Мордант превыше всего! - Стивен Дональдсон

Она думала, что Архивоплотитель замолчит, но ошиблась.

— Не отрицайте мести. Если я не ошибаюсь, — он ухмыльнулся, — то вас переполняет именно это чувство. Но в вашем случае месть не удастся. Вы не будете служить тому человеку, который сделал зеркала из пропитанного кровью песка ваших желаний. Эремис одолеет вас, затем все ваше нутро вылезет наружу.

— То же и с вами, — ответила она, словно слова Вагеля не оскорбили ее. — Он использует вас — и затем одолеет вас. А когда вы перестанете быть ему необходимы, отшвырнет вас, как сломанную игрушку. Вы не получите возможности отомстить. Он прибережет все удовольствие для себя.

Вагель вдруг зашипел. Наступило долгое молчание. Териза крепче сжала звенья цепи в кулаке, но неясная фигура не двигалась.

— Нет, — сказал он наконец, словно она вызвала его на искренность. — Все его союзники вынуждены бояться этого, но без меня ему не обойтись. Фесттен верит мне. Интриги Эремиса ни к чему бы не привели, если бы я не стоял между ним и верховным королем. Он слишком сильно нуждается в Кадуоле, чтобы рисковать союзом с ним, обманывая меня.

А без меня вся сила Воплотимого, какой он располагает, превратится всего лишь в орудие — он сможет нанести тяжелый удар, но не сможет нанести его где захочет. Это бесполезно. Я — Архивоплотитель, как вы заметили. Процедура изготовления зеркал такова, что изображения, которые мы получаем, — мои. Вы верите, что мы могли добиться такого успеха случайно? Что сообразительный Гилбур мог бы сделать необходимое нам зеркало, просто смешивая случайные сочетания красителя и окислителя, песка и земли? Я скажу вам, что он потел бы до скончания века и не изготовил бы даже зеркало, которое позволило нам добраться до Низинного Дома, — или то, которое показывало зал аудиенций в Орисоне. Победа принадлежит мне.

Именно я исследовал все закоулки Воплотимого, и никто в дурацкой Гильдии Джойса не может сравниться со мной.

Вагель повысил голос.

— Эремис ничего не смог бы без меня. Его потребности в зеркалах, которые могу изготовить лишь я, беспредельны. А поэтому… — он казалось с трудом удерживался, чтобы не кричать, — прежде чем я признаю, что удовлетворен, я поджарю внутренности Джойса на медленном огне. Я буду слушать, как он воет, пока не сойдет с ума, или, клянусь звездами, я получу удовлетворение от самого Эремиса!

Внутренняя дрожь Теризы стала такой сильной, что она не могла говорить.

Внезапно Архивоплотитель повернулся, чтобы уйти.

— Помните об этом, — прохрипел он. — Возможно, это заставит вас сдаться ему раньше, и тогда полученное удовольствие сделает его менее безжалостным.

И Вагель ушел. А Териза осталась с цепью, обмотанной вокруг руки, которой никого не могла ударить.

Она не поверила в его уход. Напрягая в темноте все чувства, она искала подтверждения тому, что не одна. Но ничего не слышала, ничего не чувствовала. Что касается зрения… она могла различить дверной проем, но углы комнаты были темными, как бездонные пропасти. Когда она повернула голову к стене за кроватью, то увидела источник пробивающегося в комнату света. Она не ошиблась; свет шел из неплотно закрытого окна.

Отпустив цепь, чтобы увеличить ее длину, Териза влезла на кровать и добралась до окна. Из такого положения она могла дотянуться руками до досок, приколоченных к рамам. К несчастью, ее пальцам не за что было зацепиться, кроме щелей. Она пыталась это сделать, пока кончики ее пальцев не покрылись занозами, а самоконтроль не начал отказывать; чтобы не расплакаться, она спрыгнула с кровати.

Спокойно. Ей следует сохранить спокойствие. Любой ценой. Чтобы сосредоточиться, хотя невозможно воплотить себя там с цепью на руке, нет, не следует думать об этом, не нужно. Сосредоточься. Успокойся. Лишись чувств.

Прижав руки к лицу она села на край кровати и попыталась потерять сознание, исчезнуть.

Ничего не вышло; она была слишком разгневана и напугана, лишена малейшего проблеска надежды. Ее трясло так сильно, что сердце, казалось, выпрыгивало из груди. Она предала короля Джойса, а Вагель хочет заставить его выть… Джерадин не сможет найти ее, спасти. Слишком много людей могут наблюдать за ней, прячась за глазками, в углах…

Эремис придет сюда, как только закончит разговор с верховным королем Фесттеном. Теризе нужно было время, чтобы взять себя в руки.

В поисках источника спокойствия она решила исследовать комнату, насколько позволяла цепь. Что еще она могла сделать? Может быть, если она ничего не найдет, то восстановит самоконтроль.

Отчаянно дрожа, слишком злая, чтобы думать о том, как глупо она выглядит в глазах стороннего наблюдателя, Териза двинулась к кольцу, к которому крепилась ее цепь, а оттуда двинулась в угол, исследуя пальцами холодные, твердые камни.

Когда ее рука коснулась железа в стене, она едва не вздрогнула.

Железо; другое кольцо.

К кольцу крепилась короткая цепь.

Рука в оковах.

Териза задрожала. Она вернулась к кровати, села и уставилась в темноту, прерывисто дыша.

Она почувствовала руку. Кожу. Руку, которая дернулась от ее прикосновения.

Еще один пленник. Кто—то был прикован в углу.

Эремис собирался изнасиловать ее на глазах у свидетелей.

«Кто вы?» — хотела спросить она. Однако слова отказывались выходить из горла. Но Териза протолкнула их наружу.

— Кто вы?

Никакого ответа. Может быть, из—за собственного тяжелого дыхания, она не слышала ни вздоха ни шуршания одежд.

— Вы больны? — Была еще эта возможность. Кто знает, что Эремис, Вагель, Гилбур или Гарт могли сделать со своими врагами? Если бы она не почувствовала кожу и движение, то решила бы, что наткнулась на скелет. Или на труп.

— Вы слышите меня? — Она встала с постели и пошла вдоль стены, медленно, медленно, пытаясь сдержать тревогу. — С вами все в порядке?

Она нашла кольцо, короткую цепь. Рука в оковах пыталась отдернуться. Тем не менее, Териза перебралась по кисти к руке. Та была покрыта тканью—рукав рубахи или плащ? Материал был плотный и теплый; вероятно, шерсть.

Она нашла плечо, открытую шею. Плечо и шея сильно дернулись, но им некуда было деваться; наверное, вторая рука тоже была прикована. Черт бы побрал эту тьму. Узник был ненамного выше ее ростом. Цепь Теризы натянулась почти до предела, она без труда прикоснулась к небритому лицу, отворачивающемуся от нее, испуганному ее прикосновениями.

— С вами все в порядке? — прошептала она. — Кто вы? Он медленно повернул голову и приглушенно хмыкнул.