Испытание - Елена Богатырева

Телефонный звонок вывел Викторию из забытья. Она будто парализованная смотрела на трубку. Кто бы это мог звонить ей в половине двенадцатого? Телефон звонил, не умолкая, и Виктория все-таки ответила.

— Я слушаю, — сказала она, почувствовав тут же как пересохло в горле.

— Здравствуйте, — молодой женский голос успокоил ее, — вас беспокоят из пансионата «Дюны». Ваша мама просила передать… Сегодня произошел очень неприятный случай. Она хочет, чтобы вы завтра же приехали к ней. Завтра с утра.

— С ней, — выдавила из себя Виктория, — с ней все в порядке?

— Да. Она пережила легкий шок, только и всего, так мне кажется. Но очень волнуется после…

— Да что случилось, объясните мне!

Девушка помолчала, вероятно, подбирая слова:

— Как вы знаете, ваша мама живет в самом лучшем номере. С джакузи и сауной.

— Что? — вскрикнула Виктория.

— А разве вы не знали?

Она не знала. Покупая путевку, Дина выбрала самую дорогую. Двухкомнатный номер «люкс-плюс». Балконом на залив. Из-за собственной лености она не была уверена, что найдет в себе силы ежедневно гулять по пляжу, а вот сидеть с книжкой на балконе и поглядывать на море — это она любила.

— Да, конечно, — бросила Виктория девушке, — что же случилось?

— Она, вероятно, включила сауну, вошла туда, а когда собиралась выйти, дверь заклинило.

— Что?!

— Поймите меня правильно, такое у нас впервые. Мы и сами не можем понять в чем дело.

Ваша мама звала на помощь и горничная, прибежавшая на ее крик, открыла дверь достаточно легко. Если честно, мы в замешательстве. Может быть, у вашей мамы нечто вроде клаустрофобии?

— Я могу позвонить ей в номер? — спросила Виктория.

— К сожалению, не можете. Она решила переехать в другой, трехместный с двумя соседками.

Как мы ни отговаривали ее… Это номер совсем другого класса, там нет телефона и всех тех удобств…

К тому же сейчас ваша мама спит, доктор сделал ей успокоительный укол. Если вы не возражаете, он тоже хотел бы поговорить с вами завтра.

— Я буду к девяти, — пообещала Виктория и повесила трубку.

«Так вот значит оно что! Вот почему сегодня принесли это отвратительное создание», — думала Вика, глядя на цветок. Он устал от преследований и решил действовать наверняка. Ведь если не станет Дины… Что тогда? Виктории даже страшно было Думать об этом! Что у Вадима на уме? Будет ежедневно стоять под ее дверью? Вряд ли, не тот он человек. А если… У Виктории холодок пробежал по спине. Он хочет… Он придет к ней. И ей уже некуда будет от него деться. Кто знает, сколько еще у него приемов заставить ее вернуться…

Виктория не могла себя заставить лечь в постель. Уснуть она не сможет, а лежать с закрытыми глазами в надежде на сон было глупо. Какой там сон, когда она была сама не своя от страха. После случившегося она уже не верила, что может сама принимать решения. А тем более осуществлять их.

Вадим незримо стоял у нее за спиной. До недавнего времени ей казалось, что она использует его. Но сегодня он доказал ей, что не намерен шутить. И не намерен отступаться. От этой мысли у Виктории холодело сердце. «Что у него на уме? Чего он хочет?» — спрашивала она себя чуть не плача. И беспощадная память услужливо нашептывала ей: "Ты — моя. Ты только моя. Когда устанешь жить в одиночестве, придешь ко мне.

Я буду ждать. И ты останешься со мной. Это тебе мое проклятье. Запомни его хорошенько…"

Глава 18

В огромной, похожей скорее на бальный зал, гостиной стоял полумрак. Белый кот лежал на коленях Андрея и урчал, как паровоз, заглушая звуки, слабо доносившиеся" с улицы. Неожиданно зажженный яркий свет заставил его зажмуриться, а кота испуганно шарахнуться к камину.

— Неужели нельзя без этих фокусов? — Андрей с раздражением посмотрел на вошедшего Вадима.

— Прости, я не знал, что ты здесь, — спокойно ответил тот. — Погасить?

— Ладно уж, — Андрей махнул рукой, — Я как раз собирался с тобой поговорить. Ты в последнее время так редко бываешь дома…

— Ты можешь позвать меня в любой момент, — ответил Вадим, усаживаясь на диване напротив, — у тебя есть номер моего мобильного телефона.

— Да уж… Замечательное нововведение, — усмехнулся Андрей. — Кажется, ты послал меня куда подальше, когда я…

— Отец, — Вадим натянуто улыбнулся, — ты представить себе не можешь, насколько твой звонок был в ту минуту некстати…

Некстати… Да этот звонок едва не погубил его… Он совсем позабыл про мобильник, слишком одержим был яростью. Когда раздался звонок, он стоял позади маленького лысого господина в его роскошном особняке…

Чем-то они с Викторией были неуловимо похожи, он чувствовал в ней родственную душу. Она знала толк в одиночестве, так же как и он. Она жила в мире собственных фантазий. Как спящая Царевна пребывала в летаргическом сне среди людей, которых рисовало ей воображение. Только с ними она была настоящей, совершая набеги на мир реальный только для того, чтобы приглушить свои земные потребности. Порой ему казалось, что если убрать из ее комнаты компьютер, она превратится в умалишенную, а ее фантазии, так красиво ложащиеся на бумагу, станут обычным бредом высохшего от одиночества сердца.

Безусловно, ему нравился и ее успех. Писательница-неудачница не могла бы удостоиться его внимания. Успешность — это тоже судьба.

Успешность — это кармическое здоровье, присущее исключительно душам высокого уровня организации.

А самое главное, Виктория каждую ночь являлась ему во сне и он просыпался с отчаянной надеждой, что она вернется. Одумается и вернется. Но время шло, а она и не думала возвращаться или хоть как-то дать знать о себе. Словно не было тех двух дней, которые они провели взаперти от мира. Воспоминания о них за два года не только не стерлись, но даже не выцвели и не потускнели. Они, пожалуй, стали только ярче после сотни женщин, перебывавших в его постели.

В тот день, когда она убежала, он стоял и смотрел ей вслед до тех пор, пока пелена дождя не стерла ее силуэт. А в следующую минуту от клуба медленно отъехал автомобиль, такой же серый, как дождь… С той минуты Вадим не выпускал Викторию из вида.

Довольно долго она никуда не выходила. И он надеялся. Но неожиданно его человек, ведущий наблюдение, позвонил и сказал, что она вышла из дома. И Вадим захотел увидеть ее так сильно, что сразу развернул машину и поехал на Петроградскую сторону. Он до сих пор содрогался при мысли, что мог бы не поехать, доверясь посыльному, пусть надежному и наблюдательному… но… Он бы не узнал ее. Конечно бы не узнал.

Да и как ее было узнать, когда она вошла в большое многолюдное кафе у метро строгой блондинкой в сером брючном костюме, а вышла ветреной брюнеткой в крохотной кожаной юбке.