эластичную повязку, чтобы волосы и пот не мешали во время бега. За спину повесила большой рюкзак.

Выйдя на крыльцо, Лена окликнула Рогдая. Он вылез из конуры, сладко потянулся, зевнув, показал черную пасть с мощными клыками. Выскочив на тропу, мощными прыжками пес помчался через березовую рощу. Изредка он останавливался, оглядывался, словно приглашал хозяйку порадоваться вместе с ним бодрящему воздуху, ярко-зеленой листве, наступающему новому дню.

Лес еще спал. Стоя по колено в тумане, березы и пихты лениво опустили ветви, на них дремала обильная роса. Где-то внизу глухо и сонно ворчала река, упрятанная в холодное ущелье. Стоял тот глубокий и задумчивый покой, который способен врачевать истерзанные души.

Лена присела на поваленный весенним ураганом ствол гигантского кедра. Вывороченные из земли огромные корни в утреннем сумраке напоминали лапы нелепого сказочного монстра. Рогдай принялся деловито рыться в корнях и спугнул бурундука. Тот, мелодично свистнув, стрелой промчался по стволу. Пес бросился к дереву, но полосатый шельмец был уже недосягаем. Шум всколыхнул тайгу. Тут же отозвалась «лесная милиция» — кедровка. Заверещав, как базарная торговка, крупная пестрая птица снялась с ближайшего дерева и понеслась в глубь тайги, попутно извещая лесных обитателей о приближении собаки и человека. Сердито прикрикнув на лайку, девушка подхватила рюкзак и, свернув с тропы, побежала вверх по горе. Серая полоса курумника — огромного скопления камней, густо покрытых разноцветными лишайниками и мхом, — широко опоясала подходы к вершинному лесу. Передвигаться по камням можно только прыжками, рискуя поскользнуться. Но зато выше есть прекрасные поляны с молодой сочной черемшой. Салатом из нее она хотела вечером угостить отца.

Лес тем временем оживал с каждой минутой. На вершине высоченной пихты запел зяблик. Его песенка коротка, нетороплива и мила, как переливы горного ручья. Зачирикал, поспешая, поползень, в стороне зазвучала веселая нотка разукрашенного щегла, потом в птичий оркестр ворвался барабанный стук дятла, сердито и резко, как расстроенный саксофон, крикнула скандалистка-сойка — и пошло-поехало расчудесное звучание стоголосой птичьей симфонии Вместе с солнечными лучами прилетел в тайгу шаловливый ветерок, зашумел листвой осин у реки, раскачал неловкие туманы. Сильнее загудела проснувшаяся река, над порогами вспыхнула минутная радуга-семицветка и погасла, а по лесному царству уже неслись сотни новых звуков, один прекраснее другого.

Проснулись и запахи. Ночью все заглушается сыростью, пахнет только водой и туманом. Солнце высушило туман, резвый ветер прочесал склоны гор и принес с собой многоцветный запах альпийских лугов. Пригрело хвою на пихте и можжевельнике, растопило воск кашкары; воздух загустел, насыщаясь запахом смолы и скипидара. Набросило теплым облаком муравьиного спирта, багульника, все запахи перемешались, остался только один: запах согревшегося леса, в котором уютно, тепло и сытно.

Нарвав изрядный пучок черемши и небольшой букет таежных первоцветов, Лена медленно шла по тропинке, очарованная прелестью проснувшейся природы. Не зря она выбрала именно этот маршрут для утренних прогулок. Каждый новый день в тайге не похож на другой, несет в себе новое, необычное, впервые увиденное или услышанное. Каждый раз лесной хор звучит по-другому, запахи перемешиваются в немыслимые сочетания, расцветают новые цветы, в многочисленных лужицах и бочажках со стоячей водой желтым покрывалом лежит пыльца хвойных деревьев, а ближе к середине лета их покрывают трепещущие тельца бабочек, изнемогающих от невыносимой жары.

Между тем в тайге стало тише. Птицы сделали перерыв на завтрак, звери разбежались по укромным местам. Шум реки словно отдалился, стал более глухим и монотонным. Верховой ветер едва шевелил кронами, и Лене показалось, что деревья застенчиво рассказывают друг другу о своих ночных сновидениях.

Вернувшись домой, она положила пакет с черемшой в холодильник, цветы поставила в высокую керамическую вазу. Отца в гостиной не было. По шуму воды из ванной и довольному мурлыканью она догадалась, что он принимает водные процедуры. Из калитки напротив вышла Эльвира Андреевна. В темных джинсах и светлом тонком свитере, с короткой пышной стрижкой издали ее можно было принять за молоденькую девушку. И только вблизи было видно, что темные волосы прорезали дорожки седины, а вокруг необычайно ярких глаз залегли лучики морщинок… Небольшой прямой нос и не потерявшие свежести губы… Алексей ничем не походил на мать, разве только глаза у них были одинакового, завораживающе синего цвета. Эльвира Андреевна распахнула ворота, и легкий на помине Алексей Ковалев открыл перед ней дверцу машины. Но его шустрая мамаша все-таки успела приветливо помахать в сторону их дома рукой, и Лена испуганно отпрянула от окна. Отец, в одних спортивных брюках, шумно отфыркиваясь, вышел из ванной. Вытирая грудь полотенцем, он выглянул в окно: