Время жить. Пенталогия (СИ) - Виктор Тарнавский

— Белорыбица! — засмеялась бабушка, поддержанная ободряющими улыбками всех остальных. — Такой нигде больше нет, ее у нас все покупают, все от нас везут.

— Вы ж, наверное, тоже покупали, — оживился старик. — Хотя сейчас ее стали разводить в прудах, и вкус, конечно, стал уже не тот. Я вот еще помню, лет пятьдесят назад прямо здесь, не сходя с места, во время хода можно было наловить за час штук двадцать или тридцать. А сейчас в наших местах ее, конечно, повывели. Сети, электроудочки, все такое… За настоящей белорыбицей нужно отправляться в верховье реки, на озера… Нам иногда привозят оттуда, с оказией… Вот будет в следующий раз, вот тогда уж вы попробуете, что такое настоящая, речная, белорыбица горячего копчения!..

«Уж ни кронты ее привозят, с охотничьими арбалетами?», — подумал Боорк, но промолчал. Это была не его тайна. Разговор, тем временем, перешел на кулинарные рецепты, и завтрак быстро завершился.

После завтрака у Боорка внезапно обнаружилось несколько часов свободного времени. Дед отбыл куда-то на встречу, срочных дел в поместье не было, а хозяйки предложили Боорку не путаться под ногами и идти отдыхать в свою комнату или в парк.

Спустившись к реке, Боорк, не спеша пошел по неширокой дорожке вдоль берега. Она то прижималась почти к самой воде, становясь подобием мостика с высокими декоративными перилами, то ныряла в заросли, срезая мысик, и выходила на небольшие уютные полянки со скамьями и круглыми беседками.

Одна полянка, другая… Третья оказалась занятой. В небольшой беседке, прячущейся в тенистых зарослях, стояла детская коляска, а возле нее сидела, оперев голову на руки, Миилен. Услышав шаги, она подняла голову.

— Аулео, — назвала она его привычным детским именем. — Здравствуй…

— Здравствуй, — Боорк зашел в беседку и сел за два шага от нее, изо всех сил борясь с желанием подойти к ней и заключить в объятия. — Как ты?

— Ничего, — улыбнулась она знакомой улыбкой. — Только немного устала. Малыш полночи не давал спать, а теперь отсыпается.

— Но ты все равно хорошо выглядишь, — сказал Боорк. — Ты теперь настоящая красавица.

— Ты тоже изменился, как-то повзрослел. Я слышала, ты теперь в Военном Космофлоте. Жаль, что ты здесь не носишь форму. Наверное, она тебе идет.

Раньше Миилен не переносила Космофлот. Постоянно ходить в форме, подчиняться дурацким приказам, ходить строем — что может быть ужаснее?!

— Да, я изменился, — с усилием произнес Боорк. — Раньше я и не думал, что когда-нибудь смогу служить в Космофлоте… и принимать участие в захватнической войне. Я не стрелял, не запускал ракеты, но на мне тоже кровь… Я убийца…

— А я раньше не представляла, что смогу выйти за офицера Службы Безопасности, — тихо откликнулась Миилен. — И что превращусь в простую обывательницу, богатенькую домохозяйку…

— Тебе здесь плохо? — спросил Боорк.

— Нет, почему же? У меня есть мой сын, мои родители оформляют документы и скоро приедут жить на Тэкэрэо. Здесь ко мне все хорошо относятся.

— А…?

— Он меня любит. И я тоже… уважаю его. Он такой надежный, такой правильный, всегда все делает логично, рационально…

Когда-то для Миилен слово «рационально» было сродни ругательству. «Поступать всегда правильно, рационально — как это скучно!» — всегда возмущалась она, и ее глаза возбужденно блестели. Она так торопилась жить и так хотела жить ярко, интересно, насыщенно, пренебрегая скучными запретами и нарушая приличия. В их компании она всегда была заводилой, она вечно подбивала его на всякие приключения и авантюры… Кроме забастовки. В это приключение он влез сам…

— И еще, наверное, он всегда рядом, — продолжил Боорк, чтобы не молчать.

— Ах, Аулео, — грустно улыбнулась Миилен. — Ну, когда мне мешали расставания?

И верно. Она всегда говорила, что не может постоянно гореть, словно свеча, ей нужны вспышки, яркие эмоции, новые впечатления. «Это прекрасно, что ты космолетчик, что ты декадами не бываешь дома, — часто говорила она ему. — Зато мы не можем надоесть друг другу. Мы встречаемся редко, но как мы жаждем этих встреч!». Однажды, когда они попробовали вместе провести ее отпуск — целых две декады, они чуть не поссорились в итоге. Но когда он пришел к ней в прошлый и, как оказалось, в последний раз, почти два года назад, после трехмесячной разлуки, они не могли оторваться друг от друга всю ночь, а потом Миилен отпросилась на работе и они провели вместе весь день и еще одну ночь, а потом, хотя Боорк к тому времени ощущал себя выжатой и выкрученной тряпкой, они прощались так, что он чуть не опоздал на рейс…

Боорк с трудом удержался, чтобы не застонать. Это воспоминание причинило ему боль.

