Бегство (Ветка Палестины - 3) - Григорий Свирский

Потолк вали еще о школьных делах, а также, конечно, и о том, что Енчику почти тринадцать и скоро будет "бармицва", праздник совершеннолетия. Что бы он хотел получить к "бармицве"? Когда пришло время прощаться, Ёнчик взял деда за руку и заплакал, не хотел отпускать. Увы, иерусалимский автобус объезжает еврейские поселения под арабской Рамаллой лишь трижды в сутки. Однажды Эли опоздал всего на минуту и застрял...

Он узнал о необычном подарке израильского адвоката, как только переступил порог отеля. Пока шел к лифту, об этом сообщали со всех сторон:

- У нас есть земля! Нам землю подарили! Вид у Эли был такой усталый, что Галия, взглянув на мужа, зашедшего на минуту в свою комнату, отправилась вслед за ним по коридору с таблеткой нитроглицерина и стаканом сока в руках.

Саша сидел на кровати, скрестив ноги по-турецки, окруженный не умолкавшими соседями. Увидев в дверях Эли, начал, захлебываяь от возбуждения: - Появился человек лет сорока, одетый с иголочки, внешне типичный рафинированный интеллигент, вроде тебя...

Эли перебил: - Когда я был редактором на радио, первые три страницы любого очерка бросал в корзину, не читая: в нем обязательно описывались "серебристые крылья самолета, которые несли автора на задание..." В чем радость, Сашенька?

- Нам дарят землю!

- На Святой земле все возможно, но - не это.

- Точно, Эли! Отдают! Под нашу стройку! Задаром! Ну, да-арят!

Эли взялся рукой за притолоку, Галия схватила табуретку и поставила возле мужа. Эли сел, потер лоб, сказал тихо:

- Это слишком хорошо, чтобы поверить. Существует ли такая земля на свете? Может, это розыгрыш и подаривший нищ, как церковная крыса?

- Я провожал, видел, машина у него немыслимой красоты. Штучный "Мерседес".

- Саша! - простонал Эли. - Не тяни!

-Гость прочел в "Едиоте" о голодной забастовке узника Сиона. Выяснил причину - не дают землю бездомным евреям из России. И даже свалку на берегу моря... обещали продать. Отняли.

Подняв руку, Саша больше не смог сдерживать восторга и продолжал в высоком стиле древнерусских сказаний:

-И рече гость таковы слова: "Племя Соломоново притерпело на Руси муки вельми. Каждый израильтянин пойдет войной за ваши раны". - Взглянув на лицо Эли, тут же оставил высокий стиль.

- У меня есть земля, сказал. В древнем городе Хедера. Существует город Хедера?.. Есть - вот! В прошлом веке эта земля, пояснил, досталась нашей семье. Как подарок. Именно так хочу передать ее вам - без денег. У него сколько-то дунамов земли, не уточнил. Уверил, на тысячу-другую квартир хватит. - Саша достал из кармашка безрукавки визитную карточку. - Вот его телефон. Звоните, сказал адвокат, оформим дарственный документ.

Эли схватил визитку, прочитал: - Герани, адвокат и нотариус. И начал разглядывать визитку со всех сторон, двигаясь боком, к окну, затем к лампе над кроватью и снова к окну.

- На язык попробуй! - язвительно предложил Саша, и они захохотали. Ночь проговорили, легли спать под утро. Разбудила всех "пташка", прикатившая из Иерусалима с огромной кошелкой. Привезла куриный бульон, отварную курицу, фрукты. Сказала с улыбкой, что это ему вместо лагерных голубей и чтоб ел осторожно.

Саша поблагодарил, показал на подоконник, забитый кастрюльками, которые приносят ему со всех этажей. Улыбнувшись виновато, добавил, что голодовка не окончена. Может быть, вчерашний дар небес, не дай Бог, блеф! Документ оформят - тогда другое дело. Запируем!

Они друг друга стоят - Дов и "пташка. Завелась вдруг, как Дов; голос у "пташки" пронзительный, хоть уши затыкай:

-Снимай голодовку, упрямая башка! Ты хотел привлечь внимание мира к тонущему кораблю? Дал "SOS"? Услышали в Штатах. Достиг ты цели или нет?! Не кривись, это кошер! - Увижу дарственную, голодовку сниму!

Руфь принялась барабанить в соседнюю дверь. Выглянул Эли, в трусах, взлохмаченный, за ним Галия. Руфь оставила им сумку с припасами, добавив со своим обычным напором:

- Галия, цыганские твои глаза, под твою личную ответственность! Мужики - козлы. Им только бородой трясти, не досмотришь, отдаст богу душу. И умчалась, посигналив под окнами на прощанье.

Минут через десять появилась монументальная Софочка с кастрюлькой в руках. Счастье, что с "пташкой" разминулась. Сказала, Дов привез, а после работы заберет.

Саша встретил ее куда приветливее, чем "пташку". Он поднялся с кровати, задержал большую мягкую руку Софочки в своей ладони, а затем отправил гостью вместе с кастрюлькой к Эли. Туда же пришел вскоре и Евсей Трубашник с метлой подмышкой. Увидев на улице дочь, прибежал, взволнованный, вскричал: - Доча! София! Слышала?! Похоже, квартира будет. Не придется тебе больше за богатыми старухами горшки убирать!

