Не будите Гаурдака - Светлана Багдерина

— Да ты-то тут при чем?.. — демонстративно не посмотрел на ибн Садыка Кириан.

— А давайте подождем еще! — жизнерадостно предложил Иванушка.

— Чего?.. — невесело вопросил Абуджалиль.

— Ужина! — фыркнул бард.

— Тебе бы, Кириан, только по…есть! — загорелись праведным возмущением глаза не прочитавшей подтекста Эссельте.

— А еще попить, ваше высочество, — ернически закивал Кириан. — И песни погорланить. А еще я домой хочу!!! Меня почти семья в Гвенте почти ждет!!!.. Но кого это тут интересует?!..

— Кириан, миленький, прости меня, не расстраивайся, пожалуйста… — спохватилась и возмутилась собственному жестокосердию и бесчувственности принцесса.

— Не расстраиваться?.. Не расстраиваться?!.. — голос поэта взлетел по лесенке нот, мимоходом пробил верхнее «си», и с новой целеустремленностью рванул дальше. — Не расстраиваться?!.. Да я не расстраиваюсь, ваше добрейшее высочество… с чего вы взяли, что я расстраиваюсь… Я не расстраиваюсь! Я на стены готов лезть, кусаться и выть!!! Подумать только!.. Так поманить, вскружить голову, наобещать с три короба — и низвергнуть в трам-тарарам… трах-тарарах… тартарары!..

— Кто тебе чего наобещал? — нахмурился Олаф.

— Не будем тыкать лютней!..

Хозяин города хотел что-то возразить или добавить, но разошедшийся бард не дал никому и слова вставить в свой горестный монолог.

— Сорок лет и три года мотался человек по Белому Свету как цветок по поверхности океана! Сорок лет с лишним никому до него дела не было, никто в душу заглянуть ему не хотел, все только погоняли-понукали, спой это, расскажи то, забацай ламца-дрица!.. Лакей от музыки! Швейцар в преддверии поэтического общежития! Баян на празднике чужой жизни! И вот когда, наконец, появилась она, чьи взоры душу томят, как жар печи — горшочек молока, вся жизнь, и без того не мед в сахаре… мед засахаренный… не сахар и не мед… то есть… валится под откос, в канаву, как рваная калоша, пропущенная через мясорубку!..

— Слушай, Кириан, не стони. Не у одного тебя дома невеста, — огрел суровым взглядом беспорядочно мечущегося по комнате миннезингера отряг.

— Мне чужих невест не надо, конунг, но и своей я отдавать никому не собираюсь!.. — бард остановился перед ним и вызывающе скрестил на груди руки. — Не собирался… то есть… Когда был жив… Киря жил, Киря жив, Киря будет жить… Подпись — Киря… На памятнике… за оградкой…

— Кириан, — скрипнул зубами и опасно подался вперед отряг. — Да заткнешься ты сегодня или нет?!?!?!

— Олаф, только не ногами, только не по лютне, я всё понял, у других людей тоже есть невесты!..

— Да!!!

— …Но от этого мне вовсе не стало хотеться остаться здесь до… до… до… Боги всемилостивые, до чего мне тут оставаться?.. А самое главное — для чего?! Тут ничего не происходит!!! Ни одной темы для шедевра! Полный застой архетипов и мыслеформ! Темпоральный запор! Экзистенциальный коллапс и ступор бытия!.. И всё из-за какого-то…

— Кириан, будь другом, помолчи, а?

— А чего опять — Кириан?! Орать на поэта всякий может, у кого голос громкий и противны… ой!.. Молчу, молчу!..

Рука конунга мягко поставила прикусившего язык менестреля на ковер и снова уцепилась за ремень.

— Ох, как хорошо сразу стало… — блаженно откинулся на подушки Агафон.

— Ты к нему несправедлив! — вспыхнула принцесса. — Кириан — натура тонкая, творческая, и у него случился… случилось… случилась… Что у тебя случилось, Кириан?

— Нервоз, — хмуро исподлобья буркнул пришедший в чувства бард. — На почве истощения. Нервного.

— Если бы я был к нему справедлив, Селя, — снова приподнялся на своем ложе чародей, — он бы уже у меня… я бы его уже… как бы это сказать… чтоб сюрприз не испортить…

— Агафон!..

— А чего Агафон? Я сегодня на голову контуженный, мне можно…

— Уважаемый ибн Садык, — обратил Абуджалиль почтительный взгляд на застывшего — неподвижно и непроницаемо — подобно одному из своих изваяний хозяина города. — Что нам делать теперь?

— Я полагаю… надо продолжать… с оформлением комнат… — спустя несколько секунд чужим, пустым и далеким, словно с того света, голосом проговорил старик.

— Д-да… к-конечно… — послушно опустил глаза сулейманин. — Да, Маариф-ага…

— Комнат?..

Словно шарики, лишившиеся враз своего воздуха, опали и вытянулись лица людей.

— Комнат, — то ли попытался кивнуть, то ли опустил бессильно голову ибн Садык.

— Эх… занесла нас сюда… нелегкая… — страдальчески поморщилась Серафима и понуро ссутулилась, признавая поражение.

Если уж три чародея ничего не смогли поделать с одним оказавшимся до отвращения не волшебным верблюдом…

Наверное, им действительно стоило теперь позаботиться о самом важном на текущий момент.

Об оформлении комнат.

Потому что этот момент теперь будет течь, и течь, и течь…

Если бы только они не полезли в этот проклятый город!

Если бы только она не догадалась, как его вызвать!

Тогда они могли бы… они могли бы…

— Но у нас не было другого выхода, Сеня, — словно угадав ее мысли, ласково приобнял супругу за опустившиеся плечи Иванушка.

— Можно было поискать новых наследников! — яростно вскинула она на него отчаянный взгляд.

— Было бы время — поискали бы, Сень, — терпеливо проговорил Иван. — Ты же сама знаешь.

— Угу… ты бы поискал… — покривила царевна губы в скептической усмешке. — Так и представляю Ивана свет Симеоновича, бросающего человека на доедание кообу, и отправляющегося отыскивать кого-нибудь другого, еще не надкусанного…

— Так, по-твоему, это я во всем виноват?

Царевна удивленно поглядела на него и сконфузилась.

— Нет. Конечно, нет, Вань… Я совсем не это имела в виду… если вообще что-то имела… Прости…

— Ничего, Сенюшка… мы что-нибудь придумаем… — ткнулся носом во взъерошенную теплую макушку жены Иванушка, — обязательно придумаем…

Серафима только вздохнула и молча уперлась лбом в его плечо.

Опустили сконфуженно глаза, словно придя в себя, и остальные люди, балансирующие на грани всеобщей беспричинной ссоры с того момента, как страстный призыв Селима улетел впустую.

— Ну, что ж, если так, то пошли украшать комнаты… — блекло вздохнул Кириан.

— Пошли…

Опустили сконфуженно глаза, словно придя в себя, и остальные люди, балансирующие на грани всеобщей беспричинной ссоры с того момента, как страстный призыв Селима улетел впустую.

— Ну, что ж, если так, то пошли украшать комнаты… — блекло вздохнул Кириан.

— Пошли…

— А, может… Селим-ага… вам стоит… еще раз попробовать?.. — единственный не потерявший ни веры в чудо, ни надежды на него человечек, обычно робкая и покорная Яфья, неуверенно и просительно вдруг заглянула в потухшие глаза Охотника.