— А ты по-прежнему пишешь стихи? — снова спросил он, чтобы разорвать повисшее между ними молчание.

Миилен покачала головой.

— Нет. У меня просто нет на это времени.

Снова давящая тишина.

— Наверное, мы и не могли остаться прежними, — снова заговорил Боорк. — Наивный мальчик, романтичная девочка… Жизнь все равно сломала бы нас, заставила бы стать такими как все…

— Возможно, — согласилась Миилен. — Но мы, по крайней мере, были бы вместе. Ах, Аулео, зачем ты только ушел?…

— Но ты же сама тогда сказала, что у тебя есть кто-то другой! — помертвел Боорк.

— Аулео! Как же ты не понял!? Я сказала это, чтобы подразнить тебя, чтобы ты скорее приехал!

— Как?! — прошептал Боорк.

Они всегда понимали друг друга даже не с полуслова — с полувзгляда, а полуприкосновения с лихвой хватало им, чтобы воспылать страстью… Один лишь раз… один-единственный раз он не смог понять ее.

— У меня тогда был очень сложный период, — покаянно сказал Боорк. — Я считал себя неудачником, конченным, я думал, что не достоин тебя, что ты должна быть счастливой с кем-то другим…

— Это была моя ошибка, — Миилен закрыла лицо руками. — Я осознала это, как только ты прервал связь. Я поняла, что это навсегда. Через декаду Згуар сделал мне предложение. Он уезжал, возвращался к себе домой на Тэкэрэо, и я согласилась.

Вокруг снова сгустилась стена молчания. Казалось, его можно резать ножом или черпать ложкой, словно желе.

— Огонек! — вдруг позвал ее Боорк ее старым ласковым прозвищем, которое так часто слетало с его губ во время их безумных и бесконечных ночей. — Прости меня, пожалуйста. Если можешь…

— Аулео…

Она встала и прошла эти два шага, разделяющие их. Боорк, как встарь, обнял ее, уткнувшись лицом ей в живот и ощущая ее запах. Потом, спустя бесконечное мгновение, Миилен опустилась перед ним на колени, и он почувствовал на своих губах вкус ее губ.

Внезапно какой-то резкий звук ворвался в их уединение. Миилен вскочила на ноги.

Это заплакал ребенок.

— Все хорошо, все хорошо, малыш, — приговаривала Миилен, взяв его на руки из коляски. — Мама здесь, мама рядом.

— Какой маленький, — произнес Боорк, рассматривая малыша и ощущая в себе какое-то странное, ранее не испытываемое чувство нежности.

— Мы не маленькие, мы уже большие, нам уже четыре месяца…

Ребенок уже успокоился и с интересом смотрел на Боорка.

— А можно, я возьму его на руки? — неожиданно для себя спросил Боорк.

— Ты точно этого хочешь? Згуар месяц боялся к нему притронуться. Слишком, мол, маленький, слишком хрупкий.

— Да.

Боорк принял от Миилен малыша, неловко прихватив его под мышки и прижав к себе. Однако ребенок не испугался и не заплакал, а внимательно посмотрел на Боорка своими серыми глазами и попытался ухватить его за воротник рубашки.

— Ишь ты, — улыбнулась Миилен. — Признал. Обычно он у нас чужих не очень привечает.

— А я не чужой? Я свой, — Боорк перехватил малыша поудобнее, пристроив его на сгиб левой руки. — И он вообще у нас молодец. Удержал нас от… от того, что лучше было не делать.

— Да, лучше было не делать, — медленно повторила Миилен. — Но я все равно рада, что мы снова встретились.

— И я, и я!

— А как долго ты у нас пробудешь.

— Не знаю, — Боорк пожал плечами. — Может быть, пока филитов не найдут.

— Тогда пусть их ищут как можно дольше!

Глава 15. Занимательная прогулка по экзотическим местам

Драйден Эргемар проснулся от крика. Резкий ноющий вопль зародился где-то в кронах ближних деревьев, за считанные секунды достиг силы и тембра пожарной сирены, завибрировал от ничем не сдерживаемой мощи и вдруг оборвался на нестерпимо высокой ноте. Однако блаженная тишина длилась не больше секунды. Едва угасший крик был подхвачен кем-то в отдалении, в хор вплетались все новые и новые голоса, и вскоре казалось, что уже весь лес вздрагивает и сотрясается от резонирующих визгливых воплей, напоминающих нестройную перекличку паровозных гудков.

Вздохнув, Драйден Эргемар начал выбираться из вороха маскировочной ткани, служившей ему постелью. Все равно, рассветная перекличка неведомых крикунов, которых они прозвали будильниками, будет продолжаться не меньше получаса, а затем они так же неожиданно умолкнут до следующего утра. Самих будильников они никогда не видели и даже не предполагали, кто это может быть — животные, птицы или какие-нибудь местные лягушки. Проходя по лесу, они часто слышали высоко на ветвях деревьев какую-то возню и даже видели какое-то мельтешение на фоне темной хвои, но как-то идентифицировать эти силуэты и, тем более, связать их с разными лесными звуками им пока не удавалось.