Софочка обняла отца. - Господи, Бож-же ты мой! Думаешь, ни одного приличного человека на земле больше нет и вдруг остались, оказывается, благородные люди!

Странно, но здравая мысль Софочки - "... Остались еще благородные люди" - совершенно естественная на взгляд амутян, в израильской прессе развития не получила. "Подарил?!" - саркастически спросила ивритская газета "Едиот"... Когда дарственная была подписана, израильские корреспонденты зачастили в гостиницу "Sunton". Разглядывая документ, качали головами, недоверчиво прищелкивали языком. Началось светопредставление: печать запестрела вопросами: "Почему подарил?" Почти все газеты, и правые, и левые, высказывали догадки, как неоспоримые истины, - этот хитрый Герани хочет обмануть мэрию - возвести за счет города, на крыше олимовских дешевых домов, самые дорогие квартиры - пентхаузы, и потом выгодно их продать. Встроить в эти дома магазины и офисы, которые принесут ему миллионы. Герани оформит перевод своих сельских пустырей в строительную зону и это увеличит их цену в пять раз. Толпы газетчиков поджидали адвоката у его дома, забрасывая оскорбительными вопросами: "Подарили? Ха-ха, Герани! Что за этим стоит?" В бескорыстие своего земляка израильский газетный мир не поверил. Наш израильтянин да чтоб отдал землю просто так, за здорово живешь?!

И у Эли появилось опасение - как бы Герани, оскорбляемый со всех сторон, задерганный, не взял своего подарка обратно. К тому же, он не согласен с какими-то требованиями городских властей Хедеры. Уединившись в офисе Дова (в гостинице уединиться теперь стало невозможно) Эли написал в газеты статью и очерк о благородном адвокате, избавившем две тысячи семейств от страха оказаться на улице. "Джерусалем пост" выбросила очерк в корзину. В "Едиоте" несколько абзацев, где упоминалась Амута русских евреев, напечатали, но о Герани - ни слова.

Тем не менее, никто из кабланов-подрядчиков не начинал более с Эли разговора с сакраментальнй фразы: "Земля в Израиле дорогая". Страна маленькая. Все знали всё. Но от своей цены не отступались: две тысячи квартир - замечательно! 420 американских долларов квадратный метр. Как всем, так и вам...

Через неделю, спасибо Дову, отыскался подрядчик, который в своих расчетах дошел до 380 долларов. А когда Эли предложил ему заложить в основание дома металлическую конструкцию, тот снизил цену до 320.

- Свободный рынок! - радовались амутяне. - Сто долларов отвоевали!

- Ох, лапутяне, ох, дотошные! - пробасил Дов, услышав о первом успехе. - Ох, не перестарайтесь!

На радостях гостиница олим опустошила три бутылки израильской водки "Родной сучок". Из сохнутовских кружек и бумажных стаканчиков, под российскую селедочку. Коллективно успокаивала уголовника Эмика, который снова вернулся на свое законное место, в сашину комнату, наполняя ее сивушным запахом и постоянными жалобами на Сашу, который не хочет переломить с ним хлебец. "Я целую кастрюлю наварю, а он не хавает".

Когда хмель прошел, амутяне с изумлением услышали, что в Израиле за эти дни цена одного метра жилья подскочила вдвое.

- Удивляетесь? - спросил Дов хрипящим со сна басом, когда Эли и Саша появились у него со своими недоуменьями. - Я предупреждал вас, Элиезер, иль нет? Вы двинулись на них войной, сбили цену. Они и встали стенкой - обычное дело! Воры в воркутинских бараках за своих шалашовок головы разбивали, а тут не бабенок делят - каждая квартирка дает каблану пятнадцать-двадцать пять тысяч долларов прибыли минимум!.. Что? Патриотизм, сознательность - не смешите меня, ребята! Агитпроп там остался. Здесь каждый, от Премьера до мусорщика, думает только о своем дырявом кармане... А об алие кто? Правильно, ребята, государство. То-есть никто.

Саша Казак поверить в такое не мог. Битый-перебитый идеалист решил создать олимовский комитет, который встал бы на пути "кабланского хулиганства". Дов, приглашенный на первое заседание, развеселился:

- Народный фронт создаете? Ну, лапутяне, ну, дурачки! - Посоветовал не скупиться и взять юридическими финансовыми консультантами двух знакомых ему израильских полковников-отставников, которых в Израиле все знают и которые всех знают. - Иначе пропадете, салаги, не за понюшку табаку!

Консультанты, едва появившись, начали хватать энтузиастов за фалды. "Этого в Израиле делать нельзя! И этого ни в коем случае" Эли стал внимать им, и олимовская "амута" застряла, как телега в синайской пустыне. К тому же, мыльными пузырями вздулись в нескольких городах ложные "амуты". Неведомое жулье мгновенно оценив новую идею, собирали с доверчивых русских олим первый взнос и исчезали без следа. ( Почему-то считалось, что это несомненно "румыны", "поляки", и прочие, у которых на Россию "зуб"). Не дремали и кабланы. Объявились "амуты", которых вовсе не заботило снижение цен на квартиры...